Кровавый круг

— Но теперь мы точно знаем местонахождение всех пассажиров рейса 14-69. Этого тебе мало? Они стали заложниками спецслужб! У нас на руках факты…

— А я думаю, что Дмитрий прав, — оборвал начальника Вадим Астахов. — Кто и в чем может заподозрить двух офицеров на территории воинской части, которая ничего из себя не представляет как военный объект?

— Почему двоих? — спросил Литовченко.

— Потому что я пойду с майором, а вы, лейтенант, останетесь здесь на стреме. Сейчас погоны все решают, а не занимаемая должность в «Ставропольском вестнике». Слушайте, что вам капитан говорит.

Астахов подошел к забору и подставил спину, согнувшись пополам.

— Вперед, майор, я за вами.

Горохов взобрался на забор и спрыгнул на противоположную сторону. Через секунду Вадим оказался рядом с ним.

— Звездочки угасли, а еще не рассвело. Самое время для темных дел. Не так ли, майор?

Горохов улыбнулся.

— А ты мне нравишься, капитан.

— Хорошо работать плечом к плечу, когда нравишься своему напарнику.

Они вышли на дорожку, выложенную бетонной плиткой, и направились следом за караулом.

Рудика завели в одноэтажное здание, стоявшее на отшибе. Дом имел квадратную форму и занимал немалую площадь. Двери были с трех фасадов. Над одной висела фанерная табличка «Баня», над второй за углом болтался щит с надписью «Медсанчасть», а над дверью, в которую завели Рудика, ничего не висело.

— Очевидно, это и есть самый секретный объект.

— А мы сейчас это проверим, — сказал Вадим.

— Не торопись, капитан. Давай немного выждем. Дай людям расслабиться. Сейчас чайку себе нальют, сапоги с ног стащат, сигарету закурят.

Он не успел договорить, как конвоиры вышли. Они стояли в десятке шагов от дверей, и прятаться не имело смысла.

— Главное — не дергаться, капитан. Давай-ка закурим.

— Лучше потерпеть. Офицеры на «Парламент» еще не умеют зарабатывать, а «Приму» я не курю.

— Вот так и засыпаются резиденты вражеских разведок. А еще друг режиссера. Спектакли про наших бойцов ставит. Плохо он тебя подготовил.

— Зато вас, майор, отлично подстригли. Вы теперь от этих ребят ничем не отличаетесь.

Солдаты прошли мимо и отдали честь.

— Класс! — воскликнул Вадим, глядя им вслед. — А это вселяет уверенность. А чем мы хуже?

— Вот сейчас и проверим, — буркнул Горохов. — Глубокий вздох, и пошли.

Он перекрестился левой рукой.

Из шести камер занята была только одна, остальные двери с крошечными зарешеченными окошками оставались открытыми. Прапорщик с повязкой «Дежурный» сидел, слушал радио, пил чай и разгадывал кроссворд. Кроме него, в дежурном помещении никого не было.

— Привет, полководец! Прямо-таки Юлий Цезарь, три дела совмещает.

Прапорщик встал, уронив чайную ложку на пол.

— Дежурный по гауптвахте…

— Не шуми, и так в ушах звенит. Майор Лоскутов и капитан Сафаров, ФСБ, — строго сказал Горохов. — Где тут наш оболтус? Выводи. Полковник Ершов уже соскучился.

— Его только что доставили из штаба.

— А он автограф свой забыл оставить на протоколе.

— Сейчас я вызову конвой.

— Хватит ребят гонять. Или ты думаешь, что мы с этим хлюпиком не справимся?

Что-то прапорщика смущало, но он не мог понять, что именно. Ему не приходилось иметь дела с гэбистами, но он знал, что с ними лучше не связываться. Наглый народ, пришли на чужую территорию, а ведут себя как хозяева. Слишком много власти им дали.

Прапорщик вышел из-за стола и направился к камере. Лязгнул засов. У Астахова взмок лоб. Секунды казались часами. Рудика вывели в предбанник.

— Ну? Видишь, какой парень послушный. Руки за спиной держит. В зоне научили. Шаг в сторону равен побегу — это он тоже знает. Пуля всегда догонит. Прав я, урка?

Астахов дернул за рукав вошедшего в роль напарника.

— Иди вперед. Не оглядывайся.

Они вышли из караульного помещения на улицу. Прапорщик снял трубку и нажал тумблер на пульте.

— Дежурный по части капитан Ануфриев.

— Это Курочкин, товарищ капитан.

— Что у тебя?

— Опять этого парня забрали.

— Кто?

— Гэбисты. Майор Лоскутов и капитан Сафаров.

— Ну а тебе какое дело? Они тут всю ночь из угла в угол шастают.

— А почему без предупреждения? Без конвоя? Так не положено.

— Ты хочешь, чтобы они перед тобой отчитывались? Ну, тогда позвони Ершову, он в кабинете начштаба сидит, и выскажи ему свое неудовольствие. А то полковник обнаглел, с тобой не согласовывает свои приказы. Десять лет в армии, а службы так и не понял. Все, отбой, Курочкин! Или тебе не спится в одиночестве? Лох в лаптях!

Капитан бросил трубку.

Курочкин долго думал, но звонить в кабинет начштаба не решился. Дежурному по части он доложил, а там их дело. Пусть разбираются.

Рудик шел первым, конечно, он не мог узнать Горохова. Помимо того что Дмитрий состриг волосы, которые занимали большую часть лица, он оказался в том месте, где его никто не предполагал увидеть, да еще в военной форме. Рудик подумал, что его хотят переправить в СИЗО. Но, когда майор намекнул на побег, у него в голове мелькнула мысль, что Ершов решил его убрать. От этих головорезов чего угодно ждать можно. Их принципы не соответствуют человеческому разуму и пониманию. Хлоп, и порядок.

— Эй, приятель, возьми влево и иди по тропинке.

Голос показался ему знакомым, но оборачиваться он не стал.

— Ну а теперь к забору, живо!

Рудик хотел оглянуться, но его сильно толкнули в спину, он едва не пропахал носом прошлогодний газон. Когда его руки уткнулись в решетку забора, он увидел лицо Ольги. Девушка улыбалась со слезами на глазах.

Готовился к худшему, а получил… Кто знает, может, это была самая счастливая минута в его жизни. Теперь он узнал голос Горохова.

Через десять минут старый, списанный «козлик» вывез на дорогу пятерых сумасшедших, которым никак не жилось, как простым смертным. И чего они все ищут?

Машина остановилась на улице, где не горели фонари. Даже в пригородном поселке такого высокого ранга, как Сосенки, ранней весной не освещаются улицы. Хозяева местных особняков посещают свои загородные имения только летом, хотя и провели себе магистральный газ и настроили печей и каминов. Зимний период они проводят в городе. Слишком много дел накапливается после долгих летних каникул.

Из машины вышли мужчина и женщина. К ним вышесказанное относилось в меньшей мере. Роман Кириллович Китаев работал в равной степени как зимой, так и летом. Природу он боготворил и на даче с супругой появлялся по три-четыре раза в неделю. К тому же кому-то надо было кормить двух кавказских овчарок, которые, кроме хозяев, никого не признавали. Сторож поселка наотрез отказался подходить к клеткам, даже за повышенный гонорар.

Китаев открыл калитку и пропустил жену вперед. Как только они вошли на участок, в сотне метров от того места, где они оставили машину, зажглись фары другого автомобиля. Он тронулся с места и подкатил к дому депутата.

Двое мужчин вышли из машины, а двое остались сидеть на местах.

Высокий молодой человек в пуховике стукнул ногой по колесу китаевской «Волги», и тут же завыла сигнализация.

Китаев в это время открывал входную дверь дома.

— Чертова система. Ничего у нас делать не умеют. Всю деревню разбудили. Шестой час.

— Кого ты будить будешь, Рома? Ворон если только, — улыбнулась жена.

Китаев гордился своей супругой, она сочетала в себе несовместимые понятия по нынешним меркам. Красива, умна, хозяйственна, верна и влюблена в собственного мужа. Поверить трудно, но мало ли чего не бывает на свете.

Китаев оставил жену у порога, сказав: «Сейчас, Катя», а сам вернулся к калитке. Как только он открыл ее, так тут же отпрянул назад. Двое здоровых парней вошли на участок.

— Извините за бесцеремонное вторжение, Роман Кириллович, но вам придется проехать с нами.