Нечеткая грань

— У вас есть что-нибудь выпить?

— Только водка и не очень хорошего качества. Льда нет, но есть соленые огурчики и грибочки.

— Сойдет. Я очень устала и хотела бы немного расслабиться. Только помойте стакан.

— У меня пластиковые стаканы. Одноразовые.

Кристина усмехнулась. Она с мужем даже на пикники берет хрусталь, а тут такая экзотика. Почему нет? Надо же знать, как живут простые смертные.

Афанасий подал ей стакан с водкой и вилку с нанизанными на нее грибами.

— Полный? Я столько не выпью.

— Это не удовольствие, а лекарство против стресса и тоски. Такую гадость пьют залпом. Хоп, и отмучился.

Кристина так и сделала. Хоп, и у нее перехватило дыхание, обожгло горло. Непонятно, как организм смирился с таким издевательством. Ковш холодной воды и грибы привели ее в чувство.

— Тяжело с непривычки? — впервые художник улыбнулся. У него были очень красивые зубы.

Кристина достала сигареты и закурила. Черт ее дернул выпить эту гадость, ведь никто не собирался ей отпиливать ногу без наркоза.

— Перейдем к делу, Афанасий. Показывайте свои творения, пока я могу их оценить.

Он развязывал тесемки папок, доставал из них эскизы один за другим. Тут было на что посмотреть. Работы поразили Кристину, она погружалась в иной мир, доселе невиданный и прекрасный, похожий на галлюцинации. Ее повело, отрава начала действовать. Не натворить бы глупостей. Еще немного, и она начнет раздеваться. Упаси Господи! Кристина постаралась взять себя в руки.

— Свое решение я скажу завтра. Вам надо приехать к нам, осмотреть место работы. Найдете? С шоссе поворот на указателе «Дом на холме». Он и впрямь стоит на холме, дальше только море.

— Конечно, найду.

— В полдень. А теперь проводите меня до машины.

— Может, переждете? У вас горят щеки и блестят глаза.

— Именно. Боюсь, что у вас я сгорю окончательно. Доеду, ветерком обдует.

Она едва не свалилась с лестницы, спускаясь вниз. В машину села нормально. Скорость отрезвляет. Ей повезло, до дома добралась живой, прошла в свою спальню, рухнула на кровать и погрузилась в сон.

За окнами светила луна и трещали цикады, когда Кристина открыла глаза. Ужасно болела голова. Она пыталась понять, что с ней произошло. Ее фантазии не хватило бы на такой необычный сон. Девушка встала, переоделась, причесалась, подправила макияж и направилась в гостиную на первый этаж. Нет, это не сон. Все происходило наяву. Кажется, в ее жизни произошли большие изменения. В лучшую или худшую сторону, она еще не знала, но сопротивляться судьбе не хотела. Что-то должно случиться, и не исключено, что ее жизнь потечет по новому руслу. Хуже не станет. Может быть только лучше. Надо учиться преодолевать препятствия, до сегодняшнего дня в ее жизни даже слабые помехи не встречались.

Муж сидел на диване и, как всегда, пил, тупо уставившись в телевизор. Когда-то она сходила по нему с ума. Глупая девчонка. Ей было восемнадцать, ему сорок два. Красивый, богатый. А как он ухаживал, какие слова говорил! И что сейчас? Пятидесятилетняя развалюха с больным сердцем и гнилой печенью. Слава богу, таланты свои еще не пропил.

Дмитрий Андреевич Петляр имел много талантов, таких называют «поцелованный богом».

— Скучаешь, Митенька? Муж оглянулся.

— Это ты, Тина?

— Кто еще может быть?

— Чертиков я пока не видел.

— Скоро увидишь, если не умеришь свой пыл. У тебя же сердце больное. Хочешь меня вдовой оставить?

— Рано или поздно это произойдет, смирись с неизбежностью. Хочешь выпить?

— Сегодня хочу. Но я буду пить шампанское. Нет, лучше «Бургундское», за ним ходить не надо.

Кристина подошла к столику, на котором стояло множество бутылок, и налила себе красного вина. Она редко составляла компанию мужу, но сегодня особый случай. Глядишь, и голова болеть перестанет. Кристина села на ковер рядом с креслом мужа, как верный пес, и посмотрела на него преданным взглядом.

— Ты мне дашь десять тысяч долларов?

Он сделал глоток виски и погладил ее по волосам:

— Что ты еще задумала?

— Купить картину. Сегодня я заходила в «Шоколадницу» и видела, как один тип расписывает стену. Я загорелась. Он настолько необычен, речь идет о пейзаже на стене, я хочу иметь такой же в своей спальне. Поговорила с художником, он назначил цену. Торговаться я не стала, думала, запросит больше.

— Деньги в сейфе, бери. Пусть это будет одним из подарков к нашему юбилею. Или ты забыла? Через месяц годовщина нашей свадьбы, мы прожили вместе десять лет. Срок немалый, если сравнить тебя с той девочкой, на которой я женился. Сейчас ты зрелая женщина в расцвете сил.

— Я тебя люблю, Митя.

— И я тебя очень люблю. Жаль, что не могу тебе дать больше, чем позволяет здоровье.

— Завтра в полдень будь дома. Один день можешь обойтись без рыбалки. Художник привезет эскизы, я хочу, чтобы ты сам на них взглянул.

— Хорошо. Но ты недолго будешь любоваться его творением.

— Почему?

— Решил осуществить твою давнюю мечту. В тайне от всех я ищу дом в Подмосковье и квартиру в столице. Очень скоро мы уедем из этой дыры. Ты же мечтала жить в Москве, хватит тебя мариновать на периферии.

Кристина оторопела.

— Бог мой, это так неожиданно! Я даже не знаю, что сказать. И радостно, и грустно.

— Думаю, ты быстро адаптируешься и войдешь во вкус. В Москве есть где разгуляться.

— А как же твоя фирма, наш дом, море, рыбалка, друзья?

— В друзьях я не нуждаюсь. Они меня утомляют, и мне становится скучно. Мы купим дом рядом с водоемом, и рыбалка никуда не денется. Конечно, в Подмосковье нет моря, но оно уже надоело, как и все остальное, включая моих кровососов. Фирму я отдаю Богданову Николаю Николаевичу. Он стоял у ее истоков. Я выкачал из нее все, что мог, теперь пусть потеют другие, нам на жизнь хватит. Дом отпишу дочери Евгении. У девочки нет жилья в России, надо обеспечить ее тыл, вдруг вернется.

— Странное желание. Она уже не девочка, ей двадцать четыре года. За десять лет нашей совместной жизни я ее ни разу не видела, и вдруг!

— Увидишь. Я ее пригласил к нам, пусть оценит отцовский подарок. Русский язык она помнит. Преподает его в Оксфорде. Жена училась и воспитывалась в Англии, хочет остаться там навсегда, но все может измениться.

Кристина выпила бокал до дна.

— И она продолжает считать тебя своим отцом?

— Конечно. А кто, по-твоему, оплачивал ее учебу, жилье, на какие деньги она живет? По английским меркам я идеальный отец. Там детей пускают в свободное плавание как только те начинают ходить без помощи няньки. Иди и устраивай свою жизнь сам. Вот почему на западе люди умеют зарабатывать. Их не кормят с ложечки до тридцати лет.

— Любопытно будет взглянуть на русскую англичанку, дочь моего мужа, годящуюся мне в подружки.

— У тебя нет подруг и не может быть, Тиночка. Дружба — это отдача, а ты умеешь только брать.

— Твое воспитание. А с кем мне дружить? С доярками из ближайшего поселка? Жены твоих деловых приятелей живут в городе, заняты семьей, детьми. И потом, они глупы как пробки, говорить могут только о тряпках и побрякушках. И еще о своих детях.

— Что делать. Бог нам не дал детей. Я не представляю тебя в роли матери, ты и пеленки несовместимы.

— Я могла бы родить после свадьбы, но ты же не захотел, боялся за мою фигуру. Купил себе куклу для развлечений, а кукла захотела тебе подарить другую. Зачем? Двух абортов хватило, чтобы больше не заботиться о безопасном сексе. Это тебя устраивало. Теперь ты убиваешь себя выпивкой, а обо мне подумал? Я не приспособлена к жизни, ничего не умею.

— Ты же свободна. Каждый день мотаешься в город, много читаешь.

— Еще долблю на компьютере твои романы и складываю их в стол. Предлагаешь мне поискать работу секретарши? Подавать кофе в кабинет какому-нибудь жлобу, трахаться с ним на подоконнике и отвечать на телефонные звонки?