Страница 4 из 52
— Ну вот, мы с вами выбрались с галёрки, — заметил сторож. Он прошел вперед и отпер дверь. — Это они называют Зеленой комнатой или «оранжереей», — пояснил он. — Еще Бог знает с какого времени здесь располагалась оранжерея. Потом тут все перестроили, но комнату так по старинке и называют. Тем более — вон кадки с пальмами понаставили.
Они вошли в комнату, действительно зеленую, где были расставлены удобные кресла и столики, заваленные иллюстрированными журналами. Со стен смотрели фотографии известных артистов в различных ролях.
Над камином висел карандашный набросок: человек в средневековом костюме откинул с лица капюшон плаща. Лицо его было прекрасно, притягательно. Большие глаза, правильные черты, рот нежной формы и вместе с тем очень мужественный. Во взгляде читалась сила и решительность, однако эти качества в людях не были самыми привлекательными для Мартины. В стекле, которым была покрыта картина, Мартина разглядела собственное отражение, а рядом — отражение лица сторожа… Потом отражение пропало.
В уголке картины стояла подпись. Мартина пригляделась и прочитала: «Всякий». Одно только слово.
— Похож, а? — сказал сторож за ее спиной.
— В каком смысле? — переспросила девушка.
— Ну да! Вы что, не узнали хозяина?
— Хозяина?
— Да что вы осторожничаете! Как будто не знаете сами… Это мистер Адам Пул, хозяин нашего заведения — неужели не признали?
— А-а, — протянула Мартина и сдавленным голосом добавила: — Ну да, я же видела его в кино, конечно…
— Ах, в кино! — рассмеялся он. — Где же находилось это кино, милая? В вашей Австралии? Что ж вы его не разглядели как следует? Вам, наверное, просто мешали смотреть на экран пробегающие кенгуру, а?
Он хоть и держался дружелюбно, все старался поиронизировать над происхождением Мартины. Для девушки проще всего было бы просто оставить его слова без внимания, а она пустилась вдруг в пространные объяснения, что, дескать, конечно, она видела в фойе портреты мистера Пула и сразу его узнала и все такое прочее… Более того, она знает его еще по фильмам, которые видела в Новой Зеландии. Просто она так загляделась на рисунок, что не сразу… Но все эти слова звучали, конечно, крайне неубедительно.
Сторож выслушал ее излияния с двусмысленной усмешечкой и заключил:
— Ладно вам извиняться. Будто я не понимаю! Он же просто сводит с ума всех баб — стоит им посмотреть на него, о родной мамочке забывают…
— Но я этого вовсе не имела в виду! — холодно сказала Мартина.
— Да бросьте! Вы бы видели дамочек, которые так и виснут на нем гроздьями, стоит ему выйти из театра! Я уж насмотрелся, так что кое-что в этом просекаю! Ну все, хватит, пошли работать, а то так до рассвету не управимся!
С этими словами он прошел по коридорчику к другой двери, отпер ее и обернулся в ожидании Мартины.
Как только Мартина ступила на порог гримерной, сразу ощутила застоявшийся запах пудры и румян… Комната выглядела заброшенной. К аромату косметики примешивался еще какой-то запах. Кажется, газ. Ну да ладно. Трюмо выглядело совершенно неосвоенным, перед зеркалом валялось несколько коробочек с пудрой и сломанная шпилька.
Обстановка была просто шикарной. Французская кушетка в стиле эпохи Наполеона, изящное кресло перед зеркалом в золоченой раме. Толстый красный ковер на полу, слегка протертый в одном месте… Шкафчики с одеждой, оклеенные плакатами с красочными изображениями Пьеро и Коломбины, собраны в центре комнаты. У стены стояла газовая плита с пустым тазиком на конфорке.
— Ну вот, — сказал сторож. — Вот оно, ваше хозяйство.
Мартина повернулась.
— Уютно, — заметил он. — Уютное гнездышко, а?
Парень сделал шаг к ней навстречу. Мартина отшатнулась.
— Спасибо вам, вы очень добры, что показали мне дорогу, — бросила она. — Теперь я, с вашего позволения, постараюсь справиться одна. Еще раз спасибо.
— Не стоит. Еще увидимся! — Он неожиданно взял ее за руку. — А вы ведь, похоже, вымокли под дождем. Бедная девочка.
— Ничего, я уже высохла. Со мной все в порядке.
Мартина подошла к платяному шкафчику и выдернула первый попавшийся ящик. Боковым зрением она увидела, что сторож решил закурить и чиркнул спичкой. В следующее мгновение грянул взрыв.
От плиты валил серый дымок… Ошеломленная Мартина издала короткий пронзительный вопль.
— Ничего-ничего! — крикнул сторож, смеясь. — Вы не суеверны, милая?
— Суеверна?
Он сделал неопределенный жест в сторону плиты.
— Ну, вы же знаете, что я имею в виду…
— Что? Я ничего не понимаю!
— Неужели вы не слышали про случай с «Юпи»? Ну, в театре «Юпитер»? И вам никогда ничего не говорили про склоки у актеров?
Плита издала треск — приходила в себя после взрыва.
— Ну, дело было не вчера, а несколько лет назад, — заметил сторож. — Меня тут и самого не было, когда все произошло. Но вам этого все равно нельзя забывать, как бы давно это ни случилось.
— Что случилось-то? — нервно переспросила Мартина.
— Так вы точно не суеверны?
— При чем тут суеверия? Нет, не суеверна, если это так важно!
— Ладно. Чувствуется, вы не так-то давно занимаетесь этим ремеслом. Да и я тут недавно работаю. Позвольте пожать вашу прелестную ручку.
Сторож протянул свою клешню, и Мартина легкомысленно ответила на пожатие, после чего долго не могла высвободить руку…
— Так вот, это было лет пять назад, — начал он. — Одна краля из этих самых актрис повздорила с другой кралей — понимаете? И решила уделать свою противницу, понимаете? Причем уделать очень хитро — подпилить газовую трубу в ее гримерной. Представьте себе, если взорвется газ, все здесь может запросто заполыхать. А если вы сами, находясь в гримерной, еще и пьяны в стельку, то вы просто не проснетесь и сгорите! А вы вот, например, могли быть и пьяны, если бы эта ваша размалеванная девица Трикси влила бы вам на пару глотков бренди побольше! Вот ведь как бывает, детка!
Так вот, тот случай привел, конечно, к самым гадким вещам, были всякие комиссии, следствие, то да се… Даже театр закрывали, ну и так далее. Да и публику это отпугнуло — разве это дело, ежели любимых актеров сжигают газом в собственной гримерной? Но потом они отгрохали ремонт, о происшествии все позабыли, и театр снова стал работать. А хозяин запретил вообще вспоминать об этом случае. Он даже поменял название заведения, если хотите знать. Странно все-таки, правда? Но нам с вами вообще-то все равно. Не правда ли? Нам просто нужно быть осторожными и тихими… Не так ли?
Слово «тихими» сторож произнес с каким-то особым значением. Мартина продолжила исследование содержимого ящиков. Она повернулась спиной к сторожу. Он уже начинал раздражать ее своей назойливостью.
Стельки у нее были мокрые насквозь, да и на спине под блузкой девушка ощущала липкий холодный пот. Поскольку блузку снять было нельзя, она скинула туфли и осталась стоять на ковре босиком.
— Ага, туфельки сбросили? — немедленно отреагировал сторож с живейшим любопытством. — Надо их подсушить, что ли?
Он подошел к ней поближе и нагнулся за туфлями. И вдруг его широкая ладонь протянулась чуть дальше и легла на ее босую ногу…
— Да вы и без чулочков… — донеслось хриплое бормотание.
Мартина почувствовала одновременно страх и отвращение. Кроме того, ситуация вообще была довольно глупой. Она смертельно устала, и ей было страшно неловко за отсутствие чулок…
— Послушайте, дорогой мой, — сказала она, стараясь говорить ровно, — вы очень добры ко мне, правда. Я вам очень благодарна, но не оставите ли вы меня тут одну — мне надо наконец заняться своей работой, и я ужасно устала за сегодняшний день…
Сторож убрал руку с ее ноги и удивленно посмотрел Мартине в лицо.
— Ну что ж, о'кей, — протянул он несколько разочарованно. — Устали так устали… Я не в обиде…
Он поднялся на ноги, поставил ее туфельки сушиться на решетку у плиты и пошел к двери. Там он обернулся.
— А вы — командир! — заметил сторож одобрительно. — Вы далеко отсюда живете?