Страница 87 из 95
Вскоре над степью пронеслась тень крупного филина, который поднялся в небо и полетел к Вороньей горе.
Филимон не стал подниматься на самую вершину, а, углядев небольшое отверстие в гладкой горной стене, устремился туда и вскоре влетел в небольшое помещение. Оно было пустым. На полу шевелились от ветра вороньи перья. Через приоткрытую дверь видна была уходящая в глубь горы полутемная пещера с низкими сводами. Филимон прислушался и, убедившись, что поблизости никого нет, принял человеческий облик.
Пройдя пещеру, он вышел на площадку, откуда в разные стороны расходились ступенчатые ходы. Одни вели наверх, другие вниз, третьи вперед. Чьи-то шаги раздались совсем рядом. Филимон замер и прижался к стене. Мимо него быстрым шагом прошел горбоносый человек, которого Филимон узнал бы среди тысяч айгуров. Это был верховный вождь Рум. Его сопровождали два воина, шедшие сзади и выглядевшие, как показалось Филимону, растерянными.
«Странно, — подумал Филимон. — Рум должен быть сейчас во главе айгурской конницы. Уж не двойник ли это?»
Крадучись он пошел следом. Идти пришлось недолго. У входа в одну из пещер Рум сказал что-то воинам, снял с шеи длинный ключ на цепочке, открыл массивную дверь и скрылся за ней. Воины встали возле двери, неподвижные как изваяния.
Филимон не стал дожидаться, когда Рум выйдет обратно, и поспешил назад. Выбрав из нескольких коридоров тот, которым, как ему показалось, пользовались чаще других, он пошел по нему, держась ближе к стене и стараясь ступать бесшумно. И все же пройти незамеченным не удалось. Навстречу ему шла женщина с большим глиняным кувшином на плече, глаза ее были опущены. Поравнявшись с Филимоном, женщина вдруг повернула голову и увидела его. Она вскрикнула, взмахнула руками, кувшин сорвался с плеча и громко разбился об пол, забрызгав водой штаны Филимона. Женщина с криками побежала назад, и вскоре из глубины коридора показался айгурский стражник. Он шел на Филимона с обнаженным мечом, но выглядел испуганным. Видно было, что чужой человек, проникший внутрь Вороньей горы, — явление из ряда вон выходящее. Филимон подумал, что стражник скорее всего не знает, что у подножия горы расположились синегорские воины. Однако схватки было не миновать, а, кроме ножа, у Филимона не было никакого другого оружия. И тогда он повернулся и побежал. Сзади послышался топот пустившегося вдогонку стражника.
Слева оказался вход в другой коридор, уходящий вверх. Филимон свернул туда и прижался к стене. Шаги сзади затихли. Стражник понял, что вражеский лазутчик затаился где-то поблизости и ждет случая, чтобы напасть неожиданно. Он шагнул в боковой коридор, полоснув мечом воздух впереди себя. Лезвие едва не задело щеку Филимона. Он оттолкнулся ладонями от стены и, пока стражник отводил руку для второго удара, пнул его носком сапога в колено левой ноги. Тот взвыл от боли и упал, выронив меч. Филимон не стал мешкать, подобрал меч, ударом плашмя оглушил стражника и побежал дальше.
Добежав до конца коридора, он услышал гомон голосов, испуганные возгласы, крики ужаса. Но весь этот шум относился не к Филимону. Десятка два мужчин и женщин столпились над окровавленным телом могучего воина, который был еще жив, но, судя по огромной луже крови, в которой он лежал, мгновения его жизни были сочтены. Умирающий с хрипением повторял одно и то же имя: «Рум, Рум…», пытался сказать еще что-то, но коченеющие губы не слушались. К нему подбежали два стражника с носилками, с трудом переложили на них грузное тело и понесли куда-то. Толпа двинулась следом за ними.
«Увидит кто-нибудь меня с мечом, решит, что это я заколол беднягу, — подумал Филимон. — Что же тут у них происходит?..»
Он выбрал наугад один из расходящихся в стороны коридоров, также поднимающийся вверх, как и тот, по которому он только что шел. Больше никто не встретился ему навстречу. Филимон подумал, что коридор скорей всего тупиковый. Так и оказалось. В конце его была полуразрушенная стена, сквозь проломленную дыру Филимон увидел богатые ковры, золотые кувшины. Рассмотреть внутреннее убранство пещеры мешала темнота, с которой из последних сил боролся тусклый огонек светильника. По всей видимости, здесь кто-то совсем недавно был. Кто же? Уж не сам ли верховный вождь?..
Филимон почти уверился в этом, когда увидел плащ, украшенный вороньими перьями. Точно такой был у танцора на Ладорском пиру. И точно такой же был у горбоносого оборотня, с которым пришлось схватиться во время степного пожара. Филимон юркнул в дыру и поднял плащ с ковра. Первым его желанием было сжечь колдовское одеяние. Но тут в голову ему пришла другая мысль, от которой губы раздвинулись в язвительной усмешке. Бросив плащ обратно на ковер, он прошептал над ним одно из тех тайных заклинаний, которые если не окончательно перечеркивают силу Черной Магии, то значительно ослабляют ее. Годы учения у верховного чародея Белуна не прошли даром. Старик должен быть доволен своим учеником.
— Я убью тебя, совенок! — загремел вдруг яростный голос. Филимон вздрогнул, выскочил из пещеры и сжал меч, готовый защищаться. Вслед за ним из бреши в стене выполз коротколапый змей, бьющий своим драконьим хвостом по камням с такой силой, что те раскалывались на кусочки.
— Будь я трижды проклят, если это не Триглав! — воскликнул Филимон, наглея от страха. — То-то я слышу, воняет сильно из дырки. Думал, отхожее место тута, ан нет — Триглав себе гнездо свил!
Вместо ответа чудовище бросилось на Филимона. Тот едва успел отскочить. Зубастая пасть клацнула так близко, что зловонное дыхание обожгло Филимона. Он рубанул мечом, но тот даже не поцарапал толстой железной шкуры. Со звоном меч отлетел в сторону. Филимон и не надеялся, что сумеет одолеть чудовище в единоборстве. Силы были настолько неравны, что надежда оставалась лишь на собственные ноги. Он припустил назад по коридору с такой прытью, какой сам от себя не ожидал.
Добежав до того места, где полчаса назад лежал умирающий воин, Филимон резко свернул в другой коридор и столкнулся с тремя стражниками, сбив одного из них с ног. Правда, и сам упал. Прежде чем те сообразили, что происходит, Филимон вновь бросился наутек. Стражники устремились за ним и вдруг завопили благим матом, увидев, что не они одни преследуют незнакомца. Чудовище повергло их в такой ужас, что они повалились на землю, закрыв руками головы. Болтающийся хвост Триглава хлестнул по спине одного стражника и сломал ему позвоночник. И тут же дракон обернулся широкоплечим воином в длинном плаще. Бросив свирепый взгляд на досадную помеху, он возобновил погоню. Бежал он теперь гораздо быстрее, и расстояние между ним и Филимоном стремительно сокращалось. Но Филимон уже вбегал в пещеру, с которой начал свои приключения на Вороньей горе. Между ним и Триглавом было не более десяти саженей, когда он решился на то, чего никогда ранее не проделывал. Понимая, что прежде, чем он успеет принять спасительный облик филина, чтобы вылететь на волю, Триглав схватит его и убьет без всякого промедления, Филимон выпрыгнул из окна. На эту головокружительную высоту он и рассчитывал, надеясь, что лишние секунды позволят ему обратиться в птицу раньше, чем он разобьется о землю.
Если бы синегорские ратники, расположившиеся близ Вороньей горы, обратили свои взоры на ее вершину, они увидели бы невероятную картину. Вниз камнем падал человек, и его гибель была неминуема. Но почти у самой земли он вдруг исчез, а вместо него возникла большая птица, которая, то опускаясь в траву, то вновь взлетая, спешила отдалиться от горы как можно дальше.
Вслед за падающим человеком, превратившимся в филина, еще один воин вывалился из отверстия в верхней части горы. Однако падение его было странно медленным. Он опустился на землю без всякого для себя вреда и устремился вслед за птицей.
Но никто из синегорцев не замечал происходящего. Зато все видел верховный чародей Белун, а вместе с ним Зарема с Евдохой, которые только что подоспели к Вороньей горе, намного опередив двигающиеся сюда же победные рати Братских Княжеств. Верховного чародея увидел и теряющий силы Филимон. Он все-таки ушибся о землю и удирал от Триглава из последних сил. Все его тело болело, крылья не слушались, подняться высоко в небо не удавалось. Снова расстояние между ним и его преследователем сокращалось. Но и Белун уже спешил навстречу Филимону. Тот вдруг вновь вернул себе человечий облик и крикнул срывающимся голосом, в котором слышалась даже какая-то обида: