Страница 73 из 76
11.
Улдис шел следом за командой Лизы. Его насторожила странная картина — лошади паслись на лугу. Животные не могли сбежать. Если их выпустили на свободные хлеба, значит, люди неподалеку. Странно. По его подсчетам он отставал от группы на три дня. Что они могут делать на одном месте столько времени? Одно дело — ночлег, другое — многодневная стоянка. Все разъяснилось, когда он вышел к каньону: плетеные из тростника веревки, прорубленная сквозь чащу тропа, такой же канат по другую сторону каньона с обрывистыми вертикальными стенами, поросшими плющом.
Леший разложил карту, найденную в избе, и схему купца Горохова. Черная полоса. Теперь ему стало понятно, что она обозначает. В этом месте поперек полосы проведена тонкая красная полоска. Вбитые в землю столбы с концами веревок могли обозначать переход. Может, он и был здесь много лет назад, но сейчас от него ничего не осталось.
На карте Лизы тоже имелась странная красная линия, и если она так же обозначала каньон, то до креста, поставленного на месте падения самолета, рукой подать. Они у цели. Уму непостижимо. Неужели такое возможно? Леший внимательно всмотрелся в схему купца. Прямо напротив переправы стоял кружок, начерченный циркулем, а в нем буква «3». Что касается карты, сделанной в офицерском штабе, то у нее имелся еще один странный значок. Километрах в трех к западу от обозначенного перехода была вторая красная линия, пересекающая каньон, но не сплошная, а пунктирная. Как это понимать? Почему бы не проверить? Команда далеко не уйдет, не сегодня, так завтра он их нагонит. А если в трех километрах к западу есть надежный переход, то он сэкономит время. Сквозь заросли не имело смысла идти, можно продвигаться вдоль опушки. Широкая, поросшая травой тропа вывела его на поле. Он свернул на запад и в буквальном смысле считал шаги. Напрасный труд, Улдис наткнулся на такую же тропу, ведущую через заросли к каньону. Она была значительно уже, петляла и, наконец, вывела его к обрыву.
Никакой переправы он не увидел. Даже столбиков не осталось. Если верить карте, то он не ошибся. Возможно, секрет заключается в пунктире. Живя в лесах Латвии, он видел схемы подземных переходов между землянками, лесные братья чертили их пунктирными линиями. У Лешего загорелись глаза. Он взял свой посох и начал стучать по земле. Один из ударов ему показался глухим, он стукнул еще раз. Так простукиваются только пустоты. Улдис достал из-за пояса лопатку, прихваченную из охотничьего шалаша, и начал копать. На глубине сантиметров тридцати лопата вонзилась в дерево. Он начал снимать дерн, и через некоторое время его взору предстал люк размером метр на метр. Когда-то его маскировал тонкий травяной покров, но за долгие годы он зарос основательно и утонул в земле. Поддев люк лопатой, Улдис без особого труда поднял крышку.
Перед ним зияла черная дыра колодца квадратной формы, вбитые в стены стальные скобы выполняли роль ступеней. Фонаря не было, пришлось делать факелы, наматывая на концы толстых ветвей сухие стебли тростника. Скобы держались крепко, он зажег факел и смело начал спускаться. Терзаемый любопытством, Улдис не испытывал ни малейшего страха. В этом месте каньон не был таким глубоким, за три километра, которые он прошел к западу под уклон, высота отвесной стены сократилась на треть.
Долгое нисхождение к вратам ада кончилось твердой опорой. Очутившись на небольшой площадке, он увидел ступени, ведущие вниз в сторону каньона. Улдис спустился по лестнице и оказался в небольшой комнате, от которой шел широкий коридор дальше. Это и был переход через каньон. Вот только кому и зачем понадобилось сооружать такие сложные трудоемкие катакомбы, он понять не мог. В комнате у стены стоял стол, на нем лежали бумаги, бинокль, спички, портсигар, револьвер и увеличительное стекло в оправе с ручкой. Возле табурета — канистра с маслом, коробка со свечами и ящик с динамитными шашками. На гвозде, вбитом в известняк, висел планшет и фуражка, на другом — масляная переносная лампа. Улдис залил в нее масло и зажег, катакомбы озарились тусклым светом.
Самой важной находкой стала тетрадка, исписанная резким порывистым почерком. Это был дневник некоего штабс-капитана
Островерхова. Разбором его почерка лучше заняться при дневном свете. Под тетрадкой была разложена карта, сделанная вручную цветными карандашами, где значился подземный ход и вся местность. Красные и черные стрелы, стыки которых были отмечены крестиками, походили на обозначение боевых столкновений. На краю стола лежал запечатанный конверт, адресованный полковнику Веленскому Георгию Аполлинариевичу. Надпись на конверте сделана почерком человека писавшего дневник. Имя Георгия Аполлинариевича упоминалось в письме, найденном в тайнике штаба, но этот конверт по каким-то причинам не был отправлен. Улдис прочел послание:
«Ваше Высокоблагородие, обстановка требует срочного вмешательства. Нам нужна помощь всех имеющихся в Вашем распоряжении резервов. Отряд атамана Абалкина перешел каньон по подвесному мосту и расстрелял в упор безоружную роту солдат, работавшую в шахте. К счастью, Абалкину ничего не известно о подземном переходе и наших укреплениях. Весть о случившемся принес случайно выживший подпоручик Курилов. Силы неравны, нас осталось пять человек. Выходить на поверхность опасно. Отряд Абалкина занял шахту. На его беду, он ничего не знает о племенах, живущих под боком и считающих золото своей собственностью. Мы нашли их слабые места и способны оказывать достойное сопротивление. Абалкин будет застигнут врасплох первой же вылазкой дикарей и понесет крупные потери, если не будет уничтожен целиком. Решать Вам. Мы можем отдать атамана на растерзание, но тогда нам придется уйти ни с чем, либо предупредить его об опасности, что не дает нам никаких гарантий на выживание, учитывая, как атаман поступил с моими людьми.
Жду приказа. Преданный делу Отечества
Штабс-капитан Островерхов».
— Знал бы ты, дружок, что твой полковник уже был замучен к тому времени атаманской контрой?!
Улдис еще раз рассмотрел схему штабс-капитана. Место расположения лагеря дикарей было обозначено синим крутом. От него шли черные стрелы. Командиры племени не так глупы, в лобовые атаки не ходят, предпочитают обходить противника с двух сторон и пробиваться с тыла. Сколько людей положил капитан на поле брани пока, наконец, не разгадал их маневра!
Улдис собрал документы, взял револьвер, бинокль, масляную лампу и пошел по темному коридору на другую сторону каньона. Вновь лестница, небольшой подъем, площадка — и пологая шахта колодца, ведущая к люку. Поднимался он долго, с остановками, пока не уперся в крышку люка. Сдвинуть ее с места не хватило сил, на ней лежал плотный пласт земли. Он вспомнил о динамитных шашках, но пришлось отказаться от глупой затеи: взрывная волна снесет его, как муху, и он разобьется вдребезги. Если бы был шнур… Но его нет. Поджечь люк? Это идея. Он сгорит минут за двадцать, земля провалится в колодец, и выход на свободу будет открыт.
Улдис снял стекло с масляной лампы, выпустил фитиль и прикрепил лампу к верхней скобе — костра не получится, мало кислорода, но пересохшее дерево не устоит перед огнем. Пришлось спуститься вниз от греха подальше.
Расчеты себя оправдали, доски прогорели, и люк обрушился, за горящими головешками посыпались комья земли. Выбравшись наружу, Улдис долго лежал в траве и с наслаждением смотрел в небо, где кружили огромные черные птицы.
— Черта с два, ребята! Меня так просто не сожрешь!
К северу от каньона возвышался пологий холм. Переведя дух, Улдис опираясь на посох, начал подниматься в гору, пока не дошел до вершины. Перед ним открылся бескрайний зеленый простор с невысокими холмами, похожими на волны океана. Он прильнул к биноклю и начал всматриваться. Ничего похожего ему не приходилось видеть. Огромная территория была обнесена частоколом, люди в белых одеждах, на таком расстоянии они казались величиной с муравья, белые жилища, похожие на закопанные в землю куриные яйца тупым концом к небу. Круглые окошки, арочные входы. Никаких резких углов, сплошные овальные формы. В центре селения стоял огромный золотой павлин, ярко сверкающий на солнце. Людишки рядом с ним выглядели ничтожными. Понятно, им есть за что постоять! Плевать они хотели на волю великого вождя всех времен и народов.