Страница 51 из 53
— Н-да уж, — пробормотал рядом Владыка, но больше ничего не сказал.
Над останками лесника взмыла легкая сиреневатая дымка. Что-то отвратительное зашевелилось в коконе черных обгоревших тряпок, от чего тошнота подкатила к горлу. Гворий тотчас же полоснул себя по запястью безупречно заточенным кинжалом. Одно мгновение края пореза оставались чистыми, затем заполнились тягучей венозной кровью.
Я отвернулась, не желая наблюдать столь отвратительное зрелище. Нет, неправильно это — делиться своей кровью с трупом. Сама бы я вряд ли пошла на подобное. Конечно, я не знала подробностей этого ритуала, но суть могла уловить. Слишком похоже это было на открытие круга мертвых. Наверняка сейчас, по сути, произойдет обмен телами. Рыжеволосый эльф вновь вздохнет полной грудью, словно и не умирал вовсе, а Гворий прочувствует всю ту боль, которую ощутил несчастный перед смертью. И что хуже всего — увидит изнанку мира. Безрадостную пустошь за рекой мертвых, где душам суждено скитаться вечность до перерождения или суда богов. Там только пыль и туман. Ни надежды на спасение, ни радости, ни любви.
Гворий посерел лицом, когда первая капля крови упала в рот лесника. Точнее, в то, что от него осталось. Лишь изумрудные глаза, особенно яркие сейчас, отчетливо выделялись на бескровном лице. Пошатнулся и, наверное, упал бы, если бы Вильканиус его не подхватил и не помог опуститься на жертвенник. Я забеспокоилась. Странно, я считала, что именно целителю, а не Гворию отведена роль проводника между миром мертвых и живых.
— Почему это? — шепнул Владыка, пожав плечами. — У Вильканиуса третья ступень посвящения в некромантию, у Гвория — лишь единичный опыт, да и тот не совсем удачный. Вытаскивать с другой стороны должен более опытный маг, не так ли?
Я прикусила губу от волнения. Если Вильканиус задумал причинить вред Гворию, то лучше момента не найти. Даже никаких усилий прилагать не надо — он просто не откроет границу между мирами в нужный момент. Промедлит чуть более отведенного времени, и тогда душа Гвория не сумеет найти обратной дороги. И никакого обвинения целителю не предъявишь. Некромантия тем и плоха, что в любой момент все может пойти наперекосяк. Магия никогда не отличалась предсказуемостью, а уж черное колдовство — тем более.
Виррейн что-то недовольно пробурчал под нос, явно утомленный моей подозрительностью, но более ничего не сказал. Вильканиус положил одну руку на лоб Гворию, другую — на останки лесника. Выпрямился и замер, словно к чему-то прислушиваясь.
Я мелко и часто дышала через приоткрытый рот. Воздух был такой плотный, что его можно было есть ложкой. Рубашка, несмотря на прохладную погоду, намокла от пота и прилипла к спине. Я сбросила куртку, пытаясь хоть таким образом немного облегчить тяжесть, которая обрушилась на меня. Такое чувство, будто на плечи легла каменная плита склепа.
Вокруг стремительно темнело. Я знала, что на самом деле стоял ранний вечер, когда солнце еще ярко светит с небосклона, хотя сиреневые тени уже собираются под деревьями и кустами. Но сейчас на нас неуклонно наползала самая настоящая ночная тьма. Даже хуже. Ночью тебе светят звезды или луна. Этот же мрак был настолько полным и абсолютным, что не поймешь — закрыты у тебя глаза или нет.
Только границы полыхающего круга давали какое-то освещение. Однако, странное дело, мы стояли рядом с ним, но казалось, будто Вильканиус и Гворий находятся за сотни миль. На нас не падало ни отблеска. Более того, если бы я не знала, что Виррейна в любой миг можно коснуться, то совсем потерялась бы в кромешной мгле. Я даже свою руку не смогла увидеть, хотя для верности поднесла ее к самому носу.
Вильканиус поднял голову и отстраненно улыбнулся. Я готова была поклясться, что он не видит меня. Но почему тогда так отчаянно забилось сердце, стремясь выпрыгнуть из груди?
— Эльдарий, ты слышишь меня? — спросил целитель.
Томительный миг ожидания. И тихий шепот из губ Гвория на самой грани восприятия:
— Да.
— Ты участвовал в покушении на Владыку? — Вильканиус чуть перевел взгляд, уставившись в то место, где, по моим представлениям, должен был стоять Виррейн.
— Нет.
Сердце чуть выровняло ритм. Я облизнула пересохшие губы. Ничего не понимаю. Неужели я оказалась в корне не права?
— Неправильный вопрос, — раздраженно проговорил рядом Виррейн, которого я в упор не видела и не чувствовала. И уже громче: — Вильканиус, спроси, он знал о покушении?
Я передернула плечами. Почему-то вмешательство в ход ритуала выглядело настоящим кощунством. Но с другой стороны — почему бы и нет? Вряд ли запрещено задавать вопросы.
Вильканиус недовольно сверкнул глазами. Скривился в столь злобном оскале, что я невольно выпустила когти, готовая скользнуть в спасительный кошачий облик. Впрочем, быстро опомнилась. Что-то в последнее время грань между двумя обликами у меня стала слишком размытой, почти сойдя на нет.
— Эльдарий, ты знал о готовящемся покушении? — все же последовал приказу целитель.
— Нет.
Я поморщилась. Точно, все мои гениальные измышления пошли прахом. Но почему тогда лесник каждый раз оказывался рядом с местом предполагаемого преступления? Около ловушки на меня, неподалеку от задранного оленя, рядом с умирающим Виррейном. Таких совпадений просто не существует. Или его использовали втемную, введя в транс и отдавая приказы, которых в нормальном состоянии эльф не мог вспомнить? Но реально ли настолько подчинить кого-либо, чтобы даже после смерти он не отдавал отчета в своих тогдашних действиях?
— Еще как реально, — проворчал Виррейн и коротко выругался: — Демоны!
Я вполне разделяла негодование Владыки. Если Эльдарий все это время был под чарами, то мы ничего от него не добьемся. Вполне вероятно, он собственноручно вырыл яму на меня и установил на ее дне колья. Но если он действовал под внушением, являясь, по сути, проводником чужой воли, то допрос можно прекращать. Душа ответственна только за то, что человек делал в полном сознании и здравой памяти. Остальное — на совести заклявшего. А когда лесник стал привлекать к себе слишком много внимания уникальной способностью постоянно оказываться рядом с самыми любопытными событиями — от него поспешили избавиться. Логично, но недоказуемо. Тупик, другими словами.
— Ты участвовал в покушении на Тефну? — продолжил тем временем задавать бесполезные вопросы Вильканиус.
Я, склонив голову, внимательно наблюдала за его действиями. Интересно, мне чудится, или в его глазах действительно горит огонек торжества? Почему же он мне так не нравится? Наверное, я даже обрадуюсь, если эльф попытается навредить Гворию. Ведь тогда окажется, что я еще не совсем сошла с ума от дыхания постоянной опасности за спиной.
— Кого ты помнишь последним? — внезапно рявкнул Виррейн, перекрывая бормотание Вильканиуса.
Мрак вокруг возмущенно заклубился. Стена огня, ограждающая нас от происходящего, взметнулась чуть ли не до небес, яростно плюясь оранжевыми искрами во все стороны. Я попятилась, испугавшись почувствовать поцелуй пламени на своей коже. Но, странное дело, ощутила не жар, а холод.
Вильканиус застыл, оборвав предложение на полуслове. Его лицо вновь исказила злобная гримаса. Словно из-под смазливого личика на миг выглянул хищный и опасный зверь.
Я зашипела от тревоги. Напряглась, готовая к любой неожиданности. И она не замедлила произойти.
— Я видел целителя Владыки, — медленно, тщательно подбирая слова, прошептал Гворий. — Как же его имя? Виль… Вилька… Вильканиус!
Над поляной повисла тишина. Ни звука, ни движения. Я будто оказалась в полном одиночестве напротив горящего круга с жертвенником по центру. Даже дыхания Владыки не уловить, хотя он стоит совсем рядом. Должен стоять.
Вильканиус вдруг негромко рассмеялся. Мелодичный звук разорвал давящее на уши молчание. Вот только облегчения это не принесло. Скорее, наоборот.
— Он тебе что-нибудь сказал? — опять спросил Владыка, и я немного расслабилась. Значит, я все-таки не одна на этой поляне. Значит, остальные тоже рядом, только скрыты во мраке. Значит, Шерьян тоже все это слышит. А он найдет способ выручить Гвория. Не посмеет не найти.