Смерть пэра

Аллейн все-таки продолжал расспрашивать. Ему удалось выяснить, что леди Вутервуд почти не смотрела на своего мужа, который сидел нахохлившись в углу лифта, надвинув шляпу на глаза. С неожиданным актерским мастерством она словно сгорбилась в своем кресле и уткнула подбородок в грудь.

— Вот так, — сказала леди Вутервуд, хитровато поглядывая на Аллейна исподлобья. — Он сидел вот так. Я думала, он заснул.

Аллейн спросил свидетельницу, когда она впервые заметила, что что-то не так. Она ответила, что решила разбудить мужа, когда лифт был на полпути вниз. Она заговорила с ним, потом, видя, что он не реагирует, положила руку ему на плечо. Он упал вперед. Подойдя в своем рассказе к этому моменту, леди Вутервуд начала говорить очень быстро. Слова словно хлынули из нее, голос стал пронзительным. Доктор Макколдунн сделал сиделке предостерегающий знак, и она придвинулась поближе к пациентке.

— И вот он сидит: в глазу кольцо, а на лице красная лента. Он зевает. Рот открыт очень широко. Я его видела! О, до чего же здорово это было, Диндилдон, правда? Диндилдон, когда я его увидела, я поняла, что это на самом деле случилось, и я разинула рот, совсем как Габриэль, и стала кричать… кричать…

Голос леди Вутервуд поднялся до непристойно-истеричного вопля. Фокс начал методично закрывать окна. Доктор Макколдунн отрывисто скомандовал что-то Диндилдон, которая всем своим видом грозила последовать примеру хозяйки. Сиделка вдруг превратилась в самую властную фигуру. Она вытолкала из комнаты Диндилдон и со знанием дела склонилась над своей пациенткой. Аллейн подошел к боковому столику, смочил платок водой из графина, а потом с отвращением наблюдал, как доктор Макколдунн хлещет этим платком по щекам визжащей дамы. Вопли прерывались судорожными вздохами и омерзительным скрежетом зубов. Макколдунн, который все время держал руку на пульсе леди Вутервуд, вдруг громко сказал:

— Придется вам дать мне этот графин, сиделка, будьте любезны.

Аллейн передал графин.

— Ковер вот жаль, — пробормотал с гримасой Кертис.

— Ну-ну, леди Вутервуд, успокойтесь, голубушка, поскорее, как вам не стыдно! Теперь придется вылить на вас всю эту воду, — проговорила медсестра профессионально участливым и ласковым тоном.

Леди Вутервуд вряд ли сообразила, что за катастрофа ей грозит, но все же пароксизмы ее истерики становились все тише, и через несколько минут она замолкла. Доктор Макколдунн и сиделка увели ее.

— Откройте-ка побыстрее окна, Братец Лис, будьте так добры, — сказал Аллейн. — Впустите в комнату немножко воздуха. Исключительно мерзкая сцена.

— Я полагаю, вы с нею оба представляли себе, о чем разговариваете? — спросил доктор Кертис. — Но черт меня побери, если я хоть что-нибудь понимаю.

— Что вы о ней скажете, Кертис? Эпилепсией тут не пахнет, по-вашему?

— Я ничего подобного не заметил. Обыкновенная истерия чистейшей воды. Это, конечно, ничего не говорит о том, что именно у нее происходит с мозгами.

— Понятно… А что вы об этом думаете? Она совсем того?

— А-а, — сказал Кертис, — вы прикидываете, не отвечает ли она хрестоматийному представлению следователя о маньяке-убийце?

— Если и так, — ответил Аллейн, — то что вы скажете? Кертис потянул себя за губу.

— Знаете, друзья мои, это очень скользкая и деликатная материя. Она говорила очень бессвязно, дико, конечно, хотя у меня создалось впечатление, что вы с полным пониманием дела направляли эту беседу.

— Что она толковала, мистер Аллейн? — спросил Фокс. — И что за чушь насчет того, что у нее мощный покровитель, а близнецы ей только кажутся? Вы что, всерьез собираетесь утверждать, что кто-то прикинулся одним из близнецов?

— Нет, Фокс, я — нет. Но она — да.

— Ну так она совсем без царя в голове. А в чем суть-то?

— Суть настолько невероятна, что я едва смею думать, будто правильно понял ее. Однако могу вам более или менее изложить систему ее безумия…

Вернулся доктор Макколдунн.

— Сиделка и горничная укладывают ее в постель, — сообщил он. — Горничная подойдет сюда как только сможет.

— И очень хорошо. Садитесь, доктор, и расскажите, что вы знаете об истории этой пациентки.

— Очень мало, — немедленно ответил доктор Макколдунн. — Я ее не видел до сегодняшнего вечера. Насколько я понял со слов леди Чарльз и прочих, у нее в анамнезе есть некоторое нервное расстройство. Лучше спросите у них.

— Да, разумеется, — отозвался Аллейн слегка извиняющимся тоном. — Но мне казалось, что в первую очередь нужно спросить у вас. Я полагаю, они не упоминали, что дама интересуется черной магией?

— И откуда, черт побери, вы выкопали эти сведения?

— Я как раз собирался объяснить. Вы же слышали, как она упоминала Маргариту Лоундман из Бегвайлера и Анну Руффа из Дузи?

— Я это все записал, — кивнул Фокс. — Правда, не знаю, как они верно пишутся.

— Так вот, если только моя ненадежная память меня не подводит, упомянутые дамы принадлежали к когорте средневековых ведьм.

— Господи помилуй! — с отвращением произнес Фокс.

— Продолжайте, — попросил Кертис.

— Учитывая, что после этого леди Вутервуд намекала на своего мощного покровителя и на то, что ее мужа постигла заслуженная кара, что она узнала на том, кто вез ее в лифте, метину на шее от ее Маленького Хозяина и прочее мумбо-юмбо, я пришел к выводу, что она считает, будто ее мужа убил дьявол.

— Да не может быть, ну что вы, — воскликнул доктор Кертис. — Это уж слишком!

— Вам доводилось встречать книгу «Compendium Maleficorum»?

— Нет. А что?

— Могу поспорить, что у леди Вутервуд есть экземпляр.

— Вы что, хотите сказать, она так долго экспериментировала со всяким столоверчением и зельями, что у нее на самом деле начались галлюцинации?

— А разве среди женщин ее возраста такое уж редкое явление — увлечение разными шарлатанскими культами?

— Мне приходилось встречаться со всякими странностями, — пожал плечами Фокс, — особенно когда в деле фигурирует гадалка или прорицатель… Можно сказать, что эта дама пошла на шаг дальше.

— Именно, Братец Лис. Если только это не притворство.

— Ну не предполагаете же вы… — начал доктор Макколдунн.

— Конечно нет. Я хочу сказать, что если состояние леди Вутервуд — подлинное, то она — всего лишь еще одна глупая доверчивая женщина с пристрастием к сверхъестественному. Но насколько можно считать ее состояние непритворным? — Аллейн взглянул на доктора Макколдунна. — Что скажете вы?

— Прежде чем рискнуть высказать свое мнение, мне хотелось бы повнимательнее осмотреть миледи и ознакомиться с историей ее болезни, — неуверенно сказал доктор.

— И кроме того, — с усмешкой пробормотал Аллейн, — вам надо было бы посоветоваться с ее семьей.

— Мой дорогой Аллейн!

— Я не хочу вас обидеть, доктор. Пожалуйста, не обижайтесь. Но помимо того, что вы их семейный доктор, вы еще и лично к ним привязаны, ведь правильно?

— Мне кажется, что все, кто сталкивается с Миногами, рано или поздно влюбляются в них, — заявил Макколдунн. — Знаете, в них что-то такое есть чрезвычайно привлекательное. Шарм, наверное. Вы сами в них влюбитесь, если подольше с ними пообщаетесь.

— Неужели и я тоже? — рассеянно отозвался Аллейн. — Печальная картина рисуется, правда? Следователь, который питает нежную любовь к подследственным. Ну хорошо, давайте поговорим. Вы — два выдающихся медика. Я был бы весьма благодарен вам за ваше сугубо медицинское мнение о даме, которая только что столь драматически ушла со сцены. Без всяких предрассудков, хорошо? За что вы готовы ручаться? Что она симулирует? Или это никакая не симуляция? Ну давайте же, я не использую этого против вас. Скажите мне только ваше мнение — и все.

— Ну что же я могу сказать, — размеренно начал доктор Кертис. — На первый взгляд — конечно, давать такие заключения совершенно против правил, — но все-таки по внешним признакам я склонен считать, что она не симулировала. Она сохраняла постоянный характер поведения. В ее взгляде не было никаких изменений. Она не поглядывала на вас, чтобы проверить, какое впечатление произвела. Если она и симулировала, то это была необыкновенно последовательная, глубокая симуляция.