Карма

День начинался плохо: с двух вздохов.

Охранники так обрадовались этому вопросу, что даже не заметили, что их хозяина оскорбили.

– Извинений в газете требуем! – Маленький толстяк даже потирал руки от радости. – Мол, была не права, погорячилась. А Артур на самом деле самый лучший.

– И верный… типа… самый… – поддакнул высокий толстяк.

– А если я в милицию пойду? – спросила Наташа.

– Артур уже ходил, – сказал толстый высокий. – Договорился.

Охранники приветливо помахали руками и скрылись.

Наташа надпись стирать не стала – бессмысленно.

Ехала в машине – думала: «Если ничего интересней не найду, надо устроить провокацию против какого-нибудь милиционера. Отомстить за нашу поруганную жизнь».

Пока доехала до работы, история сложилась окончательно. Не бог весть какая, конечно, но, во-первых, самой будет приятно ментам поганым отомстить, а во-вторых, мороки немного.

Приехала и тут же пошла к Цветкову. Материал ожидался скандальный, надо было поставить главного редактора в известность.

Цветков, после некоторых раздумий, Наташину историю поддержал. С одной стороны, ему очень понравилось, что это – провокация. С другой стороны, не понравилось, что в ней вовсе не участвуют звезды. После недолгого Наташиного нытья, переходящего в крик, любовь к провокациям перевесила.

Что до американских денег, необходимых для проведения операции, Цветков, не раздумывая, достал их из сейфа.

Протягивая доллары, он сказал:

– Наталья Александровна, а помощники у вас есть? Тут ведь мужчина нужен и женщина.

– Есть, – соврала Наташа.

Женщина была: Ритка. Она тут же согласилась, сказав, правда, что может лишь в первой половине дня, так как во второй надо идти к какому-то мужику на сорокалетний юбилей.

С мужиками было сложней. Мужики у Наташи были на разные случаи жизни: для тусовок, для секса, для умных бесед, иными словами – для информационных заметок, для эротических новелл, для философских эссе. Вот только мужиков-помощников для делового очерка не находилось.

Позвонил с телевидения Кротов. Начал трындеть что-то о совместном ведении программы, а потом намекать на «ужин с последующим завтраком».

Сначала Наташа подумала: «А почему бы, собственно, и нет?» И тут же сама себя остановила: «А если?.. Нет, нет, надо дождаться результатов…»

Кротова в незамысловатой провокации использовать было нельзя: слишком известен. Ну да и бог с ним – найдется и без Кротова помощник.

День постепенно серел и успокаивался. И люди вместе с ним тоже, казалось, серели и успокаивались – грим постепенно облетал с женских лиц, проступала усталость на мужских лицах. К вечеру все ходили медленней и разговаривали спокойней. Кто-то готовился к тому, чтобы обновиться перед вечерним восторгом, другие совершенно не собирались бороться с серостью перед вечерним отдыхом.

Наконец и Наташа добралась до дверей своей квартиры.

Дверь представляла собой зрелище странное: она была похожа на доску объявлений. Скотчем и булавками было приклеено несколько записочек.

Наташа сорвала одну и прочла: «Плачу 100 долларов за час». И – телефон.

Автор другой записки был более подробен: «Ваша система рекламы мне понравилась. Я живу в этом же доме и мог бы стать Вашим постоянным клиентом – и Вам удобно, и мне. Позвоните…» «Надо же, – подумала Наташа. – К проститутке на Вы обращается. Интеллигентный человек, а туда же… Как интересно устроены мужики: они даже не догадываются, что над женщиной издеваются, им проще считать, что она таким образом предлагает себя».

Наташа сорвала записки, скомкала, выбросила в мусорку.

Есть не хотелось совершенно. Но не съесть свой ежевечерний салат значило поддаться панике.

Только начала она резать огурчик, как раздался звонок в дверь. «Опять, что ли, от Артура?» – подумала она и спросила:

– Кто?

Голос ответил мягкий и интеллигентный:

– Я – по объявлению.

Наташа так обрадовалась, что не от Артура пришли, что на радостях распахнула дверь:

– По какому объявлению?

На пороге стоял невысокий человек лет шестидесяти, в очках и – что было особенно странно в такую жару – в шляпе. Вид человек имел обиженный, а потому – симпатичный.

– Как же – по какому? – Человек робко показал на красную надпись, перечеркнувшую дверь.

Наташа улыбнулась:

– Тебе, дядька, чего не хватает? О вечности пора думать, а все туда же.

– Мне товарищ позвонил… – Человек в шляпе замялся. – Говорит: такое смешное объявление прямо на двери. А я подумал: или издеваются над женщиной, или она уже до такого отчаяния доведена… Как я… – Человек запнулся, потом неожиданно снял шляпу – голова под шляпой, как и следовало ожидать, оказалась лысой, словно коленка, – и представился: – Меня Семен Львович зовут. Даже странно, что вы мне не рады… Знаете, у меня такая странная особенность есть: я всегда появляюсь вовремя. Иногда настолько вовремя, что люди даже не в состоянии это осознать…

«Вот он, нужный мне мужик. Занятный, не нахальный, интеллигентный, – подумала Наташа. – И наверняка согласится сделать то, что я его попрошу. Потому что скучает. Почему у нас все мужики, которым за пятьдесят, скучают? Им бы самое время крутить жизнью направо-налево, а они скучают».

Вслух сказала:

– Почему вы решили, что я вам не рада? Проходите.

Семен Львович приглашению обрадовался, но начал говорить какие-то глупости про то, что деньги принес, только вот не знает, сколько положено. Потому что никогда, признаться, в подобной ситуации не был, хотя давно хотелось…

Наташа поставила чайник. Чайник еще не успел вскипеть, а она уже Семену Львовичу все рассказала – и про Артура, и про дверь, и про просьбу свою.

Семен Львович слушал внимательно, но отреагировал неожиданно:

– У вас удостоверение журналистское есть?

Удостоверение обозревателя газеты «Желтый тупик» разглядывал он долго, даже на свет примерял, а потом сказал:

– Я просто подумал: может, у вас что-то личное к милиционерам… Мне очень не нравится, когда мстят, просто категорически. Вообще-то когда человек мстит – это не по-божески. Но вот ежели надо в назидание другим, ежели это, так сказать, общественно значимое деяние, тогда – пожалуйста. Будьте любезны.

Договорились завтра встретиться в одиннадцать утра у подъезда.

Разговор, по сути, закончился. А чай еще был не допит. Пришлось продолжать.

– Семен Львович, а вы шли-то сюда зачем? Вам чего в этой жизни не хватает? – спросила Наташа первое, что в голову пришло.

– Нежности, – Семен Львович с шумом отхлебнул чай из блюдца. – Мне товарищ сказал, что вы за деньги – обязаны… – Он рассмеялся.

Сквозь толстые стекла очков глаза смотрели жалобно и серьезно.

– Вы же взрослый человек, Семен Львович, – произнесла Наташа назидательно. – Неужели вы не понимаете, что за деньги нежность купить нельзя? У вас что, жены нет?

– Есть, – вздохнул Семен Львович. – Серебряную свадьбу справили. Я же говорю: нежности хочу.

Помолчали.

Семен Львович посмотрел на Наташу серьезно:

– Вообще, вы знаете, в тонком мире людей связывают вовсе не те причинно-следственные связи, которые лежат на поверхности. Нам не дано познать эти связи, но они есть. В тонком мире людей ведет Бог, а Его, как известно, познать невозможно… Когда мой товарищ сказал про объявление – меня к вам потянуло. Я решил: за нежностью. А может, на самом деле причина совсем другая. Это ж никто не знает…

«Немножко сумасшедший, – радостно подумала Наташа. – Это как раз то, что надо для моего дела».

А вслух сказала, улыбаясь:

– Знаете, вы и вправду пришли не за тем, за чем думали, а чтобы мне материал помочь написать.

– Может быть, материал… Может быть… – Семен Львович встал. – Спасибо за угощение. Но вы знаете, человеку никогда не ведомо, для чего он вышел из дома. И уж вовсе нам не дано знать, для чего мы встречаем того или иного человека. Вообще, этот тонкий мир…

Семен Львович не договорил и направился в коридор.