Не тронь добычу!

Он подошел к стене и увидел наклеенный лоскут пластыря на глазке видеокамеры. Значит, следов они не оставили. Но тут же он заметил след на подоконнике. Отчетливый след от кроссовок небольшого размера. Глеб выглянул в окно. От высоты закружилась голова. Глупости. Окно тут ни при чем. Они попросту насмехаются над ним. Наглецы! Пойти на такую аферу во второй раз! Невозможно!

Дверь открылась, и на пороге появился подполковник Марецкий.

— На ловца и зверь бежит, Степан Яковлевич. А нас опять обчистили.

Марецкий улыбнулся, прошел в кабинет и сел на диван.

— Вы мне напоминаете мальчика из притчи, который все время пугал пастухов волками. А когда волки появились, ему никто не поверил. Всех овец пожрали. Вот чем кончаются плохие шутки.

— Унесли больше двух миллионов евро.

— Опять готовились выдать премию сотрудникам? Гонорары у них растут, как тесто на дрожжах. Что еще украли?

На этот вопрос Шульга не мог ответить. Картины украли в прошлый раз, о статуэтке лучше не заикаться вообще.

— Деньги.

— Каким образом? Теперь в здании дежурят три охранника, а не один. Вы верите в сговор?

— Я ни во что уже не верю.

— А я верю в вашу причастность к убийству охранника Виктора Бовина. Второго охранника и вашего соучастника Павла Митрошкина, а также в организацию ограбления собственного офиса, в убийство Татьяны Трушиной и сторожа гаражного кооператива Никиты Симагина. А этой ночью по вашему приказу были убиты генерал Белоцерковский и его дочь. Кстати, убийц взяли. Они даже не успели избавиться от оружия. Так спешили, что лоб в лоб врезались в милицейскую машину в двух кварталах от места преступления.

Шульга улыбнулся.

— Как я понимаю, мне теперь придется разговаривать с вами через адвоката. Вот только все ваши утверждения не имеют под собой почвы. Лиц, перечисленных вами, я не знаю. О генерале слышал. Но он партнер моего шефа, а к технической стороне дела я не имею никакого отношения. Хорошо, что вы мне гибель Ливенталя не приписали.

— Это совсем другая история. Ливенталя, его сына, охранников на даче убивала команда бывшего майора Максимова. Его наняла некая госпожа Джессика Келли, арендовавшая у бандита офис. За услуги они перечислили на счет банды пятикратный размер арендной платы. Кругленькая сумма. Прозоров не хотел пачкать руки в крови один. Зачем подставлять под удар только себя? Он разделил обязанности поровну между собой и партнером, господином Радеком.

— Красивая история. И с этим вы пойдете в суд? Не советую. Лучше в издательство. Вам там больше заплатят за сказочный сюжет с детективным уклоном.

— Таня Трушина жива, господин Шульга. Ее вовремя достали из подвала гаражного бокса. Она очень хорошо запомнила полковника ФСБ Влада. Вас помнит и Нурия Малыгина, которая делала вам паспорт на имя Бирюкова Аркадия Викторовича. Под этим именем вы купили гараж номер сто шестьдесят семь у капитана Васильчикова, где живьем похоронили Татьяну Трушину. Вы не беспокойтесь. Материалов у нас хватает. Кстати, все ваши разговоры с Митрошкиным записаны. Парень хотел себя обезопасить, но не успел вам этого сказать. Вы очень торопливы. Решаете вопросы, не подумав о последствиях.

— Я вас с удовольствием слушаю, подполковник, но отвечать не буду. Для этого существуют очень квалифицированные адвокаты.

— А я и не жду от вас признаний. Они мне не нужны. Они вам нужны, если хотите получить скидку в суде за содействие следствию. А мне и без вас все известно в мельчайших подробностях.

Марецкий встал, подошел к готическому стулу, сделанному из черного дерева, пошарил рукой по спинке и выдернул из нее булавку с шариком на конце.

Так он обошел все кресла, и в его ладони набралось восемь булавок.

— Это очень чувствительные микрофоны. Митрошкин прослушивал все ваши разговоры и записывал их на пленку. В моем сейфе лежит около сорока кассет, подшитых к вашему делу. Среди них беседа Прозорова и Радека, где они договариваются о сотрудничестве и разделении полномочий. Вспомните, сколько здесь проводилось интересных бесед с тех пор, как в кабинете появились эти стулья.

Лицо Шульги помрачнело. Ему нанесли удар ниже пояса. Но и он не отличался честной борьбой.

— Вы хорошо подготовились к нашей встрече, подполковник. Мне будет о чем подумать.

— В камере. Я принес с собой санкцию на ваш арест и обыск. У меня к вам есть последнее предложение. Выдайте контракт с Радеком добровольно. Я знаю, что вашей подписи там нет. Вы пойдете по уголовным делам, а Прозоровым займется ФСБ. Зачем вам усложнять себе и без того загубленную жизнь?

— Контракт лежит в моем сейфе. Я вам его отдам. А со мной вам придется повозиться. Я крепкий орешек.

— Не сомневаюсь. Но ведь вы же сами заметили, что я хорошо подготовился к нашей встрече.

Лицо на фотографии совпадало с лицом человека, прибывшего рейсом из Новосибирска.

Прозоров осмотрелся по сторонам. Ничего подозрительного он не заметил.

Высокий плотный мужчина с рыжим портфелем в руках тоже осмотрелся по сторонам и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Шеф «Меги» выждал определенное время и последовал за прилетевшим пассажиром.

Он увидел его через стеклянную витрину кафе, где гость заказывал завтрак официанту. В зале помимо приезжего находилось не более пяти посетителей. Прозоров зашел в кафе, подошел к столику и спросил:

— Я могу присесть?

— Конечно. Тут неплохо кормят. Я всегда сюда заглядываю, когда прилетаю в Москву.

Прозоров сел и опять осмотрелся.

— Вы привезли то, что мне нужно?

— Конечно. Где деньги?

— В портфеле у вас под ногами. Можете не пересчитывать. Я ценю полезное сотрудничество.

— У меня есть ваш телефон. Заявку на необходимые вам материалы давайте за два-три месяца. Мы работаем неторопливо, но надежно. Никаких срочностей.

— Я ведь тоже не любитель устраивать гонки из важных проектов.

— Можете забирать рыжий чемодан. И до скорых встреч.

Прозоров взял чемоданчик и направился к выходу.

Стеклянные двери закрылись у него под носом.

Двое официантов преградили путь. Прозоров оглянулся. Возле его нового компаньона тоже стояли официанты и держали его плечи, не позволяя встать из-за стола.

— Что здесь происходит?

— Ничего, Вячеслав Максимыч. Просто вы задержаны при покупке материалов, содержащих государственную тайну у человека, который имеет допуск к таким материалам, — тихо ответил официант.

— Глупости. Зачем они мне нужны?

— Сначала мы проверим наличие материалов, а потом будем выдвигать предположения. Понятые нас ждут. Вернитесь за свой столик.

После формальных процедур и протоколов задержанных вывели каждого отдельно и посадили в разные машины.

— Ну что, кажется, все прошло гладко? — спросил пассажир из Новосибирска.

— Не совсем так, товарищ полковник. Ночью был убит генерал Белоцерковский. Не уберегли. Он уехал с вечеринки раньше времени, не согласовав с нами. Старик был неуправляемым.

— Жаль. Очень жаль.

— Одного его заявления мало. Нам нужны живые свидетели. И я не уверен, что Марецкий найдет контракт. Обыск в доме Прозорова ничего не дал. Риту они тоже убили.

— Что с Радеком?

— Он ночевал в посольстве. Но контракт он с собой туда не понесет. Голландцы ничего не знают о его связях с разведкой других стран.

— Подождем результатов.

У Джессики Келли было очень хорошее настроение. Наконец ее мучения в этой стране закончились. Последний штрих — и она уедет домой. На ее место пришлют другую, более опытную даму. Журналисты и скандалисты здесь больше не нужны. Она свое получила. Теперь приедут координаторы и ученые. За Прозоровым нужен хороший глаз и контроль. А это уже не ее компетенция.

Джессика зашла в коммерческий банк и прошла к лестнице, ведущей вниз, где располагались частные банковские ячейки. Она предъявила жетон, и ее пропустили за стальные двери. Впереди находилась еще одна дверь из массивных стальных прутьев. Но она не открылась.