Карма

Пестель подумал: «Странно, сколько подобных историй проворачивали с Саморядом, а таких воспоминаний никогда не возникало. Что же это со мной творится такое?»

И этот вопрос не расстроил его, а опять-таки обрадовал.

– О чем задумался, сынок? – вывел его из ненужных размышлений голос Саморяда.

– О деле. О том, как бы его получше провернуть.

Саморяд улыбнулся:

– Вот за это я тебя, Пашка, и люблю. Надежный ты человек. Надеюсь, понимаешь: если дело провернем как надо, премия у тебя будет такая, что не обидишься. Машину-то давно менял?

Павел Иванович с трудом выдавил из себя улыбку. Слова Саморяда отчего-то не обрадовали его вовсе.

Что за черт с ним творится, с рассудительным Павлом Ивановичем Пестелем?

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

– Ну, ты круто взяла… – Рита пыталась собрать мысли в кучу, но мысли не собирались. – Я, кстати, специально узнавала: то, что ты придумала, уголовно наказуемое преступление.

Столь длинная фраза, да еще с такими сложными словами, далась Рите с большим трудом, она откинулась на спинку стула и с чувством выполненного долга залпом выпила стакан кефира.

Утро после вчерашнего было туманным и седым. Нехорошим было утро после вчерашнего.

Наташа усмехнулась:

– Смешно. А как меня еще больше можно наказать? И главное – когда? Не успеют…

Тут задребезжал телефон.

Наташа подняла трубку:

– Алло. Утро добрым не бывает. Дальше… Нет, я не сдаю квартиру. Это – ошибка. – Швырнула трубку. – Ему, значит, можно надо мной издеваться, а мне ему ответить никак нельзя?

– Возможно, это неадекватный ответ, – сказала Рита и сама удивилась тому, что произнесла. – Господи, какие только слова не вылетают изо рта похмельного человека.

– Неадекватный? – Как была в ночной рубашке, Наташа выскочила на лестничную клетку, распахнула дверь. – Он же написал, что я – блядь? Отлично! Ею и буду! Очень хорошо! С этого мудака Артура и начну! Да! С него и начну!

Захлопнула дверь, вернулась к Рите.

Рита пыталась собрать себя, как конструктор. Получалось плохо.

– Слушай, у тебя нет супчика из пакетика? – почти взмолилась она. – Слышь, я узнала, что в Одессе суп называют жидкое, представляешь? Жванецкий по телевизору рассказывал, когда по стране дежурил. Ужасно хочется горяченького жидкого. А?

Наташа с грохотом раскрыла дверь шкафа, достала пакетик, буркнула:

– Ты вообще не хочешь мне ничего советовать! Я тебе сколько раз говорила: напилась – веди себя прилично. А ты?

Опять зазвонил телефон.

– Алло! – гаркнула Наташа. – Утро добрым не бывает… дальше… Нет, я не сдаю квартиру. Это ошибка.

– Слышь, подруга! – Рита попыталась улыбнуться. Попытка не удалась, Ритины губы сложились почему-то в просящую улыбку нищего. – А ты запиши на автоответчик: «Утро добрым не бывает. Нет, я не сдаю квартиру. Это ошибка». Нам, бабам, силы надо беречь. Это я тебе как краевед с похмелья говорю.

– Не хочешь ты со мной про главное говорить, – вздохнула Наташа. – В общем, Ритуль, два варианта в моей жизни: либо тихонечко себе подыхать, либо погибать с музыкой. Такой музыкой, чтобы этим козлам мало не показалось.

Рита попыталась придать своему лицу задумчивое выражение и произнести текст со значением:

– Так мстить мужикам… Они, конечно, заслуживают… Но как-то уж ты… это… – слова давались с трудом, – больно круто.

– А они с нами – не круто?! – взревела Наташа.

– Хорошо, – согласилась Рита: у нее не было сил спорить. – Хорошо. Ты решила с Артура начать? Ладно. Давай тогда положимся на судьбу. Если он тебе позвонит сегодня, именно сегодня, значит, так тому и быть, превращайся в юного мстителя. Ну а если не позвонит…

«А что? – подумала Наташа. – Почему бы не спровоцировать этот самый тонкий мир на общение? Словно бы задать ему вопрос и ждать ответа».

С этого мгновения их похмельная жизнь превратилась в напряженную. Ели суп, смотрели телевизор, вели пустые разговоры. А сами на телефоны поглядывали.

Наташа даже сняла трубку – проверить.

Но телефон замолк. Категорически. Навсегда. И домашний молчал, и бешеная корова не хохотала.

Зато расхохоталась Рита:

– Кто б тебе еще два часа назад сказал, что ты будешь ждать звонка Артура? Знаешь, что я скажу: если ты так ждешь этого звонка – значит…

И тут зазвонил телефон.

Обе подруги молча смотрели на него, потом одновременно бросились к трубке.

– Наталья Александровна, – услышала Наташа голос Цветкова. – Как ваше здоровье?

Что-то говорил Цветков, что-то отвечала Наташа. Разговор был пустой – Наташа так и не поняла, зачем Цветков звонил. Но напряжение дня заставила ее увидеть в звонке некий символ.

– Это же не может быть случайно? – спрашивала Наташа. – Мне Цветков очень редко звонит. Почти никогда. Что это значит, как ты думаешь? А? Только не молчи, Ритуль…

– Может быть, он настаивает, чтобы свои эксперименты с местью ты начала с него? – сказала Рита совершенно серьезно.

Опять посмотрели телевизор. Потрепались. Обсудили Цветкова.

Наташа сказала, что если бы не ее, скажем мягко, состояние здоровья, она бы наверняка завела с Цветковым роман.

Рита возразила со знанием дела:

– Лучше завести собаку, чем роман с начальником.

Потом объявился Кротов с телевидения:

– Натусь, тебе нужно как можно быстрей прийти в «Останкино». Во всяком случае, на этой неделе. Надо все обговорить, история намечается серьезная…

– А что это будет? – спросила Наташа со вздохом. – Куда ты меня втягиваешь?

– Ну, если в двух словах… Ты знаешь, кто такой Саморяд?

– Редкий придурок.

– Не преувеличивай. Не такой уж и редкий. Так вот, то ли он денег дал, то ли с кем из правительства договорился – в общем, нашим поручено в кратчайшие сроки провести телемарафон «Дети – наше светлое настоящее». И вот решено, что вместе со мной его должны вести две дамы, представительницы разных газет: одной серьезной, а другой…

– Несерьезной, – подсказала Наташа.

– Ага. Мы должны привлечь как можно больше зрителей, понимаешь? И тех, кто читает издания типа «Известия», и тех, кто читает «Желтый тупик».

– Понятно. Будете раскручивать наш душевный народ, чтобы Саморяд еще миллиончик-другой сунул в свои широкие штаны.

– Наташ, успокойся. Раз уж нам довелось жить в такое циничное время, надо использовать этот цинизм себе на пользу. Правильно? Кстати, твое участие оплачивается, и, поверь мне, неплохо. Ну, все, Натусь, поскольку в ужине с последующим завтраком мне отказано, жду звонка и жажду встречи.

Наташа хотела крикнуть Кротову, что, мол, не нужны мне деньги. Зачем? Даже если я больше никогда не получу ни копейки, на пару месяцев у меня хватит запасов, а дальше, как говорится, тишина.

И еще подумала: «Как вовремя Кротов сказал: мы живем в такое циничное время, что надо использовать его себе на пользу. Хорошие слова. Правильные и точные».

А вслух произнесла:

– Как странно: когда человек начинает жить напряженно, он во всем начинает видеть символы и знаки. Словно не сам хочет решение принять, а сбросить этот груз на кого-то. Лучше, конечно, на Бога, на этот тонкий и потому совсем невидимый мир… Ритуль, а ты свою карму не хочешь посмотреть, проверить? – неожиданно спросила Наташа. – Я тут познакомилась с человеком, женщиной, Магдой. Она, например, может сказать, не появились ли на твоей карме узлы и как с ними бороться.

Рита посмотрела на подругу внимательно и сказала серьезно:

– Натусь, ты не пугай меня. Про все эти кармы и тонкий мир начинают говорить те, кто в нашем толстом мире потерял всякую ориентацию. Это я тебе говорю как краевед тонкого мира.

Наташа открыла было рот – спорить, но потом подумала: «Зачем?»

Телефоны молчали. Причем оба. Казалось, что домашний и мобильный телефоны так сдружились, что работают только вместе – либо звонят оба, либо оба замолкают…

– Все, – сказала Рита, – иду домой, поскольку дочь Анна брошена на целый день, не кормлена и не воспитана.