Страница 14 из 21
Выполняя указания Троцкого, Бухарин, которому по линии Коминтерна было поручено расследование инцидента, встал на сторону немецких оппортунистов. Он припомнил Тельману и критику его собственных, бухаринских, оппортунистических взглядов, и потребовал от ЦК КПГ еще раз осудить Э. Тельмана и голословно признать его виновным, прекрасно сознавая, что после подобного вторичного удара Компартия Германии не оправится уже никогда, а дорога Гитлеру будет окончательно расчищена. Игнорируя директивы VI конгресса Коминтерна о борьбе с оппортунистическим течением (известным под названием «примиренчество»), узурпируя в качестве руководителя Коминтерна исполнительскую власть, Бухарин взял под свою защиту правый уклон в КПГ, санкционировал отстранение Э. Тельмана от руководства Компартией, фактически сыграв на руку махровой германской и международной реакции. Одновременно с подачи Бухарина VI Конгресс Коминтерна запустил в активный пропагандистский оборот термин «социал-фашисты», которым обозначались германские социал-демократы. Нет ни малейшего сомнения в том, что социал-демократические подонки Германии заслуживали даже еще более резкого эпитета. Но не в то время, когда необходимо было любой ценой создавать единство левых сил. Использование этого эпитета лишь разобщило социал-демократов и коммунистов. В конечном итоге справедливость в отношении Э. Тельмана была восстановлена, однако до конца последствия этой неслыханной, предательской интриги так и не удалось преодолеть. А на это наложилась и другая склока, известная в истории Компартии Германии как связанное с троцкистами «дело Ремелле — Неймана», что тем более не способствовало укреплению сил коммунистов, в том числе и в союзе с иными левыми.
После войны один из ближайших соратников Гитлера Р. Лей не без смеха поведал на одном из допросов о том, как Бухарин, нейтрализовав Эрнста Тельмана, помогал Гитлеру прийти к власти! Конечно, Сталин не оставил без ответа столь подлую выходку Бухарина, действовавшего по указаниям Троцкого.
Об этом стало известно в результате специальной операции советской разведки по тотальному контролю тайной переписки Троцкого со своими сторонниками в КПГ и с Бухариным. Операцию осуществлял один из самых выдающихся разведчиков 20-х — 40-х гг. Борис Аркадьевич Рыбкин (Рывкин Борух Аронович) — муж легендарной советской разведчицы Зои Рыбкиной (Воскресенской).
Эту гниду, естественно, не только выкинули из Коминтерна, но и вдребезги раскритиковали на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б). Однако свое подлое, за двенадцать лет до трагедии 22 июня 1941 г. положившее ей начало дело он сделал: после этого Гитлер быстро пошел «в гору» и вскоре стал рейхсканцлером на горе всему миру, а Германии и СССР — особенно.
Привод Гитлера не удалось предотвратить даже по каналам разведки. Близкий знакомый отца автора — высокопоставленный в прошлом сотрудник личной разведки Сталина Константин Мефодиевич еще при жизни поведал автору этих строк об уникальной особо секретной операции мобильной нелегальной рези-дентуры личной разведки Сталина по предотвращению привода Гитлера к власти.
«К концу 1932 г., — говорил старый разведчик-нелегал, — популярность нацистов в Германии резко упала. Нацисты последовательно получали все меньше и меньше голосов на выборах. Законным, парламентским путем прийти к власти они не могли. Настроение в руководстве нацистской партии было отчаянно пессимистическое. В начале декабря 1932 г. были зафиксированы тайные контакты между экс-канцлером Германии Францем фон Папеном, крупнейшим в те временаг манским банкиром Куртом фон Шредером
[19] и личным советником Гитлера по экономическим вопросам Вильгельмом Кепплером. Удалось также перехватить и датированное 10 декабря того же года письмо В. Кеппле-ра будущему фюреру, в котором говорилось, что «господин фон Папен считает скорое изменение политической ситуации возможным и необходимым и полностью выступает за Вашу кандидатуру в рейхсканцлеры». Поразительно безапелляционный тон и содержание письма ободряюще подействовали на главарей нацистов. По наблюдениям агентуры группы в ближайшем окружении руководства нацистской партии, даже у пребывавшего в глубокой депрессии из-за резкого падения популярности НСДАП с ноября 1932 г. Йозефа Геббельса и то сильно улучшилось настроение».
Как отмечал Константин Мефодиевич, организационный и финансовый кризис в НСДАП был настолько силен, что даже за десять дней до назначения Гитлера рейхсканцлером статс-секретарь МИДа Германии фон Бюлов счел необходимым письменно известить об этой ситуации посла США в Берлине. В перехваченном нашими разведчиками его письме от 19 января 1933 г. высказывались самые серьезные опасения насчет возможного краха нацистской партии и массового выхода ее чле нов из рядов партии. Даже рейхсканцлер Шлейхер еще 15 января 1933 г. в конфиденциальной беседе с австрийским политическим деятелем Шушнингом — ее подробная запись в тот же день была в руках группы — заявил, что-де «Гитлер не является более политической проблемой, нацисты не представляют более политической опасности…»!? Какже можно было не понимать, что многомиллионные, в том числе и заокеанского происхождения, «инвестиции» в Гитлера не могли быть выброшены на ветер. Ни при каких обстоятельствах Запад не пошел бы на это. Он и не пошел на это — добился-таки того, что Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии. Не считавшего же Гитлера политической опасностью Шлейхера нацисты застрелили во время «ночи длинных ножей».
«Немедленно проведенным всеми имевшимися в распоряжении группы силами глубоким расследованием удалось установить подлинную причину столь безапелляционной уверенности фон Папена. Одновременно была прояснена ситуация с появлением в одном из ответных писем Кепплера к Шредеру указания на необходимость и важность убеждения президента Гинденбурга в том, что после создания нового правительства во главе с Гитлером можно и нужно проводить парламентские выборы.
«Перелистав» конфиденциальный дневник британского посла в Берлине — Эдгара Винсента д'Аберно на — группа установила, что 6 декабря 1932 г. посол имел конфиденциальную встречу с фон Папеном, который заявил британскому дипломату
[20] следующее: «Было бы катастрофой, если бы гитлеровское движение развалилось или было разбито, ибо нацисты — последний оплот против коммунизма в Германии».
Поразительно, но о том же самом со своих страниц 6 декабря 1932 г. возопила и имевшая социал-демократическую направленность газета «Дойче альгемайне цайтунг». Затронув вопрос о возможном в ближайшем будущем крахе нацистов, газета едва ли не теми же словами заявила: «Это было бы национальным бедствием.Она (то есть НСДАП. — A.M.) еще не выполнила своей задачи. Государство нуждается в ней как в защите от большевизма»! Вот кого в первую очередь мир должен благодарить за коричневую чуму и ужасы нацизма — социал-демократическую сволочь! Именно она более всего повинна в этом!
«В результате предпринятых мер было установлено также, что следующая встреча между Кепплером, Папеном и Шредером состоится 4 января 1933 г. на кёльнской вилле банкира. В связи с этим по прямому указанию Сталина была разработана и проведена акция по разоблачению факта этой встречи. В директивной шифровке из Москвы указывалось, что т. Иванов
[21]факт предстоящей встречи как «решающие смотрины» Гитлера перед его назначением рейхсканцлером волевым решением президента, так как избирательный ресурс нацистов резко упал после ноябрьских выборов 1932 г., а иного варианта в рамках существовавшей тогда Веймарской конституции Германии не существовало.
Этой же шифровкой предписывалось срочно установить, какие конкретно компрометирующие президента Гинденбурга обстоятельства и факты могут быть использованы для оказания на него мощного давления в целях принуждения его к согласию на назначение Гитлера рейхсканцлером. Гинденбург на дух не переносил «ефрейтора» Гитлера, и сломить его сопротивление можно было только очень мощным компроматом. Потому-то Сталин и обратил наше внимание на сбор именно такой информации. И как только соответствующая информация появится, мы должны были немедленно представить конкретные соображения по организации максимально возможного противодействия планам нацистов и стоящих за ними сил.