Вторжение, которого не было

Командующий военно-воздушными силами Геринг, которого руководство вооруженными силами, как всегда, недостаточно стро­го контролировало, не рассматривал воздушную войну против Ан­глии, которой он руководил, как часть — хотя и самую суще­ственную — операции по вторжению всей германской армии. Методы использования авиации, которые в конце концов сильно потрепали ее, показывают скорее, что он рассматривал воздуш­ную войну против Британских островов как самостоятельный оперативный акт и в соответствии с этими установками руково­дил ею.

Главный штаб военно-морских сил, который первым поста­вил вопрос о вторжении в Англию, при исследовании практичес­ких возможностей проведения этой операции пришел к выводу, что эту операцию при определенных предпосылках можно про­вести. Но, несмотря на это, он прекрасно отдавал себе отчет в слабости своих средств.

Наиболее положительную позицию занимало, пожалуй, ОКХ, хотя оно сначала (до победы над Францией) вообще не рассмат­ривало вопрос о возможности вторжения на Британские острова. Совершенно ясно, однако, что те, кто в первую очередь рисковал собой при операции “Морской лев” — предназначенные для втор­жения части сухопутной армии, — как раз наиболее интенсивно готовились к ней и относились к этому делу с верой в успех. Думаю, что я имею право утверждать это, так как подчиненный [327] мне 38-й ак должен был действовать в первом эшелоне армии вторжения, из Булони в Бексхилл-Бичи Хэд. Мы были убеждены в возможности успеха, но не недооценивали и опасности. Вероят­но, однако, мы недостаточно знали то, что тревожило два других вода вооруженных сил, особенно военно-морской флот.

Известно, что в основном две причины, или два предлога, заставили Гитлера отказаться в конце концов от плана операции “Морской лев”.

Первое — тот факт, что подготовка этой операции займет много времени, в результате чего первый эшелон вторжения смо­жет начать форсирование пролива самое раннее 24 сентября, то есть в то время, когда — даже в случае удачной операции первого эшелона — не будет никакой гарантии, что можно ожидать в проливе метеорологических условий, способствующих дальнейше­му проведению операций.

Второе и решающее обстоятельство состояло в том, что на­шей авиации в этот период не удалось достичь необходимого воз­душного превосходства над Англией.

Если даже мы согласимся с тем, что в сентябре 1940 года эти факторы могли казаться решающими для отказа от вторжения в Англию, то тем самым мы не дадим еще ответа на вопрос, было ли возможно вторжение при другом руководстве в Германии. Но именно об этих факторах в конечном счете идет речь, когда мы оцениваем решение Гитлера уклониться от решающей битвы с Англией и напасть на Советский Союз.

Речь идет, следовательно, о вопросе, были ли оба названных фактора — затягивание операции “Морской лев” и недостаточ­ные результаты воздушной битвы за Англию — неизбежными.

Что касается первого из этих факторов — откладывание сро­ка высадки до последней декады сентября, — то ясно, что этого можно было избежать. Если бы существовал какой-либо “воен­ный план”, в котором заранее был бы предусмотрен также воп­рос о нанесении поражения Англии, то значительная часть техни­ческих приготовлений к вторжению могла бы быть предпринята еще до окончания кампании на западе. Если бы существовал та­кой план, то было бы немыслимо, чтобы Гитлер дал возможность по каким-либо причинам уйти из Дюнкерка английскому экспе­диционному корпусу. По крайней мере, оттягивания сроков вы­садки до осени не произошло бы, если бы немецкое руководств [328] приурочило вторжение к моменту поражения Франции, то есть к середине июня, а не к середине июля. Подготовка к вторжению на основе поступившего в июле приказа при полном использова­нии всех возможностей могла быть вообще закончена к середине сентября. Если бы решение было принято четырьмя неделями раньше, то это дало бы возможность начать форсирование проли­ва уже в середине августа.

Что касается второго фактора, ставшего причиной отказа от операции “Морской лев” — недостаточные результаты “воздуш­ной битвы за Англию”, — то в связи с этим необходимо сказать следующее: надо считать ошибкой военного руководства намере­ние достичь превосходства в воздухе над Англией посредством изолированной воздушной войны, начатой за много недель до наи­более раннего срока вторжения.

Руководство хотело получить гарантии успеха вторжения по­средством овладения воздушным пространством над Англией еще до вторжения. Тем самым только растратили силы немецкой авиации в преждевременных боях, проводившихся при неблагопри­ятных условиях.

При здравой оценке собственных и вражеских сил и возмож­ностей у командования военно-воздушными силами, по меньшей мере, должно было возникнуть сомнение в том, достаточно ли своих сил и способны ли они добиться решающего успеха в борь­бе против английской авиации и авиационных заводов, ведя бои над Англией.

Сначала командование немецких военно-воздушных сил не­дооценивало английскую истребительную авиацию, переоценива­ло действия своей бомбардировочной авиации и было застигнуто врасплох известием об оснащении противника эффективной си­стемой радарных установок. Кроме того, у наших бомбардиров­щиков и прежде всего истребителей был недостаточный радиус действия и тем самым недостаточная глубина вторжения. Вра­жеская авиация смогла уйти от наносившихся нами ударов, имев­ших цель уничтожить ее. Мы не говорим уже о том, что немец­кие истребители должны были вести бой над Англией при более неблагоприятных условиях, чем противник. Бомбардировщики не могли получать достаточного прикрытия истребителями, если они совершали полеты за пределами радиуса действия истребителей. Только одно это соображение должно было побудить командование [329] воздушных сил начать решающие бои против английской авиа­ции лишь в тот момент, когда она могла бы принять бой в равных условиях, то есть над проливом или над побережьем, в непосред­ственной оперативной связи с вторжением.

Немецкое командование, наконец, сделало еще одну ошибку, изменив оперативную цель воздушных налетов, несмотря на упо­мянутые ранее, частично предвиденные, частично неожиданные неблагоприятные условия борьбы как раз в тот момент, когда успех операции висел на волоске. 7 сентября главное направление атак было перенесено на Лондон — цель, не имевшую никакой оперативной связи с подготовкой вторжения.

Как бы ни было желательным добиться превосходства в воз­духе еще до начала вторжения, все же здравый учет всех факто­ров должен был заставить немецкое Главное командование ис­пользовать авиацию для решающего удара только в связи с втор­жением.

Конечно, можно возразить, что при таком способе использо­вания сил немецкой авиации она имела бы слишком много задач, а именно: налеты на английские воздушные базы в Южной Анг­лии; прикрытие с воздуха посадки десантов на суда во французс­ких портах; защита транспортов при пересечении пролива; под­держка первого эшелона войск вторжения при их высадке; зап­рещение действий английского флота во взаимодействии с военно-морским флотом и береговой артиллерией.

Но эти задачи не надо было решать все одновременно, хотя по времени они должны были решаться быстро одна за другой. Так, например, английский флот, за исключением легких кораб­лей, базировавшихся на порты Южной Англии, мог, видимо, всту­пить в бой лишь тогда, когда первый эшелон войск вторжения уже высадился бы.

Судьба сражения зависела бы от исхода большой воздушной битвы, которая разыгралась бы над проливом или над Южной Англией, с того момента, когда начали бы операции армиями военно-морской флот. В этой битве условия для немецкой авиа­ции были бы значительно благоприятнее, нежели при ее налетах на британский материк. Такой способ ведения войны, естествен­но, означал бы, что все было бы поставлено на карту. Но это и было той ценой, которую следовало заплатить в тех условиях, если уж вообще решились предпринять вторжение. [330]

Если Гитлер в сентябре 1940 года по упомянутым выше при­чинам отложил план вторжения в Англию, то эти причины тогда, может быть, действительно были основательными. В то время внутри германского Главного командования не было никого, кроме политического деятеля Гитлера, кто отвечал бы за общее руководство военными действиями. Не было инстанции, которая бы своевременно подготовила план войны против Англии и которая была бы в состоянии руководить вторжением как единой опера­цией всех трех видов вооруженных сил.