Покрась в черное

Наташа покачала головой:

— Боря, ты проделал огромную работу, мне такое не под силу, года не хватило бы, но мы лишь завязли в трясине, а вперед не продвинулись. И чем дальше, тем будет хуже.

— Тут я с тобой не соглашусь. Клубок запутанный, но попробуем уцепиться за ниточку. Наши ребята всегда присутствуют на брифингах, вечеринках, банкетах, везде, где тусуются иностранцы крупного и среднего калибра. Как правило, они выступают в роли репортеров. Сделанные снимки складываются в архив и по мере необходимости ложатся на стол следователей, если какая-то фигура начинает интересовать контрразведку. Мне сделали подборку фотографий высоких визитеров за июнь прошлого года. Кажется, эту дату ты называла в прошлый раз.

Борис достал из сумки конверт и высыпал на стол десяток фотографий. Наташа стала внимательно их разглядывать. На шестом снимке она остановилась. Кольнуло сердце.

— Это он!

— Кто он?

На фотографии было изображено пятеро мужчин, сидящих за столом. Два араба и трое русских. Перед ними стояли микрофоны, а за спинами был задник с надписью: «ИТАР — ТАСС». Вероятно, шла пресс-конференция.

— Второй справа — мой хозяин. Это он был в больнице, и врач назвал его дипломатом. Сидящего рядом я тоже знаю. Меня привезли к нему прямо из аэропорта. И не только меня. Шестнадцать девушек приволокли к его ногам, и он распределял нас по точкам. Имени его я не знаю, но он прекрасно говорил по-русски, почти без акцента. У него на руках была моя медицинская карта, украденная из женской консультации. Эту рожу я не забуду никогда в жизни.

Борис взял снимок и перевернул его.

— Читаем. «Второй справа. Абу аль-Фар Харим. Советник по внешним связям и культуре Иордании. Частый гость Российской Федерации. В девяностых годах — консул Иордании в России. Окончил институт Патриса. Лумумбы в Москве в восемьдесят третьем. Участвовал в Палестино-Израильской войне на западном берегу Иордана. Награжден орденом «Дружбы народов» в восемьдесят седьмом. Доктор искусствоведения».

Да, Наташенька, знатный у тебя был хозяин. Такого голыми руками не возьмешь. Крепкий орешек!

— Пригрели сволочь на своей груди.

— Без помощи собственных сволочей не обошлось. Теперь о другом твоем знакомом. Значит, так… Человека, к которому вас привезли из аэропорта, зовут Саид Фахту. Никаких данных на него нет. Он приехал с Фар Харимом в качестве переводчика. Это все.

— Он из наших. Сказал, что из СССР переехал в Израиль. Правда это или нет, не знаю. Однако имя себе присвоил арабское.

— Попробуем покопать. А пока перейдем к другим участникам конференции. Обрати внимание на человека, сидящего в центре. Стоит его запомнить. Это тот самый Вайсберг Илья Львович, который вывозил кордебалет за границу. Надо быть очень наивным, чтобы поверить в случайность этой встречи на пресс-конференции. Хотя если посмотреть с другой стороны, то гостя должен опекать представитель отдела культуры, а не нефтяной промышленности. Не будем гадать. Надо работать.

Перебрав фотографии, Борис выбрал еще одну. На ней был изображен Вайсберг, разговаривающий с каким-то неприятным мужчиной перед входом в конференц-зал.

— Меня очень заинтересовал Институт востоковедения, — сказала Наташа. — Ты можешь достать материалы из отдела кадров? Речь идет о мужчинах от тридцати до сорока пяти лет, научных работниках, как штатных, так и внештатных. Желательно с фотографиями.

— Тебя заинтересовал сын Георгия Пекарева?

— Вот именно. Такие специалисты часто выезжают за рубеж. У меня есть подозрение, что при приеме на работу, помимо знаний, руководство обращало внимание на их внешность. Они не должны были выделяться среди арабов или тайцев.

— Интересная идея.

— Это не идея, а отрывок из воспоминаний. Я помню жениха Маши, с которым она летела в Иорданию. По ее словам, Марик был евреем, они ехали в Израиль для знакомства с его родителями. Но он не был похож на еврея. Скорее на араба или азербайджанца. Я еще тогда об этом подумала. Странный тип и сидел отдельно от невесты и детей, будто стеснялся их.

— Я тебя понял. В отдел кадров можно проникнуть ночью и снять копии со всех документов. Это же не военный объект, а обычная шарашка.

— Ты не похож на ночного ястреба или ниндзя в черном трико, прыгающего по крышам. И потом, тебе придется перерыть все шкафы. Ночи не хватит. Пора понять, что в этой стране все делается просто. Ты платишь деньги кадровику и получаешь все, что нужно. За пятьсот долларов тебе дадут весь архив, да еще перевязанный бантиком.

— Так никаких денег не напасешься.

— Деньги у нас есть. Они для этого и предназначены. Идем дальше. Мне нужен ювелир для консультации. Профессионал. Одним словом, академик в своем деле. Такие состоят на учете в ФСБ. Он должен уметь держать язык за зубами.

— С ювелиром проблем не будет.

— Нам понадобится хорошая команда помощников. Нужно создать или нанять частное детективное агентство. Придется установить наблюдение за всеми персонами из нашей схемы, вплоть до прослушки их разговоров.

— Я об этом тоже думал. Сейчас много толковых оперативников сидят без дела. Те, кто не ушел в криминальные структуры по убеждениям, работают за гроши в охране или занимаются извозом.

— Собери такую команду. Мы им сможем предложить неплохой заработок, предоставим необходимую аппаратуру.

— Что касается аппаратуры, то беспокоиться не о чем. Ею занимается техническое управление, к которому я имел самое прямое отношение. С оружием тоже проблем не будет. Я делаю его сам и сам испытываю. Этим я занимаюсь всю жизнь. А образцы у меня и сейчас есть в наличии. Самые последние разработки.

— Противник у нас опытный, со стажем. Нам нужна соответствующая подготовка.

— Да, торопиться нельзя. Схемы на бумаге не достаточно. Важно понять принципы работы противника. Выяснить роль каждого звена в цепочке, состав банды. Главное наше преимущество заключается в том, что они о нас ничего не знают. И не должны знать.

Списки сотрудников института с адресами и паспортными данными удалось достать за два дня, но фотографии с личных дел были очень плохого качества. В возрасте от тридцати до сорока пяти лет оказалось семьдесят шесть мужчин. С таким числом кандидатов можно разбираться целую вечность и не детективное агентство создавать, а филиал Петровки.

Борис начал сколачивать команду и собирать необходимое оборудование. Наташа уехала в Питер. Гриша Толстиков сказал ей по телефону, что у него есть новости, но в подробности вдаваться не стал. Борис передал Наташе ключи от Машиной дачи, чтобы ей не связываться с гостиницами.

Поезд прибыл в северную столицу без опозданий в семь тридцать утра.

Наташа отправилась в магазин, купила бутылку водки и поехала на кладбище. За три с лишним года могила мужа заросла, памятник загадили птицы, краска с ограды осыпалась. В густой траве сохранился граненый стакан. Когда-то Наташа приезжала сюда с друзьями, и они поминали Валерку, но после ее исчезновения о могиле забыли. Наташа повыдергивала сорняк, вымыла памятник, зажгла свечку, помянула мужа и оставила на бугорке стакан с водкой, прикрыв его кусочком черного хлеба. Посидела, поплакала, поговорила с

могилой и ушла, дав себе слово, что приведет могилу в надлежащий вид.

С Гришей Толстиковым она встретилась в Летнем саду. Парень выглядел очень возбужденным.

— Вы так долго не звонили, я уже решил, будто вас наше дело больше не интересует.

— Вы не правы, Гриша. Я только этим и занимаюсь. И пока не доведу расследование до конца, не успокоюсь. Рассказывайте, что вам удалось узнать.

— Мне кажется, Наташа, вы знаете куда больше меня и следователя Трифонова. Ваша версия с паспортами подтвердилась. Кто бы мог подумать! Ни один следователь в мире не додумался бы до такого. Убить человека, трех человек, ради того, чтобы выкрасть у них обычные паспорта! Убивать-то зачем? Украл, и все.