Кровавый круг

— Как экипаж?

— Командир утверждает, что самолет сажал ас. Он не решился бы на такую посадку. Летчиков такого класса можно по пальцам пересчитать. У него в голове не укладывается, как такой профессионал мог пойти на сговор с террористами. Пилот — угонщик, как врач — убийца.

— И морской адмирал — командир воздушного лайнера. Стоит ли в наше время чему-то удивляться, Андрей Яковлевич. Гляньте по сторонам, третий ряд слева. Это не пример? Уголовник — герой, и девочка — росточком чуть больше той бомбы, которую волокла за собой.

Рудик не заметил на себе пристального взгляда адмирала, он думал о своем и, как мог, утешал свою соседку.

— Горя еще много в жизни будет, Оля. Радостей нам мало суждено повидать. Тебе сколько лет?

— Восемнадцать скоро.

— Вот и моей дочке столько же было бы. Не дожила. Она умерла, когда ей и десяти не исполнилось. Способная девочка была. На пианино играла, по-английски лопотала. А сколько стихов наизусть помнила, так голова кругом шла! Но от судьбы не уйдешь.

— Трудно поверить, что вы могли бы иметь взрослую дочь. Вы такой смешной…

— Это ты так думаешь, что человек в восемнадцать лет уже взрослым становится. Мне уже тридцать девять. Это я только со стороны клоуном выгляжу. Просто надоело видеть перед собой постные физиономии. И без того тошно.

Она взглянула на него, и уголки рта едва дернулись в улыбке. Рудику показалось, что это Ольга пытается его успокоить, а не он ее.

Их глаза встретились на долю секунды, и вдруг воздух сотряс невероятной силы взрыв. Яркая вспышка, грохот, самолет тряхнуло, словно в лихорадке, и небо покрылось черной пеленой.

Кто стоял на ногах, оказался на полу, кто сидел, сполз с кресел вниз. Несколько стекол вырвало из иллюминаторов взрывной волной. К счастью пассажиров, стекла взлетели вверх, ударились о потолок и рассыпались в мелкую пыль. Сильных порезов удалось избежать, но несколько человек получили незначительные раны.

Грохот затих, но визг и крики все еще пронизывали воздух.

Адмирал поднял голову с полу.

— Все же взорвалась, курва!

Над ущельем поднимался ветер. Дым быстро рассеялся. На крышу и крылья падали с неба камни, поднимая устрашающий грохот. Стальная обшивка фюзеляжа выдержала напор. Вторичная паника имела обратный эффект. Люди закрыли руками головы и замерли. Кто-то потерял сознание.

Туманов поднялся с полу и подбежал к зияющей дыре иллюминатора. Встряска весь экипаж отрезвила.

— Вскрыть люки! Выбросить надувные трапы. Живо! — командовал первый пилот. — Разделить салоны на части. Бортпроводники — в центр и выводят пассажиров к трапам в разные стороны. Штурман и бортинженер — вниз на приемку людей.

Адмирал подскочил к командиру.

— Что произошло, Борис Евгеньич?

— Посмотрите наверх. На нас идет лавина. Через десять минут мы будем заживо погребены. Нужно уводить людей к скале, там не достанет. Отсчет пошел на секунды.

Мужчины протрезвели. Пришел в себя и Олег Виноградов. Теперь все принялись за работу. Труднее всего было стюардессам сдерживать поток в проходах. Люди выскакивали, кто в чем был, о теплых вещах забыли и не сразу вспоминали о них, когда оказывались на земле.

Лавина превращалась в гигантское белое облако, безжалостно и неутомимо несшееся на бешеной скорости к подножию гор. Оказавшиеся за бортом самолета смотрели на белое чудовище как завороженные, не в силах сдвинуться с места.

Самолет опустел, став саркофагом для троих погибших.

Люди в летной форме походили на пастухов, гнавших стадо от надвигавшейся беды. Женщин перетаскивали на руках через каменистую реку, некоторые спотыкались и падали в ледяную воду. Мужчины выбивались из сил. Рудик обернул Олю в свою куртку и тащил ее, как запеленутого ребенка, не позволяя ей сопротивляться и не обращая внимания на ее протесты. Взобравшись на каменистый берег, народ бросился к отвесному откосу в поисках спасения.

Шум приближавшейся лавины перекрывал крики и приказы экипажа. Беда их миновала. Третий раз за сутки Всевышний сжалился над своими рабами.

Лавина с грохотом накрыла ущелье белым одеялом. Когда последняя снежная пыль осела на образовавшийся огромный сугроб, самолета уже никто не видел. Он оказался крохотной песчинкой, затерянной под ослепительно белым покрывалом.

Прижимаясь спинами к холодному камню скалы, люди с ужасом смотрели на бескрайний ковер безмолвия. Сейчас они еще не ощущали холода и жажды. Их парализовал страх.

Только несколько мужчин, оказавшись рядом, могли с пониманием относиться к происходившему.

— Спасатели нас не найдут, — сказал адмирал. — У них был единственный ориентир — самолет. Теперь и его не стало.

— Будем собирать кустарник и жечь костры, — твердо заявил Туманов. — Огонь они заметят, и людям необходимо тепло. Иначе мы умрем от холода. К вечеру температура опустится до минус десяти. Бездействие смерти подобно.

— Хорошо кумекаешь, командир! — хлопнул в ладоши Горохов. — Только до дровишек еще добраться надо. Ишь как они высоко растут.

— У нас нет выбора.

— Были бы спички, а огонь будет, — сказал Рудик-саморез.

— А что случилось? — спросил Олег Виноградов, осматриваясь по сторонам.

Головы присутствующих повернулись в его сторону. На этот простой вопрос ни у кого из стратегов ответа не нашлось.

Степан встретил майора с обеспокоенным видом.

— Опоздали, Федор Васильевич.

— Машину нашел?

— А чего ее искать, когда она у ворот стоит, — джип «Тойота», как я и предполагал. Протекторы совпадают, в пепельнице чинарики от «Винстона», следы от обуви сорок пятого размера. Отпечатков нет. Водитель ездил в перчатках. Ничего интересного в машине не нашли. Полы в багажнике поцарапаны, ворс у ковриков задрался, будто что-то тяжелое вытаскивали и волокли. Так что самое интересное успели унести. Сейчас наши ребята наблюдают за тачкой со стороны. Может, нежданный хозяин объявится.

— Кому принадлежит машина?

— Так и не выяснили. На платную стоянку ее не ставили.

Майор повернулся к капитану, стоявшему за его спиной.

— Ну, что скажешь, товарищ следователь?

— Будем копать, Федя. Машину я все равно в город отпустил, экспертам и патологоанатомам своей работы хватает, ну а нам придется здесь пошустрить.

— Ладно, пойдем к администратору.

Майор и капитан направились к третьему корпусу, остальные получили свои задания и разбрелись по территории пансионата.

Яйцеголовый, как называли Плахова сотрудники, сидел за администраторской стойкой и баловался чайком. Увидев милиционеров, он встал, и глаза его загорелись любопытством.

— Ну что, Федя, нашли самолет?

— Нашли кое-что другое. Ну-ка глянь, кто у нас живет в двадцатом номере.

Тот достал журнал и начал его листать.

— Двадцатый, двадцатый… Так, есть. В двадцатом живет Кирилл Владимирович Жадов из Новгородской области. Поселился со своей группой пятнадцатого марта. Номера зарезервированы из Петербурга на группу из шести человек. Руководитель группы Жадов.

— Паспорт его у тебя?

— Здесь.

Плахов покопался в сейфе и достал документ, в который была вложена коллективная путевка.

— Вот он.

Майор пролистал паспорт, проверил путевку и спросил:

— А паспорта членов группы? В путевке не указаны имена, а только количество мест.

Администратор пожал плечами.

— Кому это надо, Федя. У меня сейф не резиновый. Ответственность за группу несет руководитель, он свой паспорт сдал и получил четыре номера.

— Какие?

— Двадцатый, двадцать седьмой — восьмой — девятый.

— Ты их регистрировал?

— Конечно. Вот, пожалуйста. Двадцать седьмой, двухместный, занимают Николаев Анатолий Лукьянович и Сазонов Олег Иванович. Двадцать восьмой — Ковырялов Григорий Афанасьевич и Машков Василий Васильевич. Двадцать девятый занимает женщина — Борисова Ирина Анатольевна.

— Ясно. Ключи у тебя?