Обратной стороной кверху

— Хороший подъезд к этой конюшне?

— Высший уровень. Тебе я дерьма не предложу.

— А охрана?

— Территория усадьбы обнесена бетонным забором. Вокруг лес, река и две деревеньки поблизости. Можешь нанять сторожа из местных, но вряд ли он тебе понадобится.

— Сколько времени уйдет на оформление договора?

— В понедельник договорюсь, во вторник заселяйся.

— Меня это устраивает.

— Так, ребята, все сюда. Шашлык готов!

Старый кореш Некрасова полковник Миронов служил с ним в Афганистане. Черпали перловку с тушенкой из одной лоханки. Так получилось, что из боевых друзей Некрасов виделся только с Мироновым. Их связывала работа. О тех, кто ушел из армии, они вспоминали только за столом после двух стаканов водки.

Приезд Некрасова в часть Миронова, расположенную в подмосковной Кубинке, оказался для того сюрпризом.

Пришлось Миронову вытянуться в струну и доложить генерал-лейтенанту обстановку.

— Вольно, полковник. Расслабься.

— Черт! Не удивлюсь, Гена, если через месяц ты приедешь сюда маршалом.

— Ничто не вечно на этой земле, Гриша. О делах потом. А сейчас собирайся, пойдем к тебе. Никто не умеет делать сибирские пельмени лучше полковника Миронова.

В доме их встретила дочка Миронова Даша. Девочке стукнуло четырнадцать. Когда она родилась, Геннадий Ильич стал ее крестным, но всегда называл ее не Дашей, а Капитанской дочкой. Все правильно: папочка новорожденной ходил еще в капитанах, и фамилия совпадала с пушкинской героиней.

— Здравствуй, крестный.

Он обнял девочку и расцеловал ее.

— Невеста! Смотри, Григорий, как время летит. А какая красавица! Только не выходи замуж за военного. Всю жизнь себе загубишь.

— Я не собираюсь замуж. У мальчишек одни глупости на уме. А я мечтаю стать врачом, как мама. В медицинском учатся пять лет. Остальное подождет.

— Правильно мыслишь, капитанская дочка. А где же мама?

— В госпитале на дежурстве.

— Жаль, не увидимся. Ну а ты поможешь нам лепить пельмени?

— Конечно, помогу. Но когда вы сядете за стол пить водку, я уйду в кино. Сегодня в клубе хороший фильм.

— Там же солдат полно.

— Они знают, чья я дочь. При мне даже матом не ругаются и в зале не курят. Правда, я никого еще не закладывала, но все равно боятся.

Ближе к вечеру пельмени были съедены, а водка еще оставалась.

— По какому делу приехал, Гена? Или моя часть вызвала недовольство начальства?

— У тебя все хорошо, Гриша. Есть приказ вывезти из округов все единицы серии 1734 А.

— Хотите Москву взорвать?

— Я не в курсе. Это блажь верховного. Даже не знаю, куда свозить будут. У тебя шесть единиц. Подготовь к транспортировке. Вывозить будут по-тихому, без помпезности и сопровождения.

— Такой груз без сопровождения? Рехнулись. Тут рота охраны нужна с пулеметами. У меня есть транспорт.

— Два «газона» с гражданскими номерами и все. Как ты можешь воспользоваться своим транспортом, если тебе не положено знать, куда он последует. Маркировки на ящиках закрасишь и обобьешь обычной фанерой. Набей краской по трафарету только одну фразу: «Осторожно, стекло! Не кантовать!» Это все.

— А если…

— Никаких «если», Гриша. Мы солдаты и должны выполнять приказ.

— Где он?

Некрасов отдал полковнику документ.

— Оставь у себя. Подколешь к документации. Когда придут машины, я не знаю. Этого никто не знает. Я позвоню тебе и предупрежу за час или два, но не раньше. Все должно быть готово. Приказ у тебя на руках. Экспедитор привезет приходный ордер. Все остальное нас не касается.

— Не собираются ли они продать чемоданчики с хлопушками?

— Придет же такое в голову. Сам-то понял, что сказал, Гриша?

— Не нравится мне эта затея. Ой, не нравится.

— Хочешь, я покажу тебе отчет особистов? Тринадцать уголовных дел только по московскому округу. Хищение боевого оружия переходит все мыслимые границы. Ты хочешь, чтобы ядерную бомбу на рынок выкинули? Сначала такую малышку, а потом баллистические ракеты в ход пойдут.

— Ракета никому не нужна. А чемодан через обычный аэропорт вывезти можно. Даже рентген ни о чем не скажет. Схема не просвечивается. Стоят защитные экраны. Знаю, о чем говорю. Проходил стажировку на случай сверхобстоятельств. Там даже ключа не нужно. Дурак, конечно, ничего не поймет, но в министерстве дураков нет. В таких вещах разбираются. Другое дело совесть. С ней у нас проблемы.

— Ты что разбушевался, Гриша? Речь идет о безопасности. Согласен, кто-то хочет перестраховаться, но речь идет о передислокации и ни о чем другом. А то, что операция проводится без помпезности, так я считаю это правильным решением. Список объектов, где хранятся чемоданы, доступен слишком большому количеству людей. Многие уже не у дел, и неизвестно, чем они занимаются. Враг давно осведомлен о каждом патроне, находящемся в арсенале. Пора им смешать карты. И делать это надо без лишнего шума.

— Может, ты и прав, конечно, но мои сомнения ты не развеял.

— Хватит о сомнениях. Разливай, уезжать скоро. Мне-то ты еще доверяешь?

— Кому же, как не тебе.

— Я держу руку на пульсе. Давай выпьем за Дашку. Классная девчонка растет. Завидую тебе.

— Мог бы и своих иметь десяток. Седина уже на висках пробивается.

— А может, у меня их и больше. Только я об этом ничего не знаю.

— Как ты был шалопаем и бабником, так им и остался, товарищ генерал-лейтенант.

— Ничего. Скоро генеральшей обзаведусь. Есть подходящая кандидатура. Тебе может и не понравится, а я исхожу из сравнения и опыта. Будем!

Встреча проходила в дружественной обстановке. По-другому и быть не могло. Некрасов ничего не понимал в гольфе и лишь ходил рядом с академиком, наблюдая за процессом.

— Не хотите попробовать, Геннадий Ильич?

— Спасибо, Борис Маркович, но мой удел — карты.

— Вы их причисляете к спорту?

— Азарт не меньший, чем в хоккее. Пробежки по утрам — вот и весь спорт. На другие виды не хватает времени.

— Как вы чувствуете себя в новых погонах?

— Прекрасно. Без вас здесь тоже не обошлось?

— Не преувеличивайте возможности моей скромной персоны.

Вассерман нацелился в шарик, угодил точно в лунку. Играть зимой на зеленом поле под навесом, где поддерживалась летняя температура, может себе позволить не каждый. Некрасова привезли сюда на машине, и он не знал точно, где находится. Закрытый пансионат или что-то в этом роде, но других отдыхающих он не видел, хотя в обслуживающем персонале и охране недостатка не было.

— Сколько единиц вы вывезли из арсенала?

— Согласно приказу — все.

Академик остановился и с удивлением глянул на молодого генерала.

— Все?

— Себе я оставил лишь часть. Остальные отправлены на центральный склад. Нам так много не нужно. Есть командиры с дотошными характерами. Могут перепроверить движение объектов. Вряд ли у них что-то получится из этого, но шума они понаделать могут. Вот те единицы, что изъяты у них, и отправились на центральную базу.

— Составьте мне список неблагонадежных офицеров.

— Их пятеро. Можно запомнить.

— Хорошо. Продиктуете позже. Куда вы вывезли ящики?

— У меня есть очень надежное место.

— О котором мне ничего не стоит знать?

— А зачем? Я в деле. У каждого из нас свои задачи. Я отрабатываю свой узел и отвечаю за него.

— Боитесь остаться на обочине?

— А как вы думаете? Передай я вам весь груз, во мне перестанут нуждаться. Погибать от неосторожного обращения с оружием мне еще рано.

Вассерман улыбнулся и похлопал Некрасова по плечу.

— В вашей надежности я не сомневался. Вы нам нужны, Геннадий Ильич. Умных профессионалов с деловой хваткой найти непросто. Такими людьми не пренебрегают, их ценят. Вы человек грамотный, сами должны понимать такие вещи.