Обезьяний рефлекс

— Все продумала, гадюка!

— Таких, как ты, сучек надо в узде держать. Наглая тварь! Ишь, воли нанюхалась! Пора вернуться на землю и понять, кто ты есть на самом деле. Волю могу дать тебе только я и никто другой. Так вот. В Москве я не первый день. Давно за тобой наблюдаю. И про дачу знаю. Сама меня туда привела. О Некрасове мне тоже все известно. Больше, чем тебе. План вместе разработаем после похорон твоего мужа.

— Каких похорон?

Ольга вздрогнула.

— Не очень пышных. Тихих. У него сердце больное.

Рита поставила на стол пузырек из темного стекла.

— Утром выльешь ему в кофе перед уходом на работу. Ничего особенного. Через час или раньше с ним случится сердечный приступ. Если тут же не оказать помощь, он умрет. Попроси его заехать в магазин по дороге на работу и купить тебе туфли. Подбери заранее и отложи. Муж заедет и расплатится. В толчее «Пассажа» он не скоро дождется медицинской помощи. Спасти не успеют. Гарантировано и не раз опробовано.

— Убить парня ни за что ни про что?

— Его должны вызвать к следователю на опознание. У них есть твоя фотография. Если он тебя не сдаст сразу, то сам с тобой поквитается. Хорошего не жди. К тому же Некрасова не интересуют замужние бабы. Сбрось лишний балласт. Молодая вдова всегда выглядит порядочной бабой в глазах престарелых охотников. Шлюшка из бара пригодна на одну ночь А ты должна взять мужика в клещи. Других шансов не будет

— У Некрасова есть телка. Не хуже меня.

— Сегодня есть, завтра нет. Не думай о пустяках.

Рита встала и направилась к двери.

— Папку свою забери.

— А ты почитай. Там копии. Потом сожжешь. Содержание тебя отрезвит и предостережет от глупых поступков, партнерша. Составь план действий. Скоро обсудим.

Мягкой походкой Рита выскользнула в коридор, и послышался хлопок закрывающейся двери.

Ольга смахнула пот со лба и рухнула в кресло.

А как все хорошо начиналось!

Виктор Левин потерял сознание в отделе обуви на втором этаже «Пассажа» в момент оплаты чека. Народ растерялся. Парня пытались привести в чувство. Наконец кто-то догадался вызвать «Скорую помощь». Виктор скончался по дороге в больницу.

Весть о смерти мужа застала Ольгу в фотостудии во время съемки. Она не могла поверить в происшествие. Бедняжку успокаивали, как могли.

Не так давно гуляли на свадьбе, теперь все друзья стянулись на похороны. Горе вдовы было искренним. Все знали, как они любили друг друга и строили планы на будущее, хотели детей. Виктор собирался взять кредит на постройку коттеджа, Ольга решила пожертвовать карьерой фотомодели ради создания полноценной семьи. И вот такой трагический конец.

Из бизнеса она все же ушла. Ее оставили в художественном совете с приличной зарплатой, но не за ее заслуги перед Домом моделей, а в знак уважения к Виктору и памяти о нем. Новое лицо фирмы не дотягивало до желаемых критериев, но с этим пришлось мириться. Ольга активно участвовала в работе Дома моделей, ее уважали, к ней прислушивались. Муж успел привить молодой провинциалке хороший вкус, и она прекрасно ориентировалась в новых веяниях. Все понимали: девушка работает, чтобы не оставаться наедине сама с собой и хочет быть причастной к делу, которому Виктор посвятил свою жизнь. Конечно, она не могла влиять на концепцию и направления, выбранные фирмой, но приносила пользу и тащила на себе много рутинной работы, с которой не любят связываться творческие люди. В деньгах она не нуждалась. От Виктора остались накопления, и она получила в наследство все авторские права на разработки мужа, что приносило пусть небольшой, но постоянный доход.

Тут стоит упомянуть об одном незначительном эпизоде. Во время похорон Виктора все друзья высказывали ей свои соболезнования. Хороший обычай. Подошел к ней и тот парень, которого она запомнила еще на свадьбе. И опять у нее екнуло сердце. Она уже и не вспоминала о нем, а тут ее бросило в жар. Он трижды поцеловал ее и сунул в руку визитную карточку со словами: «Всегда готов прийти на помощь». И опять он занозой засел в ее голове. Карточку она потеряла раньше, чем успела в нее заглянуть.

Прошла зима, таял мартовский снег. Ольга продолжала работать с архивами Некрасова. Любопытство превратилось в манию. Она находила побочные источники информации, служившие подтверждением найденных материалов.

Как-то возвращаясь с покупками домой, она остановилась на перекрестке и увидела стоящую перед ней машину. У нее возникло чувство, будто она встретила старую подружку в магазине. Серебристый «Бентли» принадлежал Геннадию Некрасову. Не понятно, что заставило ее поехать следом.

«Бентли» привез ее к Боткинской больнице. Из машины вышел долговязый очкарик с букетом цветов в руках. Она его уже видела раньше. Это шофер Некрасова, его преданный пес. К кому он мог приехать? Из досье на шофера ей известно, что тот живет один. Мать и дочь живут за городом. Может, что-то случилось с Некрасовым?

Ольга последовала за ним. В регистратуре ему дали жетон, служивший пропуском. Колокольников назвал имя Галины Савиной из третьей хирургии. Ольга стояла за его спиной и все слышала. Белые розы вряд ли предназначались пожилой женщине.

Ольга вернулась в свою машину и выжидала. Шофер появился через пятнадцать минут, сел в машину и уехал. Слишком быстро. Так больных не навещают. Она проделала то же самое: подошла к окошку и спросила пропуск к Савиной. Ей дали, не задавая лишних вопросов.

Через пять минут Ольга зашла в палату с накинутым на плечи белым халатом.

Тут она ее узнала. Галя Савина, та самая подстилка Некрасова, которая стояла ей поперек горла. Нога в гипсе. Помимо девушки в палате лежали еще три женщины.

Ольга без церемоний подошла к сопернице, присела на стул и спокойно спросила:

— Как это случилось?

— Под машину угодила.

— Это я знаю, — со спокойным видом шла в атаку посетительница. — При каких обстоятельствах?

— По дурости. Возвращалась домой поздно вечером, а он словно с неба свалился. Удар — и все. Легко отделалась. Трещина в бедре. Ноги целы. Вот только танцевать в ближайшее время не смогу. Жаль. У нас хорошие гастроли намечаются… Постойте, а вы кто?

Ольга глянула на шикарный букет белых роз, стоящий на тумбочке и улыбнулась.

— Поклонница

— У меня нет поклонниц.

— Шучу. Я журналистка. Вы уже третья за сегодняшний день. И все попали под машину, такие же молодые и красивые. Мы ведем журналистское расследование. Есть мнение, что кто-то умышленно сбивает девушек. Вам еще повезло. Есть и смертельные случаи. Маньяк за рулем в криминальной практике встречается впервые.

— Маньячка. Меня сбила женщина. Молодая, очень красивая. Ее лицо отпечаталось в моем сознании. Искаженно, конечно. Оно освещалось приборной доской. А налетела она на меня с потушенными фарами. На улице темно, ночь. Я случайно глянула вправо и увидела ее лицо, потом удар.

— Какая у нее машина?

— Машину не видела. Только лобовое стекло. И на маньячку она не похожа. Выпила за рулем и все.

— И забыла включить фары?

— Возможно.

— А если подстерегала вас?

— Отпадает. Меня мой приятель привозит на машине прямо к подъезду. В этот вечер мы поругались. Я фыркнула и ушла из ресторана. Пришлось ехать на метро. Ни одной машины, как назло.

— Из протокола мне известно, что вас сбили на Большой Бронной, так?

— На Большой Бронной. Там нет автомобильных потоков, и никто не носится как угорелый. Поэтому и удар получился не очень сильным. Ваша версия с маньяком ко мне не подходит. Я ту женщину не виню. Обе виноваты. Только при чем здесь протокол? Я милицию не вызывала. Доковыляла до дома и вызвала «скорую». Тут Гена подъехал. Это он договорился, чтобы меня отвезли в Боткинскую. Хотел положить меня в отдельную палату, но я отказалась. Больше трех дней меня здесь не продержат.

— Это он вам принес цветы? Шикарный букет.

— Прислал. У него нет времени мотаться по больницам.