Страница 62 из 76
Чалый удовлетворил свое любопытство, шахта его больше не интересовала, и он вернулся ко входу. Сквозь зелень плюща пробивался солнечный свет. Родион раздвинул живые шторы и глянул на противоположный берег. Лиза стояла у края обрыва и, увидев его, замахала руками. Он улыбнулся — эта женщина захватила его сердце и стала частью его самого. Родион сопротивлялся, как мог, ничего не получилось. Он знал, что значит потерять близкого человека, и больше всего боялся новых потерь. Но в Лизу нельзя было не влюбиться, он понял это, как только увидел ее. И хотя она находилась на недоступном расстоянии, казалось, на другой планете, судьба их все же свела. Теперь его преследовал страх перед грозящим расставанием. Второго удара он уже не выдержит.
Родион увидел, что на той стороне спустили канат. Лиза указала на высокий кустарник, достала нож, отрезала длинный узкий стебель и начала тянуть его на себя. Зеленый прут был бесконечным, она скрутила его и указала на канат.
— Сообразили, молодцы, — улыбнулся Ч алый. — Хотят спуститься, а я должен их поднять на свою сторону.
Он посмотрел на небо — черные птицы все еще кружились на большой высоте. Перед ним мелькнула одна из веревок от оборванной лестницы, слабо покачивавшаяся на ветру. Похоже, она и спасла ему жизнь. Почему бы не попытать счастья еще разок? Но такое зрелище не для Лизы, как бы в обморок не упала. Он помнил, какое впечатление на нее произвел медведь, решивший искупаться с обнаженной девушкой. Когда Лизу отвлекли, Чалый испачкал руки в песке, чтобы не скользили, и прыгнул. До каната не менее двух метров, и он не имел в запасе ни одного дубля. Промах будет стоить жизни. Но если бы Чалый задумывался о таких вещах, он не сделал бы ни одного стоящего трюка. Он мертвой хваткой вцепился в канат, и тот начал раскачиваться. Амплитуда была не очень большой, но пару раз смельчака все же ударило о стену спиной. Родион чувствовал, что руки долго не выдержат, а он на конце веревки — нужен запас для скольжения вниз. Собрав силы, он сделал рывок кверху. У него получилось. Его крутило по оси, мотало маятником, но он упорно продвигался к поверхности. От усталости и голода кружилась голова, напоминала о себе острыми прострелами рана на затылке.
Родион все превозмог. Выбравшись, рухнул на траву и, раскинув руки, пытался отдышаться.
На другой стороне бездны все было готово. Первым стал спускаться Шабанов, и все наблюдали не только за ним, но и за переживаниями Вари. Пилот достиг дна ущелья, выбежал на середину и помахал руками.
— Ваш истребитель совершил мягкую посадку на сложной полосе, — довольный результатом прокомментировал Гаврюха. — Теперь опускаем вещмешки, а следом женщин.
— Послушайте, Гаврила Афанасич, — заволновался Пенжинский, — я так не смогу, у меня руки слабые, свалюсь. Возраст уже не тот.
— Такому каллиграфу, как вы, князь, руки надо беречь. К тому же вы наша ходячая энциклопедия. Значит так, мужики. Достаем веревку, обвязываем его светлость за талию и медленно опускаем.
— Не так! — махнул рукой Кострулев. — Надо привязать к концу бревно, он его оседлает, возьмется за веревку руками, и мы его опустим.
— Отличная идея! — воскликнул Огонек.
— Ничего нового. Я так из окна шестого этажа спускался, после того как взял кассу коммерческого банка. У меня руки не слабые, но они требуют бережного отношения. Инструмент, как-никак, — усмехнулся Кистень.
— Вот видишь, Матвей Макарыч, — непонятно почему князь обратился к бывшему следователю, — в нашем походе любая профессия приносит свою пользу.
Продолжили спуск. Опустили вещи, потом Пенжинского, следом — девушек, использовав то же бревно, мужчины спускались по веревке, как циркачи. Лошадей пришлось оставить. Трудно представить, как они смогут выжить в условиях дикой природы, но выбора не было.
На дне ущелья их ждал один сюрприз за другим: сначала несколько скелетов, потом три надорванных кожаных мешка, набитых золотыми булыжниками и проржавевшие винтовки.
— Граммов сто пятьдесят будет, — взвешивая на руке золотой камень, сказал Кострулев.
— Я за весь срок столько не намыл, — покачал головой Шабанов.
— Хорошие здесь камешки валяются.
— Это что, настоящее золото? — удивилась Октябрина.
— Оно самое, — подтвердил Глеб. — И долго оно нас будет преследовать? Меня от него тошнит, до сих пор во сне его добываю.
— «Люди гибнут за металл!» — пропел князь. — Здесь пролегает жила.
— Не дотащили ребятки свое богатство, — осматривая скелеты, сказал Дейкин.
— Никуда они его не тащили, — уверенно заявил Журавлев. — Вы посмотрите, в каких позах они лежат. Эти люди не на привале умерли, они упали с высоты. Что скажете, Варя? Слово медикам.
— Черепа пробиты, кости сломаны. Гляньте на ноги. Ступни выбиты. Случайное падение приходится на спину или грудь, а эти люди прыгали и приземлялись на ноги, их отбрасывало, и они разбивали себе головы о стену и камни. Но кто мог заставить их прыгать с такой высоты?
— Обратите внимание, — продолжал рассуждать Журавлев, — все они падали в одном месте. Чем оно им понравилось? Ничем. Мост еще был на своем месте. Но никто им не воспользовался — под мостом нет трупов. Люди прыгали из той дыры, в которую угодил Родион. Кости абсолютно белые, они пролежали здесь много лет.
— Четырнадцать черепов, — закончил подсчет Огонек.
— Теперь понятно, кто прикормил к этому месту падальщиков. Попировали птички на славу, до сих пор ждут следующего угощения. — С кривой ухмылкой проговорил Кострулев. Помолчав, он добавил: — Никому еще это поганое золото счастья не приносило.
Что-то просвистело в воздухе, и на землю упал канат. Все подняли головы.
— Лихо сработано! — удивился Огонек. — Нам всем на один канат целая ночь понадобилась, а Родька за два часа справился.
— Кто бы сомневался! — с гордостью произнесла Лиза. — Я полезу первой.
— Так дело не пойдет, Лизок! — погрозил пальцем Кистень. — Стоит тебе туда попасть без присмотра, мы до ночи не дождемся каната. Первым полезу я, и без всякого бревна.
— А как же твои нежные ручки? — спросил Шабанов.
— Говорят, моя профессия при коммунизме вымрет, а раньше мы на большую землю не вернемся. Переквалифицируюсь в управдомы. Мое вам с кисточкой!
Кострулев начал свое «восхождение».
5.
После тяжелого спуска в ущелье и трудного подъема на западный берег отряд отдыхал.
— Мы единственные, кто вышел к этому мосту за последние три десятка лет, — выдвинул свою версию Чалый. — Канаты, сплетенные из стеблей этого дикого растения, были подрезаны ножом. Те, кто построил мост и перешел его, устроили ловушку для преследователей. Они не хотели возвращаться.
— Но почему же не сожгли мост или не обрубили канаты? — удивилась Лиза.
— По всей вероятности, за ними шли люди, способные, как и мы, перебраться на западный берег и без моста, — предположил Журавлев. — Враги, которых они опасались. Они решили их погубить и надрезали канаты. Родиону удалось спастись благодаря его ловкости. Представьте себе такую картину: на мост ступает не один человек, а целый отряд. Максимальное натяжение канатов происходит, когда отряд доходит до середины, и мост сильно провисает и разлетается по швам. Спастись в такой ситуации невозможно.
— Хочу вас поправить, ребята, — вмешался Шабанов. — Их не преследовали. Подумайте сами. Строительство моста заняло немало времени, их успели бы нагнать. Нет. Эти люди решили отрезать себя от мира и больше никого не видеть.
— И что они стали бы делать с золотом, отрезанные от мира? — спросил Чалый. — Здесь пролегает золотая жила в полметра шириной. Шахта вырублена человеческими руками. Вход завален, кругом горные инструменты и трупы. Ящики набиты золотом. Ящики армейские, с царским гербом, одеяла солдатские. Возможно, мост тоже строили солдаты. Вот что я думаю: канаты они подрезали не сразу, а после того как наткнулись на золотую жилу. Если на поиски золота отправили солдат и они его нашли… Скорее всего, они не хотели делиться своим открытием.