Страница 65 из 171
С консолидацией конституционной монархии в Англии для г-на Гизо прекращается английская история. Все дальнейшее ограничивается для него приятной игрой в качели между тори и вигами, т. е. представляется ему чем-то вроде тех великих словесных турниров, которые происходили между г-ном Гизо и г-ном Тьером. В действительности же именно с консолидацией конституционной монархии начинается в Англии грандиозное развитие и преобразование буржуазного общества. Там, где г-н Гизо видит только тишину и спокойствие мирной идиллии, там в действительности развертываются самые острые конфликты, самые глубокие перевороты. Впервые при конституционной монархии мануфактура развилась неслыханным до того образом, чтобы затем уступить место крупной промышленности, паровой машине и гигантским фабрикам. Исчезают целые классы населения, вместо них появляются новые классы, с новыми условиями существования и с новыми потребностями. Зарождается новая, более могущественная буржуазия; в то время как старая буржуазия ведет борьбу с французской революцией, новая завоевывает себе мировой рынок. Она становится настолько всемогущей, что еще до того, как билль о реформе передал непосредственно в ее руки политическую власть, она заставляет своих противников издавать законы почти только в ее интересах и в соответствии с ее потребностями. Она завоевывает себе прямое представительство в парламенте и использует его для уничтожения последних остатков реальной силы, сохранившейся за землевладением. Наконец, в данный момент буржуазия занята тем, что разрушает до основания то пышное здание английской конституции, которое вызывает такое восхищение у г-на Гизо.
И в то время как г-н Гизо поздравляет англичан с тем, что у них отвратительные исчадия французской общественной жизни, республиканизм и социализм, не смогли потрясти основ единоспасающей монархии, в это самое время в Англии классовые противоречия в обществе достигают такой остроты, как ни в одной другой стране; здесь буржуазии, исключительной по своему богатству и производительным силам, противостоит пролетариат, сила и концентрация которого также не имеют себе равных. Таким образом, получается, что г-н Гизо восхваляет Англию за то, что в ней, под прикрытием конституционной монархии, получили развитие гораздо более многочисленные и гораздо более радикальные элементы социальной революции, чем во всех других странах мира, вместе взятых.
Там, где нити исторического развития Англии сходятся в один узел, которого г-н Гизо сам уже не может разрубить — хотя бы только для видимости — посредством чисто политической фразеологии, там он прибегает к религиозной фразеологии, к вооруженному вмешательству божества. Так, например, дух божий внезапно нисходит на армию и не дает Кромвелю провозгласить себя королем и т. д. От своей совести Гизо спасается при помощи бога, от непосвященной публики — при помощи стиля.
Поистине, не только les rois s'en vont {короли уходят. Ред.}, но также и les capacites de la bourgeoisie s'en vont {таланты буржуазии уходят. Ред.}.
Написано в феврале 1850 г.
Напечатано в журнале «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» № 2, 1850 г.
Печатается по тексту журнала
Перевод с немецкого
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС ПЕРВЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОБЗОР[129]
A tout seigneur, tout ho
Прусский король делает все возможное, чтобы довести до кризиса нынешнюю ситуацию, характеризуемую соглашением, которое дышит на ладан, компромиссом, не удовлетворяющим ни одну из сторон[130]. Он октроирует конституцию и после различных неприятностей создает две палаты, которые пересматривают эту конституцию. Чтобы придать конституции наиболее приемлемый для короны вид, палаты вычеркивают каждую статью, которая так или иначе может оказаться не по вкусу короне, полагая, что теперь король сразу присягнет конституции. Но не тут то было! Чтобы доказать палатам свою «королевскую добросовестность», Фридрих-Вильгельм сочиняет послание с новыми предложениями по «улучшению конституции», предложениями, принятие которых должно окончательно лишить упомянутый документ даже малейшей видимости так называемых конституционных гражданских гарантий[131]. Король надеется, что палаты отвергнут эти предложения, — ничуть не бывало. Если палаты обманулись в короне, то теперь они позаботились о том, чтобы корона обманулась в них. Палаты все принимают, все — и пэрство, и чрезвычайный суд, и ландштурм, и фидеикомиссы[132], — чтобы только их не разогнали по домам, чтобы только заставить, наконец, короля торжественно принести присягу конституции. Такова месть прусского конституционного буржуа.
Королю трудно будет придумать такое унижение, которое показалось бы палатам чрезмерным. В конце концов он будет считать себя вынужденным заявить, что «чем более свято для него клятвенное обещание, которое ему предстоит дать, тем ближе к сердцу он принимает возложенные на него богом обязанности по отношению к любезному отечеству» и тем менее его «королевская добросовестность» позволяет ему присягнуть конституции, предоставляющей ему все, а стране ничего.
Господа из блаженной памяти «Соединенного ландтага»[133], которые теперь опять собрались в палатах, потому так страшно боятся быть отброшенными на свои старые домартовские позиции, что они тогда снова окажутся перед революцией, которая, однако, на этот раз не принесет им никаких роз. К тому же в 1847 г. они еще были способны отклонить заем, предлогом для которого служила постройка восточной железной дороги, между тем как в 1849 г. они сначала фактически утвердили этот заем, а затем уже задним числом покорнейше просили о теоретическом праве утверждать ассигнования.
В то же самое время буржуазия вне палат тешится тем, что выносит в судах присяжных оправдательные приговоры лицам, обвиняемым в политических преступлениях, и проявляет таким образом свою оппозицию правительству. Так в этих процессах систематически компрометируют себя, с одной стороны, правительство, а с другой, демократия, представляемая обвиняемыми и аудиторией. Вспомним процесс «всегда конституционного» Вальдека, трирский процесс[134] и т. д.
На вопрос старого Арндта: «Что такое отечество немца?»[135] Фридрих-Вильгельм IV ответил: Эрфурт[136]. Не так трудно было дать пародию на «Илиаду» в «Войне мышей и лягушек»[137], но никто до сих пор еще не осмелился даже подумать о составлении пародии на «Войну мышей и лягушек». С эрфуртским планом ухитрились создать пародию даже на войну мышей и лягушек в соборе св. Павла. Разумеется, совершенно безразлично, действительно ли соберется в Эрфурте это неправдоподобное собрание или же его запретит православный царь, — так же безразлично, как и протест против его компетенции, для составления которого г-н Фогт, несомненно, войдет в соглашение с г-ном Венедеем. Вся эта выдумка представляет интерес лишь для тех глубокомысленных политиков, передовые статьи которых находят в вопросе о «Великой» или «Малой Германии» столь же неисчерпаемый, сколь необходимый источник, и для тех прусских буржуа, которые живут в блаженной вере, что в Эрфурте прусский король одобрит все именно потому, что в Берлине он все отверг.
Если «Национальное собрание» во Франкфурта должно быть с большей или меньшей точностью воспроизведено в Эрфурте, то старый Союзный сейм будет возрожден в виде «Interim»[138] и вместе с тем должен будет свестись к самому простому своему выражению, к австро-прусской союзной комиссии. Interim уже вступил в действие в Вюртемберге и в скором времени вступит в действие в Мекленбурге и в Шлезвиг-Гольштейне.
129
Международные обзоры во втором, четвертом ив сдвоенном пятом — шестом номерах «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» озаглавлены просто Revue (Обзор) и напечатаны без подписи. Многочисленные высказывания, содержащиеся в произведениях и письмах Маркса и Энгельса, свидетельствуют о том, что обзоры были написаны ими совместно.
Заглавие к данной работе, так же как и ко второму и третьему международным обзорам (см. настоящий том, стр. 308 и 446), дано Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
130
Речь идет о соглашении между контрреволюционной крупной буржуазией и реакционной прусской королевской властью, имевшем место с самого начала революции 1848 г. на почве совместной борьбы против демократических требований народа. Однако по мере укрепления позиций контрреволюции Фридрих-Вильгельм IV стал тяготиться своим союзником и все более обуздывать крупную буржуазию в се конституционных притязаниях. Последняя продолжала цепляться за союз с королевской властью и в то же время разыгрывала в прусской палате видимость «оппозиции». Разогнав 5 декабря 1848 г. прусское Учредительное собрание, Фридрих-Вильгельм IV в тот же день «даровал» конституцию, в основу которой был положен проект, обсуждавшийся прусским Учредительным собранием в течение 1848 г. и подвергшийся редакционным изменениям в интересах феодальной партии. За королем признавалось право отменять любое решение палат и «в случае неотложной необходимости» не только издавать законы независимо от палат, по и пересматривать отдельные статьи самой конституции. Однако в этой конституции сохранялись еще некоторые демократические завоевания, в частности всеобщее избирательное право. Это обеспечило на выборах во вторую, нижнюю, палату в январе 1849 г. избрание буржуазно-либеральных элементов, которые своей критикой доставили королю немало неприятных минут. Фридрих-Вильгельм IV в апреле 1849 г. распустил палату и 30 мая 1849 г. издал новый избирательный закон, устанавливавший трехклассную систему выборов, основанную на высоком имущественном цензе и неравном представительстве различных слоев населения. Таким путем королю удалось, добиться избрания раболепного большинства в палату депутатов, которая, собравшись 7 августа 1849 г., приняла предложенную правительством конституцию.
131
Послание Фридриха-Вильгельма IV от 7 января 1850 г., в котором содержатся его поправки к проекту конституции Пруссии от 5 декабря 1848 г., опубликовано в «Neue Preusische Zeitung» («Новой прусской газете») № 9, 11 января 1850 года.
132
Согласно принятой палатами и одобренной Фридрихом-Вильгельмом IV 31 января 1850 г. конституции, в Пруссии сохранялась верхняя палата (палата господ, или пэров), преимущественно составляемая из представителей феодальной знати, и нижняя палата, избираемая на основе трехклассной избирательной системы. Конституция предоставляла правительству право создавать особые суды для рассмотрения дел о государственной измене и покушении на внутреннюю и внешнюю безопасность государства. Сохраняя закон о ландштурме, т. е. о все общей воинской повинности, конституция предоставляла в распоряжение реакционного прусского правительства все боеспособное население Пруссии. Согласно статье 40 конституции сохранялись фидеикомиссы — феодальная форма наследования земельных владений, при которой владение неотчуждаемо и закрепляется за старшим в роде.
133
Соединенный ландтаг — объединенное собрание сословных провинциальных ландтагов, созванное Фридрихом-Вильгельмом IV в апреле 1847 г. в Берлине, чтобы избавиться от финансовых затруднений путем получения гарантии на иностранный заем. Соединенный ландтаг открылся 11 апреля 1847 года. Ввиду отказа короля удовлетворить самые скромные политические требования буржуазного большинства ландтага последний отказался гарантировать заем. Король в ответ на это в июне того же года распустил ландтаг; это усилило оппозиционные настроения в стране и способствовало ускорению революции в Германии.
134
Речь идет о судебных процессах против депутатов левой прусского Национального собрания, Б. Вальдека в Берлине и К. Грюна в Трире, привлеченных в 1849 г. к судебной ответственности за свою политическую деятельность; на судебных процессах ярко обнаружились грязные приемы прусского правительства, которое в борьбе со своими противниками не пренебрегало фальшивками; с другой стороны, представители «демократии» — Вальдек и Грюн — держали себя на суде постыдным образом, трусливо отрекались от революции, всячески свидетельствуя свою лойяльность по отношению к прусскому правительству. Несмотря на это присутствовавшая на суде буржуазная и мелкобуржуазная публика устроила овацию Вальдеку и Грюну.
135
Из стихотворения Арндта «Отечество немца».
136
Речь идет о попытке Фридриха-Вильгельма IV в союзе с государями Ганновера и Саксонии и присоединившимися к ним 17 другими германскими государями объединить Германию, за исключением Австрии, под гегемонией Пруссии, и таким образом осуществить план создания «Малой Германии». Этот план получил поддержку со стороны правых либералов, представителей контрреволюционной крупной буржуазии, вышедших из франкфуртского Национального собрания и образовавших в июне 1849 г. так называемую Готскую партию. Последняя приняла активное участие в выборах в германский парламент, который собрался 20 марта 1850 г. в Эрфурте для принятия пересмотренного в духе контрреволюции нового проекта общегерманской конституции. Последующие события оправдали прогноз Маркса и Энгельса о недолговечности Эрфуртского парламента. Под давлением австрийской монархии и русского царизма ряд немецких государств, поддерживавших ранее Пруссию, перешел на сторону Австрии, а прусское правительство, боявшееся ослушаться Николая I, распустило 29 апреля 1850 г. Эрфуртский парламент.
137
Война мышей и лягушек (Батрахомиомахия) — древнегреческая комическая поэма неизвестного автора, пародия на эпос Гомера.
138
Interim — временное соглашение. Здесь имеется в виду договор, заключенный в сентябре 1849 г. между Пруссией и Австрией о совместном руководстве делами Германии до окончательного решения вопроса о германской конституции. В соответствии с этим соглашением, укреплявшим силы реакции в Германии, была учреждена австро-прусская союзная комиссия, которая фактически являлась своего рода возрождением Союзного сейма; это соглашение находилось в противоречии с объединительными планами Пруссии.