Смерть пэра

— Послушайте, дело ведь серьезное, — начал Найджел.

— Конечно серьезное, Найджел. Мы сами понимаем, что серьезное. Мы все потрясены до самого основания, — сказала Фрида. — Отчасти поэтому мы и попросили вас прийти.

— Да, но вы говорите совсем не так… — начал Найджел и поймал взгляд Шарло. — О, простите ради бога, — пробормотал он. — Но вы не беспокойтесь! Аллейн…

— Найджел, — спросила Шарло, — какой он на самом деле? Вы так часто рассказывали нам про вашего друга, и мы всегда думали, как замечательно было бы с ним познакомиться. Однако мы даже представить себе не могли, при каких обстоятельствах это знакомство произойдет. Понимаете, совсем недавно я сидела напротив него в своей собственной столовой, пытаясь заглянуть в его мысли, полагая, что беседа пойдет так, как мне того захочется, а сейчас, когда я мысленно возвращаюсь к этому моменту, мне кажется, что все покатилось совершенно не так, как я задумала.

— Дорогая моя Имоджин, — широко улыбнулся Найджел, — я знаю, что вы — гений дипломатии, но, право же, на вашем месте я не стал бы пробовать ваш талант на Аллейне.

— Вы знаете, он смеялся надо мной, — оправдывалась Шарло.

— Ты твердо уверена, мамуля, — съехидничала Фрида, — что это не был зловещий такой смех: «Ха-ха-ха!»

— Ни в коем случае не зловещий. Он обыкновенным образом хихикал.

— Эх, послал бы он за мной! — пробормотала Фрида.

— Полагаю, ты рассчитываешь, — начал Генри, — разыграть перед ним роскошную сочную сцену, и в результате Аллейн в отчаянии бросит дело, потому что ты ему доставляешь слишком много хлопот? Деточка, твои сценические потуги…

— Дорогой, я не собираюсь применять никаких сценических потуг, как ты это назвал. Я буду держаться просто и с достоинством, буду бледна и очаровательна.

— Ну, если Аллейна не станет неукротимо рвать, значит, желудок у него крепче, чем у меня.

Фрида мелодично рассмеялась. Констебль поднялся и открыл дверь на стук.

— Это сигнал моего выхода на сцену, — прошептала Фрида. — Как вам кажется?

— Может быть, это за твоим отцом или за Генри, — предположила Шарло.

— Инспектор Аллейн, — возвестил вошедший констебль, — хотел бы поговорить с мисс Грей.

Роберта пошла за вторым констеблем по коридору к столовой. Сердце ее тревожно стучало. Она чувствовала, что рот раздирает неукротимая зевота. Во рту пересохло, и она боялась, что ее голос будет звучать надтреснуто и хрипло. Констебль открыл дверь, вошел и объявил:

— Мисс Грей, сэр.

Роберта, чувствуя, как не хватает ей сейчас высокого роста, вошла в столовую.

Аллейн и Фокс встали при ее появлении. Констебль придвинул ей стул в торец стола. Сквозь пелену тревоги Роберта услышала глубокий и приятный голос Аллейна:

— Мне очень жаль, что приходится вас беспокоить, мисс Грей. Ужасно неприятно, что вы оказались в самой гуще такого печального дела. Садитесь.

— Спасибо, — тихо ответила Роберта.

— Вы приехали только вчера, верно?

— Да.

— Из Новой Зеландии. Длинное путешествие. А вы из каких краев Новой Зеландии?

— С Южного Острова. Южный Кентербери.

— Тогда вы должны знать округ Маккензи.

Запах сожженной солнцем травы, ветра с заснеженных вершин, память о пронзительно голубом небе проснулись в сердце Роберты.

— А вы бывали там? — спросила она.

— Четыре года назад.

— В округе Маккензи? Текапо? Пукаки?

— От звука этих слов в памяти снова оживают те места.

Аллейн немного рассказал девушке о том, где ему приходилось бывать, и, как все жители колоний, Роберта попалась на этот крючок. Нервозность ее растаяла, и она вскоре услышала свой собственный голос, восторженно описывающий новозеландский «Медвежий угол» у подножия Малой Серебряной горы, английские деревья, растущие возле местных кустов, и то, как голоса завезенных из Англии птиц переплетались с низкими голосами птичек-колокольчиков и мока-моки.

— Это было имение лорда Чарльза?

— Да-да. Не наше. Мы-то жили в маленьком домике в небольшом городке. Но понимаете, я столько времени проводила в «Медвежьем углу»…

— Наверное, тягостно было расставаться с таким очаровательным местом.

— Им — не очень, — возразила Роберта. — Для них это было всего лишь новозеландское приключение. Что-то вроде интерлюдии в жизни. Они принадлежат Англии.

— Как вам кажется, лорду Чарльзу понравилось фермерствовать?

Роберта никогда не думала о лорде Чарльзе как о фермере. Он просто жил в «Медвежьем углу». Ей трудно было ответить на этот вопрос. Нравилось ли ему в Новой Зеландии? Невозможно было понять, поэтому она смущенно ответила, что они были там вполне счастливы, но, конечно, рады возвращению домой.

— Они — дружная семья?

Роберта подумала, что не будет ничего плохого, если она расскажет ему о привязанности Миногов друг к другу. Рассказ на любимую тему совершенно развеял остатки ее волнения. Так легко было рассказать, как они постоянно спорили, как добры все Миноги были к ней, как счастливы они были вместе. Как сама Роберта верила, что они всегда придут друг другу на помощь.

— Мы уже столкнулись с прекрасным примером этого, — улыбнулся Аллейн, — когда речь зашла о близнецах.

Роберта ахнула и посмотрела на него. В его глазах, с печально опущенными внешними уголками, читалось только теплое и веселое сочувствие, словно он приглашал ее вместе посмеяться над близнецами.

— Они всегда были такими, — воскликнула Роберта. — Даже в «Медвежьем углу», когда Колин взял однажды большую машину…

Она снова принялась рассказывать смешные истории из жизни Миногов, стараясь показать их преданность друг другу. Аллейн доброжелательно слушал девушку, словно все сказанное Робертой радовало и интересовало его. Роберта оседлала любимого конька и успела проскакать изрядно долго, прежде чем опомнилась и остановилась. Она покраснела от смущения.

— Простите, — пробормотала она, — я слишком заболталась.

— Напротив. Вы нарисовали передо мной замечательную картину. Но боюсь, теперь я должен вернуться к фактам действительности. Я хотел бы уточнить ваши собственные передвижения. Вы были здесь с того момента, как лорд Чарльз беседовал со своим братом, и до того, как трагедия была обнаружена. Правильно?

— Да. — Роберта собралась с мыслями и четко рассказала ему о разговоре с Майклом и о том, как она вышла на лестничную площадку.

— Отлично, — похвалил ее Аллейн. — Сжато и ясно. Есть два момента, которые я хотел бы очень тщательно прояснить. То, как кричал лорд Вутервуд. Вы говорите, что, когда он позвал первый раз, вы были все здесь.

— Да. Включая Майка. Он как раз только что вошел в комнату. Но остальные вышли буквально через секунду-две после того, как закричал лорд Вутервуд.

— А во второй раз?

— Майк ушел с Хихиксом. И почти сразу после этого лорд Вутервуд крикнул во второй раз.

— Вы совершенно уверены?

— Да, вполне. Потому что в комнате сразу стало очень тихо после того, как они ушли. Я помню, что после того, как он снова позвал, я услышала звук лифта. Потом услышала, как кто-то крикнул на улице, а в соседней гостиной послышались голоса. Все звуки были слышны очень четко. Я снова услышала лифт, когда достала из этой шкатулки сигарету. После того я, помню, стала искать спички. Я только что прикурила и оперлась на подоконник, глядя вниз, когда услышала, как она… Леди Вутервуд… Это было ужасно, как она кричала.

— Мисс Грей, я бы очень попросил вас рассказать все заново, если вас это не затруднит.

Роберта снова рассказала все то же самое и, к ее величайшему удивлению, Аллейн попросил ее повторить еще раз. Потом он прочел Роберте ее показания, она согласилась, что все записано абсолютно правильно, и подписалась. Он с минуту помолчал и потом вернулся к теме семьи.

— Вы нашли их очень изменившимися, когда снова увиделись? — спросил он.

— Да нет… Сперва они показались мне совсем взрослыми и модными, но это впечатление скоро рассеялось. Они остались прежними.