Страница 74 из 76
Лагерь располагался там, где был указан на схеме штабс-капитаном тридцать лет назад. Племена проживут здесь еще тысячу лет, если их не трогать.
Улдис перевел бинокль вправо. Что-то блеснуло вдали. Он всмотрелся. В груди заклокотало, участился пульс, кровь ударила в голову. На западном склоне высокой горы, у самой ее вершины, лежал фюзеляж самолета, за ним тянулась вычищенная просека, словно кто-то примял лес.
— Они его нашли! На зло всем! Ай да зеки, ай да молодцы! Вот на что способен человек! Нет, господа туземцы, вам не понять, что такое счастье.
Улдис катался по траве, смеялся, из глаз его текли слезы.
12.
Этого момента ждали все члены отряда Лизы Мазарук. Трехмесячный поход закончился. Заветный ящик был найден и вскрыт. Пока Дейкин возился с замком, все боялись дышать. Сейчас решалась судьба каждого. Никто не думал о расстояниях, дикарях, болотах, лесах, скалах, пропастях. Эти люди выдержали испытание, получили железную закалку, и напугать их можно только одним — что все это зря!
Генерал сдержал слово. В ящике они увидели стопку паспортов, пузырек с черной тушью, ученическую ручку с пером и надписанные конверты с деньгами. Сверху лежало письмо.
Кострулев схватил паспорт и пролистал его.
— Настоящий! Век свободы не видать! Вот где настоящая воля пряталась!
— А зачем тушь? — спросил Огонек.
— Нынешние паспорта заполняются тушью, — пояснил Дейкин, — князь Пенжинский заполнит документы своим каллиграфическим почерком. Имена все получат новые, у меня есть список. Эти люди умерли на Колыме, но их смерть нигде не фиксировалась.
— Имена зеков? — возмутился Кострулев.
— Имена геологов, инженеров, строителей — вольных людей, соответствующих по возрасту каждому из вас. Теперь все вы свободны и можете жить там, где захотите.
— И где этот чертов список? — спросил Шабанов.
— У меня. Вы нашли в моей подкладке письмо, но генерал знал, что кто-то будет меня обыскивать. Вы нашли то, что и следовало найти, но главный конверт я спрятал надежней. В нем имена и краткие биографии каждого из умерших. О том, что они умерли, никто не знает, все документы вольняшек, умерших в больнице, доктор Бохнач переправлял лично Белограю, а трупы хоронили в общих могилах с зеками.
— Хитро задумано, — покачал головой Журавлев. — Значит, он верил в то, что мы найдем самолет?
— Конечно. Люди, прошедшие колымские лагеря и выжившие, вынесут любые испытания, если им предложить свободу и чистый паспорт. Вы это доказали. Генерал сдержал свое слово.
Ящик был полон. Журавлев откинул брезент, на котором лежали документы. То, что они увидели, удивило даже Лизу. Складывалось впечатление, будто ящик набит кусками мыла в серых упаковках. Чалый достал кортик из сапога, поддел один кусок и вытащил его из плотного ряда.
— Это же динамит! Тротиловые шашки! То, что они не сдетонировали при падении — чудо.
— Без детонатора они не могли взорваться, — спокойно сказал Пилот. Он взял записку, лежавшую сверху, и прочел ее вслух:
«Я рад, что кто-то из вас добрался до цели. Документы дают вам гарантию свободы. В ящике под номером 409 вы найдете рацию, батареи, воздушный зонд с антенной и баллон с газом для надувания воздушного шара, а так же инструкцию по применению оборудования. Вы должны указать координаты аварии и запустить зонд. Заряда батареи хватит на работу радиопередатчика в течение пяти суток. Рация принадлежит вашей экспедиции, и вам надо вынести ее из самолета. Если самолет сгорел, то ящик номер 409 уцелел. Он из особо прочной стали. Если самолет цел, то после включения рации на безопасном расстоянии останки самолета надо взорвать и уходить. Динамит перед вами. Удачи! Уверен, вы выполните мои последние инструкции».
Шабанов еще раз перечитал письмо.
— Я ни черта не понял! Зачем взрывать самолет с золотом? Не для этого же мы его искали?!
— Думаю, что для этого, — дрожащим голосом произнесла Лиза. — Белограй удрал с Колымы на военном корабле и заметает следы.
— Это правда, — подтвердил Гаврюха. — Генералу велели прибыть в Москву вместе с золотом на этом рейсе. Выполнение такого приказа равноценно самоубийству. Никто еще по доброй воле не вставал к стенке ни за что ни про что. Генерал Белограй — самый честный человек из всех, кого я знал. Но в нашем государстве заслуги измеряются другими категориями.
— Постойте. Кажется, я начинаю соображать, в чем тут дело, — разглядывая ящики, сказал Журавлев. — Железных только два из тридцати. Этот, с документами, и четыреста девятый. Дайте мне топор.
Вскрыть деревянный ящик ничего не стоило. Он оказался полон кожаных мешков со специальными застежками и пломбами.
— Бред какой-то! Рассыпное золото от взрыва разлетится, как пыль! — поразился Чалый.
Лиза вырвала тяжелый мешок из рук Журавлева, сорвала пломбу, вскрыла мешок и высыпала содержимое на стальной пол. Все замерли в оцепенении. Кострулев наклонился и зачерпнул россыпь в ладонь.
— Чтоб я сдох! Это же речной песок! Тоннами его перемывал на приисках.
— Вы правы, — тихо сказал Дейкин. — В самолете три тонны речного песка. Дальстрой не способен выполнить план, высосанный из пальца Берией, Абакумовым и Сталиным. Они придумали еще и дополнительный. Им мало того, что вы уже добыли своим горбом, дай еще, еще и еще. Хватит с них. Самолет разбился и генерал вместе с ним. Вопрос закрыт. Мы взорвем самолет, его останки найдут после нашего сигнала. Шабанов разозлился:
— Я с самого начала догадывался о подвохе. Самолет не должен был лететь этим маршрутом. Он не взорвался из-за отсутствия топлива, и генерал знал, что будет так. Он точно указал на карте квадрат, где мог упасть самолет, расчеты сделаны опытным штурманом. Таким образом, совершена диверсия, генерал отправил летчиков на верную гибель и заслуживает расстрела.
— Не торопись с выводами, герой! — гаркнул Дейкин. — Вспомни, кто дал тебе свободу! Всем нам, мне в том числе. Белограй даже личный экипаж спас, нас десантировали его летчики. Да, он бросил все и уехал. Но он думал о людях, которые остались без его защиты. Когда расстреливают большого начальника, его участь разделяют все подчиненные. Мало того, он взял на корабль десяток ученых с мировым именем, которые заживо гнили в лагерях. Белограй освободил больше тысячи заключенных за последние полгода. Он спасал всех, кого мог. Без жертв такие фокусы не проходят. Пять человек экипажа этого самолета погибли. Но если бы самолет долетел до Москвы с речным песком, то к стенке поставили бы тысячи невинных. Мы из их числа. Наша экспедиция целенаправленная, мы ушли на поиск самолета — это повод для нашего освобождения.
— Вот что я вам скажу, мужики, — вмешался Кострулев. — Какое вам дело до этого поганого самолета и треклятого золота? Спасибочко дяде Белограю за его заботу, он в нас поверил и сдержал свое обещание. У меня есть паспорт и нет грязного прошлого. У меня есть светлое будущее, если только я его не испачкаю, когда вернусь в Москву. Старые долги надо отдать. Ради того и в каменном мешке выжил. У Трюкача тоже долги остались. И покойный Улдис мечтал со своим прошлым разобраться. Мы терпели. Один только Кашмарик не выдержал. На кого же мы телегу катим? Молитесь на генерала! Или его светлости князю Пенжинскому с его умом и знаниями надо было продолжать писарем у вертухая работать на благо родины, пока не окочурится? О чем вы думаете, правдорубы? Что скажешь, Важняк?
— Я бы Белограя оправдал.
— Вот, вот! И опять угодил бы лет на двадцать. Ты одного невинного уже отпустил, а потом поперся с ним в этапе в родной солнечный Магадан. Вы где правду хотите найти? Или мало на ваших глазах зеков постреляли лишь за то, что у них силы кончились и они на ноги встать не могли? Лично я попрошу отца Федора причислить генерала к лику святых.
— Ты намерен с ним встретиться? — рассмеялся Огонек. Кострулев схватил мальчишку за ворот и тряхнул.
— Ты видишь, сколько здесь паспортов, сопляк? Есть для каждого, кто шел с нами в одной упряжке. Отец Федор объединил нас, заставил думать не только о своей шкуре, но и о других. Или Лебеда виноват в том, что ему монстр крылатый ногу покалечил? А ведь кубанский казачок пять сотен верст прошагал к свободе по колымской мерзлоте. И не скурвился. Лучок зеленый на чердаке выращивал, чтобы другие от цинги не сдохли. Я о них не забыл. И не забуду.