Не плачь, Тарзан!

Когда утром я выкатилась из больницы, держа за руку беззаботно щебечущего Билли, никто бы не догадался, что пациентом был он. В тот день мне пришлось пропустить работу, а это значит, что у меня вычтут зарплату за два дня. В следующем месяце нам придется потуже затянуть ремешки.

«Шафрановые медальоны с трюфелями или гамбургер?»

— Куда бы нам отправиться вечером? — спросила Шарлотта. — Может быть, в «Каса Алигьери»? У них в этом месяце новое меню.

— Тебе виднее, — ответил я. — Ты живешь здесь гораздо меньше, чем я, но в ресторанах разбираешься лучше. Я бы просто завалился в какое-нибудь местечко со старым меню!

Шарлотта надула губки. Наверно, она уловила в моем тоне язвительность, но предпочла пропустить ее мимо ушей.

— Понятно, мы сегодня не в духе, — только и сказала она. — Нам бы чего-нибудь попроще. Может быть, «Бургер Кинг»?

Если честно, мне абсолютно наплевать, что мы едим. В этих ресторанах перед едой всегда подают изысканный хлеб домашней выпечки со стружками масла и глоток вина. На закуску замысловатое трехэтажное кушанье с веточкой тимьяна наверху. Главное блюдо — какая-нибудь вычурная комбинация почек, фаршированных сыром «Шевре», под медовым соусом с колой и коньяком. Вкусно. И все-таки «Бургер Кинг» — это что-то новенькое. Шарлотта, удиви же меня!

Мы пошли в «Каса Алигьери». Сделали заказ, уже принесли аперитив, как вдруг Шарлотта заметила, что с прошлого месяца меню не изменилось. Она стала отчитывать официанта. Я пытался прикинуться ветошью и изо всех сил пялился в окно — в девятом классе мы с этим парнем вместе учились.

— Если вы заявляете, что у вас новое меню, значит, посетители ждут блюд, которых раньше в нем не было, а не просто новых соусов вместо старых! — выговаривала ему Шарлотта. Что поделаешь, от этой женщины даже у европейских директоров высшего звена дрожат колени.

— Извините, но нам пришлось отложить изменения в меню, потому что шеф-повар сломал запястье, — заикаясь ответил мой старый приятель Кеннет. — А кроме него, больше никто не умеет готовить такие…

— Меня это не волнует! Это ваша проблема! Я требую, чтобы вы снизили цену!

Как я уже говорил, у Шарлотты высокая планка, большую часть времени она находится за границей и имеет весьма слабое представление о том, что собой представляет приличная еда в этом городе. Между тем все было очень вкусно, хотя меню с прошлого месяца не изменилось, но это к делу не относится, сказала Шарлотта. Когда она увидела пятна на вилке, то просто-напросто встала и направилась к выходу, предварительно высказав все, что она думает по поводу здешнего обслуживания. Кеннет так и остался стоять с отвисшей челюстью — он не из тех, кто осмелится возразить. А я оказался перед выбором. Потащиться вслед на ней, как волна во время прибоя, или… Она даже не обернулась посмотреть, пойду ли я следом, — просто молча ушла.

В меня словно бес вселился. Я протянул Кеннету пятисотенную, выразив надежду, что этого хватит расплатиться за еду, которую мы заказали. Выйдя на улицу, я увидел Шарлотту, которая нервно курила «Галуаз» и нетерпеливо смотрела на меня.

— Ну что, пошли в «Бургер Кинг»? — ласково спросил я.

Она улыбнулась, решив, что это шутка. Мы шли по главной улице, Шарлотта продолжала разглагольствовать о шведских ресторанах. Возле «Бургер Кинга» я остановился, распахнув перед ней дверь. Пара наштукатуренных девушек с пирсингом на всех выступающих частях тела проскользнула внутрь. Шарлота уставилась на меня с недоумением и покачала головой.

— Понятно, друг мой, сегодня ты решил быть оригиналом, — сказала она. — Только я тебе в этом деле не помощник. Пойду ловить такси. — И удалилась.

Я пожал плечами и вошел внутрь, поскольку успел изрядно проголодаться, да так и остался стоять возле дверей. В помещении висел чад от кипящего во фритюрнице масла, можно было просто подержать в воздухе сырую картофелину, и за несколько минут она наверняка превратилась бы в картофель фри. Только я развернулся, чтобы уйти, как мой взгляд случайно упал на небольшую компанию за столиком в углу. Это была Тарзан со своими детьми. Она тут же заметила меня. Тарзан помахала рукой, я подошел и сел к ним за столик.

Старший ребенок — судя по заколкам на волосах, девочка — уставилась на меня без всякого стеснения.

— Мама, это же тот дядя, на которого ты тогда спрыгнула!

— Меня зовут Янне, — ответил я. — Мне двадцать девять лет, я больше не сержусь.

Девочка кивнула, и заколки качнулись в такт.

Младший ребенок молчал и в мою сторону даже не обернулся. Он во все глаза смотрел на порцию картошки фри, жирный чизбургер и стакан кока-колы, который по величине не уступал ему самому. Он глядел на все это, молитвенно сложив руки, словно ему только что было явлено откровение свыше, — глаза у него стали, точно чайные блюдца. Сразу видно, этому парню чизбургеры перепадают не каждый день. А вдруг у них вся семейка вегетарианцы, все может быть.

Тарзан перевела взгляд с детей на меня.

— Вот, решили отпраздновать! — сообщила она. — Отпраздновать то, что мы живы, особенно Билли Кид. Мне пришлось продать фамильные драгоценности, чтобы оплатить этот ужин.

На столе перед ней никакого бургера не было, только чашка кофе. Тарзан криво улыбнулась своей шутке. А может, это вовсе не шутка?

— Примете меня в компанию? — спросил я, поддавшись внезапному порыву. — Пойду куплю себе бургер. Вам что-нибудь взять? Я угощаю!

— Купи мне такое мороженое с карамелью! — крикнула девочка, и я кивнул.

На лице Тарзан отобразилась внутренняя борьба. Помолчав, она сказала:

— Может быть, я тоже что-нибудь съем, раз уж на то пошло. Например, куриный бургер, — прибавила она смущенно, будто чувствовала себя виноватой.

За едой мы поболтали немного о том о сем. Мальчишка уписывал за обе щеки гору картошки фри. Бургер был вкусный, хотя к нему и не прилагались обжаренные в масле артишоки с шафрановыми медальонами и трюфелями. Тарзан разрешила завезти пакет с вещами подруги к ней домой и дала мне свой адрес.

Ночью я не мог уснуть, мне казалось, что все мои внутренности обволокло прогорклым жиром, и я решил, что завтра же сделаю лишний круг на велотренажере. Я думал, почему она выбрала именно «Бургер Кинг» для своего праздника — сам-то я пошел туда, потому что мне обрыдли эти шикарные рестораны. Все это очень странно, гораздо проще представить ее с тарелкой чечевичной похлебки в какой-нибудь вегетарианской столовой.

Потом я подумал, что весь наш праздничный ужин на четверых в «Бургер Кинге» наверняка стоил не больше стакана вина, которое подают в «Каса Алигьери» в качестве аперитива.

«Женщина в расцвете сил принимает на дому»

И вот опять наступил кризис. Первой зарплаты хватило лишь на то, чтобы залатать летние дыры и щели, и, если мне не удастся в течение недели сделать из воздуха четыреста тридцать две кроны, мне отключат телефон. Тогда порвется последняя ниточка, связывающая меня с Мике. Мы не видели его два года, но ведь он где-то живет, иногда звонит нам, в самое неподходящее время и с непредсказуемыми промежутками. Одно время он скрывался на даче у друзей — непонятно только от кого. В другой раз его положили в психиатрическую больницу — я почти уверена в этом, потому что в трубке раздавалось эхо, как из больничного коридора, а сам Мике говорил о каком-то докторе. После этих звонков я по нескольку дней не могла прийти в себя. Обычно Мике с нездоровым воодушевлением без умолку болтал о каких-то посторонних вещах, а когда я пыталась рассказать ему о детях, он выказывал вежливую рассеянность, словно забыл, что они у него есть.

Я хотела завести автоопределитель номера, чтобы вычислять, где он находится, но звонил он не чаще, чем раз в полгода. С его семьей я отношений не поддерживала. Однажды, когда Белла только появилась на свет, мы съездили к его родителям, но они недвусмысленно дали понять, что в таком родстве не заинтересованы. Тем более что только отец приходился Мике родным. Склонившись над коляской, в которой спала Белла, мачеха пробормотала: