Таинственный Рыцарь

Джордж Мартин

Таинственный Рыцарь

Дунк и Эгг покидали Каменную Септу под легкий летний дождь.

Дунк правил своим старым боевым конем, Громом, Эгг ехал позади него на норовистом молодом верховом коне, которого назвал Дождем, ведя на привязи мула Мейстера. Доспехи Дунка и книги Эгга, их скатанные постели, палатка, одежда, несколько ломтей твердой соленой говядины, полкувшина меда, две кожаные фляги с водой — все это взгромоздили на спину Мейстера. Старая соломенная шляпа Эгга с широкими обвисшими полями защищала голову мула от дождя. Мальчик прорезал в шляпе дыры как раз для ушей Мейстера. На голове Эгга красовалась новая соломенная. Не считая прорезей для ушей, на взгляд Дунка, между шляпами особой разницы не было.

Возле самых городских ворот Эгг резко натянул поводья. Над аркой располагалась насаженная на железную пику голова изменника. Судя по виду ее отделили от плеч недавно, кожа была скорее розовой, чем зеленой, но вороны-падальщицы уже успели поработать над ней. Губы и щеки мертвеца были разорваны и свисали лохмотьями; вместо глаз зияли две коричневые дыры, из которых медленно текли красные слезы из капель дождя вперемешку с запекшейся кровью. Рот мертвеца был открыт, казалось, для того, чтобы поболтать с путешественниками, проходящими снизу под аркой.

Подобное зрелище было Дунку не ново.

— В Королевской Гавани, когда я мальчишкой был, я как-то спер голову прямо с пики, — сказал он Эггу.

Вообще-то это Хорек тогда взвился на стену, чтобы сорвать голову, после того, как Раф и Пуддинг заявили, что он не посмеет этого сделать, а потом, когда появились стражники, он сбросил ее вниз, а Дунк ее поймал.

— Это была голова какого-то мятежного лорда или рыцаря- разбойника. А может, обычного убийцы. Голова как голова. Они все одинаковые, после того как проведут пару деньков на пике.

Он с тремя своими друзьями потом этой головой пугал девчонок с Блошиного Конца. Они гонялись за ними по аллеям, а потом заставляли целовать голову, прежде чем отпустить. Ту самую голову целовали тогда не единожды, насколько ему не изменяла память. Ни одна девчонка в Королевской Гавани не бегала так быстро, как Раф. Хотя эту часть истории он предпочел не рассказывать Эггу. Хорек, Раф и Пуддинг. Трое маленьких чудовищ, и я, худший из них. Они с друзьями хранили голову, пока кожа на ней не почернела и не стала шелушиться. После этого никакого веселья в погонях за девчонками не было, и однажды ночью они вломились в посудную лавку и закинули останки в чайник.

— Вороны всегда с глаз начинают, — сообщил он Эггу. — Потом щеки вваливаются, плоть становится зеленой…

Он прищурился.

— Погоди. Лицо мне знакомо.

— Ваша правда, сир, — сказал Эгг. — Горбатый септон, который проповедовал против Лорда Бладрейвена. Мы слышали его проповеди третьего дня.

Тогда он вспомнил. Это был действительно святой человек, принесший обет Семерым, хоть его проповеди и призывали к мятежу.

— Его руки обагрены кровью брата и кровью его молодых племянников, — вещал горбун толпе, которая собралась на рыночной площади — Тень явилась по его приказу и удавила сыновей храброго Принца Валарра во чреве матери. Где теперь ваш Юный принц? Где его брат, милый Матарис? Куда делись добрый король Дэйрон и бесстрашный Бэйлор Копьелом? Они все в могиле, все до единого, а он жив-здоров, бледная птица с кровавым клювом, сидит на плече Короля Эйриса и каркает ему на ухо. На его лице и в его пустой глазнице печать ада, он принес нам засуху, поветрие и убийства. Восстаньте, говорю я вам, и вспомните об истинном короле за морем. Есть Семеро богов и Семь королевств, и Черный дракон произвел на свет семерых сыновей! Восстаньте, милорды и леди. Восстаньте, храбрые рыцари и вы, отважные пахари, низвергните Кровавого Ворона, этого мерзкого чернокнижника, иначе быть вашим детям и детям ваших детей проклятыми во веки вечные.

Каждое слово было изменой. И все же увидеть его здесь, с пустыми глазницами, было ужасно.

— Это он, ага, — сказал Дунк. — Еще одна веская причина покинуть этот город.

Он коснулся Грома шпорами, и Эгг проехал под аркой ворот Каменной Септы, прислушиваясь к мягким звукам дождя. Сколько глаз у Лорда Кровавого Ворона, — спрашивала загадка. Тысяча глаз и еще один. Некоторые утверждали, что Десница Короля учился темным наукам, умел менять лицо, напускать личину одноглазой собаки, даже обратиться туманом. Стаи поджарых серых волков выслеживали его врагов, говорили люди, а вороны-падальщицы шпионили для него и нашептывали ему чужие секреты. Большая часть этих басен и в самом деле были небылицами, Дунк нисколько не сомневался в этом, но не было сомнений и в том, что у Бладрейвена шпионы были повсюду.

Однажды он видел его собственными глазами. Кожа и волосы Бриндена Риверса были белее кости, а глаз — у него был всего один глаз, второго его лишил сводный брат Злой Клинок на Краснотравном Поле — был красным, как кровь. На щеке и шее у него были родимые пятна винного цвета, отчего он и получил свое прозвище.

Когда город остался далеко позади, Дунк прочистил горло и сказал:

— Нехорошо это, головы септонам рубить. Он только говорил. Слова — это ветер.

— Некоторые слова это ветер, сир. А некоторые — измена.

Эгг был тощим, как палка, весь из ребер и локтей, но язык у него был подвешен как надо.

— Ну вот, ты заговорил, как настоящий принц.

Эгг воспринял эти слова как оскорбление, каковым они и являлись.

— Возможно, он и был септоном, но он проповедовал ложь, сир. Засуха пришла не по вине Лорда Кровавого Ворона, как и Великое Весеннее Поветрие.

— Может и так, да только если мы станем рубить головы всем глупцам и лжецам, половина городов в Семи Королевствах опустеют.

Шесть дней спустя от дождя остались одни лишь воспоминания.

Дунк стянул тунику, с удовольствием ощущая тепло солнечного света на своей коже. Когда налетел легкий бриз, прохладный, свежий и благоухающий, как девичье дыхание, он вздохнул.

— Вода, — объявил он — Чувствуешь ее запах? Озеро должно быть неподалеку.

— Единственный запах, который я чувствую, это запах Мейстера, сир. Он воняет. — Эгг немилосердно дернул повод мула — Мейстер остановился пощипать травку у обочины дороги, как он время от времени делал.

— На берегу озера есть старая гостиница. — Дунк останавливался там однажды, когда служил оруженосцем старику. — Сир Арлан говорил, что у них варят отличный коричневый эль. Может, нам удастся попробовать его, пока будем ждать паром.

Эгг с надеждой взглянул на него:

— Чтобы запить еду, сир?

— Какую еду?

— Ломтик жаркого? — поинтересовался мальчик. — Кусочек утки, миску тушеного мяса? Что-нибудь, что у них есть, сир.

Последний раз они ели горячую пищу три дня назад. С тех пор они питались паданцами и полосками старой соленой говядины, твердой как дерево. Неплохо было бы подкрепиться настоящей едой, прежде чем отправится на Север. До Стены далеко.

— Мы могли бы и переночевать там, — предложил Эгг.

— Милорд предпочитает спать на пуховой перине?

— Соломенный тюфяк меня вполне устроит, сир, — обиженно ответил Эгг.

— На кровати у нас денег нет.

— У нас есть двадцать два гроша, три звезды, один олень и тот старый колотый гранат, сир.

Дунк поскреб за ухом.

— Я думал, у нас было два серебряных оленя.

— Было, пока вы не купили палатку. Теперь один.

— У нас ни одного не останется, если мы станем ночевать на постоялых дворах. Хочешь разделить кровать с каким-нибудь коробейником и проснуться с блохами? — фыркнул Дунк. — Я — нет. У меня свои блохи, и они не любят чужих. Будем спать под звездами.

— Звезды это хорошо, — согласился Эгг, — но земля твердая, сир, и иногда приятно положить голову на подушку.

— Подушки, они для принцев.

Эгг был таким оруженосцем, о каком любой рыцарь мог только мечтать, но время от времени он вел себя точь-в-точь как принц. У этого парня драконья кровь, никогда не забывай об этом. У самого Дунка была кровь оборванца… по крайней мере так ему говорили на Блошином Конце, а еще, что его ждет виселица.