Людовик и Елизавета

— Ах ты, собака! — крикнул Ванька, вскакивая с места. — Ты мое вино пьешь, а к другим с секретами бегаешь? Вот пришибу я тебя сейчас, будешь тогда знать! Говори сейчас же, какой такой старик?

— Хоть убей, слова не вымолвлю, пока еще бутылочку не выставишь! — решительно ответил Брульяр.

— Ну, ладно, — с угрозой в голосе ответил Ванька, — только помни: коли обманешь, так я тебя этой же бутылкой по голове; поминай тогда, как звали!

— Зачем по голове? — резонно возразил Жан. — Пользуйся, друг, что Жан гуляет. Я тебе за эту бутылку такой секрет открою, что отдай все, да и мало! В другой бы раз кучу денег за это взял. Да старик и даст, вот ей-Богу, даст. Только как ты мне друг…

Он замолчал, с жадностью уставившись на подаваемую бутылку.

— Теперь живо! — скомандовал Ванька, чувствуя, что взятый им тон импонирует Жану. — Первое дело — какой такой старик?

— Да шут его знает… Зовут его как-то смешно… Одноглазый… Косой…

— Кривой?

— Вот-вот! Славный такой старичок, ласковый, тихий…

— Где ты его узнал?

— Да он меня на улице встретил, в кабак затащил и дал несколько золотых. "Если, — говорит, — будешь мне тайком сообщать все, что узнаешь, так я тебя богатым человеком сделаю". Я ему сказал, что уже сообщаю все тебе, а он говорит, что этого не нужно совсем…

— Ах, он, старый бес! — крикнул Ванька. — Пронюхал?

— Ты, — говорит, — сообщай мне только то, что я прикажу. Ну, тогда у меня для него ничего не было, а теперь мне удалось такой важнейший секрет разузнать!

— Что именно?

— А вот слушай! Горбатый секретарь из французского посольства — вовсе не секретарь и не мужчина, а женщина, полюбовница маркиза Суврэ. Мало того, она даже и не француженка, а природная русская, и зовут ее Анной Николаевной!

— Эге-ге! — протянул Ванька, — это действительно — важный секрет. И что же, ты думал, свинья, этот секрет не мне, а Кривому продать?

— Да ведь своя рубашка ближе к телу! Ты стал скуповат, а Кривой мне кучу денег наобещал!

— Я-то скуповат, да что обещаю, то и делаю, а Кривой только и выезжает на обещаниях. Здорово бы ты промахнулся, если бы все рассказал ему! Кривой и мне кучу денег наобещал, да я до сих пор все при одном обещании остаюсь!

— Да ну? Не врешь? — даже испугался Жан. — А я еще какую важную штуку для него придумал. Узнал я, братец ты мой, что этот самый секретарь ходит тем же потайным ходом, которым покойничек Столбин лазил. Мало того, сегодня, в семь часов вечера, она должна отправиться с каким-то важным поручением. Вот я и хотел накрыть ее прямо на месте с бумагами в руках. Мы с Кривым подстерегли бы ее, связали бы, да и доставили бы, куда следует!

— Слушай, Жан, — даже задыхаясь от волнения, сказал Ванька, у которого моментально блеснула счастливая мысль, — если ты поможешь мне устроить это самое дело, так я тебе завтра же вручу триста червонцев!

— А не обманешь? — недоверчиво сказал лакей, у которого от этой цифры даже хмель частью прошел.

— Разве я тебя когда-либо обманывал? — обиженно возразил Каин.

— Оно так, положим… Ну, да где наше не пропадало! Если обманешь, так я с тобой и говорить больше не стану. Только, если хочешь дело делать, пойдем сейчас: скоро уже и семь часов.

Крупная сумма, сверкавшая в близком будущем перед умственным взором Жана, и свежий, морозный воздух несколько пообдули с него хмель. Молча шли сообщники к дому посольства. Жан мысленно продавал шкуру не убитого еще медведя, Ванька с ужасом думал, что произошло бы, если бы стучай не столкнул его сегодня с лакеем. Жан, как теперь понял Каин, шел прямо к Кривому; секретарь, оказавшийся женщиной, да еще и русской, а, следовательно, заговорщицей, был бы арестован вместе с важными бумагами, дело заговора могло бы погибнуть, и Кривой из всего происшедшего получил бы несомненные доказательства предательства Каина. Словом, только пустяшный случай предупредил громадную катастрофу. Но ведь, пока Жан будет на свободе, до тех пор возможность подобных катастроф не иссякнет.

В таких размышлениях Ванька дошел вместе с лакеем до каменной ограды посольского двора. Здесь они условились, что Жан встанет в том месте, где ход из люка резко опускается книзу, а Ванька — несколько ближе к выходу. Каин будет стеречь, чтобы не пришел кто-нибудь с улицы, Жан подстережет секретаря, ловко опутает его веревками и в тот же момент свистнет Ваньке. Тогда они вдвоем овладеют ею.

А Жанна, ничего не подозревая, уже шла прямо в западню. Освещая себе дорогу маленьким фонарем, она медленно опускалась в люк. Вдруг резкий свист заставил ее вздрогнуть. Она хотела бежать назад, но ловко брошенная веревка мигом опутала ее, какое-то тяжелое тело навалилось на нее, повалило на пол и Жанна почувствовала, что в рот ей суют какую-то грязную тряпку.

Фонарь не погас, и при его свете Жанна узнала Брульяра. Топот быстро бегущих ног доказал ей, что он не один.

"Все кончено!" — с тоской и ужасом подумала Жанна.

Но, к ее удивлению, приземистый, широкоплечий человек, прибежавший на свист лакея, вдруг размахнулся и с силой ударил Жана кулаком по голове. Брульяр без стона рухнул на землю. Тогда незнакомец достал из кармана кляп, сунул его лакею в рот и затем ловко и быстро опутал его веревками.

— Так! — сказал он, подходя к изумленной Жанне, — теперь за вас примемся, сударыня! — Он вытащил у нее изо рта тряпку, развязал руки и ноги, помог ей встать с пола и продолжал: — этот негодяй давно уже предавал вас всех. Хорошо еще, что он имел сношения только со мной, а я счел более выгодным не выдавать вас. Сегодня я узнал от Брульяра, что он вступил в сношения с таким человеком, который погубил бы вас всех. Чтобы наглядно доказать его вину, я допустил разыграться этой истории. А теперь благоволите вызвать господина маркиза де ла Шетарди; я должен сделать ему важное сообщение!

— Но кто же вы? — изумленно спросила Анна Николаевна.

— Я — Ванька Каин. Изволили, чай, слышать?

"Ванька Каин! Один из опаснейших шпионов правительства, виновник гибели Столбина! Да уж не мистификация ли это какая-нибудь?" — подумала Жанна.

Но Жан Брульяр, очнувшийся от краткого беспамятства и теперь бессильно корчившийся на полу, свидетельствовал, что в словах шпиона была странная, но неопровержимая истина.

— Хорошо, я пойду к маркизу, — сказала, наконец, Жанна.

— А я тем временем подтащу молодчика наверх, в комнату, — весело отозвался Ванька.

— Но ведь вы не знаете дороги?

— Я-то? Да сколько раз с Жаном взад и вперед по ней лазали!

Безмолвно покачав головой, Анна Николаевна отправилась к маркизу Шетарди, чтобы рассказать ему об этом странном происшествии. Когда она через полчаса вернулась вместе с Шетарди, чтобы служить переводчицей (маркиз немного понимал, но совершенно не говорил по-русски), Ванька Каин уже сидел в кресле потайной комнаты, с довольным видом поглядывая на лежавшего на полу Брульяра, вид которого свидетельствовал, что шпион не очень-то церемонился со своей ношей, протаскивая ее по извилистым ходам подземелья.

— Вы действительно Ванька Каин? — спросил Шетарди.

— Он самый, ваша милость, — ответил Ванька, тряхнув головой.

— И вы уже давно знаете об этом тайном ходе и… некоторых замыслах, но молчали?

— Да.

— Чем вы можете доказать, что не обманываете нас, не расставляете нам западни? Отвечайте без малейшей уклончивости, так как при малейшем сомнении я не выпущу вас живым отсюда!

Когда Жанна перевела эти слова, Шетарди показал Ваньке пару заряженных пистолей.

— Бросьте эти игрушечки, ваша милость, — презрительно ответил Ванька, — если уж вам мало того, что я вас сейчас от очень большой опасности спас, так знайте, что письмо касательно Воронцова писал вам я, а положил его на стол вот этот молодец.

— Почему вы перестали служить своему правительству и решили помогать нам? — спросил посол.

— Потому что меня кормили одними завтраками да обещаниями. Обещают денег за услугу, а потом все «завтра» да «завтра». Приходилось из своего кармана тратиться…