Страница 55 из 72
— Чтобы мы с вами не копались в его прошлом. Вероятно, с этой целью он получил чистый паспорт без старых отметок. На случай ареста или смерти, как это произошло, никто ничего о нем сказать не сможет. Человек без прошлого. И мне кажется, он проделывал фокус с потерей не один раз. Вы проверяли его по дактилоскопии?
— Запрос отправлен. Ждем ответа.
— Возможно, парень уже сидел. Одно не вызывает сомнений. В электронике он разбирался хорошо. Похоже, диплом он получал сам.
— Посмотрим пленку.
Видеомагнитофон и панель висели на местах. Милиция забрала только улики. Остальное осталось нетронутым.
Включили аппаратуру, вставили кассету и приступили к просмотру.
Изображение оказалось черно-белым, темным и не очень четким. Перед ними в темных контурах возникла какая-то комната, нагроможденная всякой мебелью. Никакого движения, ни одного человека в поле зрения не присутствовало. Так продолжалось минуты три. Вдруг экран стал ярким, и контуры предметов приобрели четкость.
— Музей, что ли? — удивился Воробьев.
— Можно спутать. А вообще-то мы с вами попали в знаменитый кабинет господина Прозорова. Тот самый, который был ограблен. По описанию очень похож.
— Кто-то включил свет.
— Сейчас узнаем.
И они узнали. На экране появился Митрошкин. Причем он был одет в униформу охранника. Вел себя спокойно, непринужденно, расхаживал по кабинету, разглядывая статуэтки. Через его плечо висела холщевая сумка.
— Судя по всему, он пришел туда ночью, — предположил Воробьев.
— Конечно. Меня другое интересует. Где он взял эту пленку?
— У себя же на пульте. Ведь там же по всему зданию установлено видеонаблюдение.
— Этот факт требует проверки. Значит, камеры засекли его в лифте, в коридоре, везде, где он находился. Где же остальные пленки?
— Кажется, он нашел, что искал.
Митрошкин остановился возле статуэтки в виде голубя с расправленными крыльями, попробовал ее на вес, покачав в руках, и положил в сумку. После этого он целенаправленно направился к сейфу, открыл его, словно ящик собственного стола, и начал перегружать деньги в сумку. Захлопнув дверцу сейфа, он с полной сумкой направился к двери, и свет погас! На экране вновь появились мертвые темные контуры. Другого изображения так больше и не появилось.
— Что скажете, Вадим Сергеич?
— Я в полном трансе. Офис ограбили другие. Убежден в этом на все сто процентов. А тут такая оплеуха.
— На версии можно наплевать, если находишь истину.
— Согласен. Но она такая простая, даже примитивная, и я не могу с ней согласиться. Стоило ли ради одного такого захода убивать стольких людей? Тихий неприметный одиночка все сделал один. Человек без лица и прошлого с чистым паспортом, собирающийся ехать в Англию работать, и полагаю, не грузчиком. К тому же он не брал картины, а взял статуэтку! Стоп! Я ее уже видел.
Журавлев вскочил на ноги и начал шарить на столе, где стоял компьютер, и на полках. Он нашел. Это была брошюра с цветной глянцевой обложкой, на которой красовалась фотография золотого голубя с изумрудными глазами, а хохолок над головой был выполнен из бриллиантов.
— Черт! Все, что я могу прочитать, это «Ватикан». Книжка на итальянском языке.
— Не расстраивайтесь. Переведем. Одно нам понятно. Парень готовился не один день. Кабинет стоял у него на прослушке. Он знал о делах офиса больше, чем многие его работники. План продуман и осуществлен. Денег в доме мы нашли достаточно. Все сходится.
— Но при чем тут Поль Гоген? Митрошкин даже не глянул на стены. Он искал статуэтку.
«И что он прицепился к этим картинам, — думал подполковник. — Все же видно на экране».
Журавлев цеплялся от негодования. Только что он прочитал свидетельство о разводе между Павлом Митрошкиным и Маргаритой Белоцерковской. А Риту золотые голуби не интересуют, ей Гогена подавай!
3
Они ехали по Садовому кольцу к Курскому вокзалу. Олеся сидела на заднем сиденье в темных очках и косынке. Ее Трудно было узнать.
— Прекрати крутиться юлой, — строго сказала Катя.
— Думаешь, они не повторят свой трюк? Один раз не получилось — второй раз не промахнутся.
— Успокойся. Это случайность, а не покушение. Меня же никто не трогает.
— Потому что ты не вертелась возле Татьяниного дома. А я всех соседей обошла. Меня там каждая собака знает. И я продолжаю настаивать — Таню похитили, а вовсе она не сбежала. Из дома ее выводил мужик в бейсболке и темных очках. Точно такой же, какого она видела возле дома Митрошкина, когда мы делали там обыск. Убийца. Алкоголичкой Танюха никогда не была. Больше стакана красненького или двух рюмок коньяка она не осилит. А тут едва на ногах держалась. Этот тип поддерживал ее под руку. Усадил в зеленую «Шкоду Октавию» и увез. И по времени совпадает. Именно в этот день она не смогла разговаривать со мной по телефону и обещала перезвонить. И тогда же был застрелен мужик в ее квартире.
— Откуда подробности о «Шкоде»?
— Мужик, что живет на первом этаже, рассказал. Откроет окошко и сидит целыми днями. Три месяца назад ему ампутировали ногу. Он работал в автосервисе. Мотор с подъемника сорвался и раздолбал ему ноги в порошок. Сам он под машиной лежал. Только ноги торчали из-под корпуса. Вот движок и рухнул с трехметровой высоты ему по костям.
— Болтливый мужичок.
— Посиди в одиночестве несколько месяцев.
— Может, он и номер машины запомнил?
— Она стояла против его окна боком. Номер он не видел. Приехал мужик один, в доме находился около получаса, а уехал с Таней.
— А труп в квартиру когда пришел?
— Не знаю. Но думаю, что теперь за нас взялись.
— У страха глаза велики, Олеся.
— Думаешь? А когда на встречную полосу выезжает КамАЗ и летит прямо на тебя, это как назвать? Я понимаю, если он идет на обгон. Но трасса была пустой. От моей машины смятый железный блин остался. У меня инстинкт сработал — я успела открыть дверцу и катапультироваться. Сама не знаю, как это получилось. А потом бежала, бежала и бежала куда глаза глядят. У меня до сих пор кровь в жилах стынет, как вспомню, как на меня надвигается громадная железная махина…
— Случайность.
— Заладила, как попка. Не хочешь ехать — сиди здесь. Досидишься.
— Убийцам мы не нужны. Денег у нас нет, секретов мы никаких не знаем. Про нас даже менты забыли. Следствие стоит на месте. Уезжай, Олеся. Правильно, лучше не рисковать. Будешь в своей Алупке ножки в море мочить. У нас же отпуск, в конце концов.
— А тебе не терпится голову за правду сложить?
— Я ищу мужа, подружка. Вот когда найду его, тогда и приеду к тебе. Места хватит?
— На всех хватит. Дом еще дед строил. Каменный. На самом берегу с персиковым садом, гамаками и диким виноградом. Рядом лодочный причал. Живем как буржуи.
— Завидую тебе.
— Вот уж не надо. Завидовать нечему. И тебе никто не позавидует, и Тане тоже. Я не верю в то, что она сбежала с деньгами. Дурочка, конечно, могла наделать глупостей со злости или от отчаяния, но нас бы она не подставила. Я думаю, что тот убийца ее запомнил. Он ведь нас-то не видел. А Танюха сидела на стреме и предупредила нас звонком в дверь. А вдруг он ее случайно встретил на улице и проследил до дома? Она же свидетель.
— Пришел к ней, а там сидит сообщник Татьяны. Ну, он попросил Таню дать ему пистолет ее покойного мужа, что она и сделала. Убил мужика, напоил Танечку и увез.
— Не придумывай, Катька. Мы ничего не знаем.
— Вот именно. И хватит рассуждать. Приехали. Курский вокзал. Билеты не забыла?
Олеся ничего не забыла. Вещей взяла немного, в небольшой чемоданчик все вместилось.
Прощались со слезами, будто навсегда. Так уж сложилась их жизнь. Неделя разлуки годом казалась. Катя стояла на перроне и с грустью смотрела вслед уходящему поезду. Теперь она осталась одна.