Вторжение, которого не было

Ход “битвы за Англию” показал, что немецкая авиация в 1940 году не была достаточно сильной, чтобы выполнить эту задачу. Не стоит решать сейчас вопрос о том, были ли бы результаты иными, если бы условия погоды в августе и сентябре не были столь благо­приятными (чего нельзя было ожидать) и если бы германское руководство в самый, по-видимому, критический для врага мо­мент не прекратило бы борьбу с английской авиацией и не бро­сило бы самолеты на Лондон.

Во всяком случае, летом 1940 года, ввиду ограниченного коли­чества бомбардировочной авиации и отсутствия истребителей с большим радиусом действия, вряд ли можно было с уверенностью ожидать быстрого достижения цели: уничтожения английской авиации и разрушения военного потенциала Англии. Война, ко­торая в основном должна была быть решена с помощью технических [319] средств, все еще требовала намного больше сил и времени, чем мы предполагали. В войне между приблизительно равноцен­ными противниками быстрый исход, как правило, достигается только лучшим военным искусством и реже — в результате борь­бы вооруженных сил до истощения одного из противников, как это неизбежно произошло бы здесь.

Надо было с самого начала, следовательно, готовиться к дли­тельной войне. Чтобы обеспечить успех, нужно было так же ум­ножить военную авиацию, как был увеличен в свое время подвод­ный флот.

Я должен совершенно ясно заявить, что мысль, будто такая большая страна, как Великобритания, может быть быстро постав­лена на колени “оперативной воздушной войной” в духе генерала Дуэ, была, во всяком случае в то время, только мечтой. То же выявилось позднее и в воздушной войне союзников против Гер­мании. Во всяком случае, надо было, если решили победить Анг­лию путем блокады морских коммуникаций, обратить всю воен­ную мощь блокады на усиление подводного флота и авиации. Для этого необходимо было сократить сухопутную армию с целью высвобождения рабочей силы.

В затягивании этой войны скрывалась главная опасность. Никто не мог знать, как долго еще будет выжидать Советский Союз. Если бы мы встали на путь сокращения сухопутной армии и свя­зали нашу авиацию борьбой против Англии, то Советский Союз, если бы и не вступил в войну, встал бы на путь политического шантажа.

Другая опасность скрывалась в возможности вступления Аме­рики в войну на ее ранней стадии. Вряд ли она стала бы спокойно смотреть на то, как медленно душат Англию. В эту войну авиации и военно-морских сил Америка могла вступить сравнительно рано, но в случае немецкого вторжения в Англию в то время она опоз­дала бы.

Все же, если бы Германия имела действительно единое воен­ное руководство, было бы возможно решиться на этот путь с надеждой на успех, правда, учитывая существование постоянной угрозы вмешательства со стороны Советского Союза или Амери­ки. И это, конечно, только в том случае, если строго ограничиться целью уничтожить английскую авиацию и блокировать ее морс­кие коммуникации. Любое отклонение в сторону сомнительных [320] идей борьбы, направленной на подавление духа вражеского наро­да путем налетов на города, могло только поставить под угрозу успех войны.

В качестве второго возможного пути, которым можно было бы пойти, чтобы победить Англию, называют войну за Средизем­ное море. Гитлеру или немецкому военному командованию вооб­ще делали упрек в том, что они никак не могли сбросить оковы континентального мышления. Они якобы никогда не могли пра­вильно оценить значение Средиземного моря как жизненной ар­терии Британской империи. Возможно, что Гитлер мыслил кон­тинентальными категориями. Но другой вопрос — привела ли бы потеря Средиземного моря Англией действительно к отказу ее от продолжения войны, а также какие последствия имело бы для Германии завоевание района Средиземного моря.

Бесспорно, потеря позиций на Средиземном море была бы для Великобритании тяжелым ударом. Это могло бы сильно ска­заться на Индии, на Ближнем Востоке и тем самым на снабже­нии Англии нефтью. Кроме того, окончательная блокада ее ком­муникаций на Средиземном море сильно подорвала бы снабже­ние Англии. Но был бы этот удар смертельным? На этот вопрос, по моему мнению, надо дать отрицательный ответ. В этом случае для Англии оставался бы открытым путь на Дальний и Ближний Восток через мыс Доброй Надежды, который никак нельзя было блокировать. В таком случае потребовалось бы создать плотное кольцо блокады вокруг Британских островов с помощью подвод­ных лодок и авиации, то есть избрать первый путь. Но это потре­бовало бы сосредоточения здесь всей авиации, так что для Среди­земного моря ничего бы не осталось! Какой бы болезненной ни была для Англии потеря Гибралтара, Мальты, позиций в Египте и на Ближнем Востоке, этот удар не был бы для нее смертельным. Напротив, эти потери скорее ожесточили бы волю англичан к борьбе — это в их характере. Британская нация не признала бы этих потерь для себя роковыми и еще ожесточеннее продолжала бы борьбу! Она, по всей видимости, опровергла бы известное ут­верждение, что Средиземное море — это жизненная артерия Бри­танской империи. Очень сомнительно также, чтобы доминионы не последовали за Англией при продолжении ею борьбы.

Еще один вопрос состоит в том, какие последствия имел бы исход решающей борьбы за Средиземное море для Германии. [321]

Главное заключается в том, что Италия могла явиться для этой борьбы хорошей базой, но что ее вооруженные силы внесли бы в борьбу весьма скромный вклад. Это положение не требовало подтверждения событиями, поскольку тогда уже все было ясно. В частности, нельзя было ожидать, что итальянский флот будет в состоянии изгнать англичан из Средиземного моря. Германия, следовательно, должна была нести всю тяжесть этой борьбы, кро­ме того, дело могло осложнить то обстоятельство, что итальянс­кий союзник рассматривал бы Средиземное море в качестве сво­ей акватории и выставил бы свои притязания на занятие там господствующего положения.

Если бы мы хотели лишить Великобританию ее позиций на Средиземном море, надеясь нанести ей этим смертельный удар, то надо было забрать Мальту и Гибралтар и изгнать англичан из Греции и Египта. Не подлежит сомнению, что немецкие воору­женные силы, если бы они перенесли свои действия в район Сре­диземного моря, в военном отношении решили бы эту задачу. Однако этот путь неизбежно повел бы дальше. Захват Гибралтара требовал согласия Испании, которого фактически нельзя было по­лучить, следовательно, нужно было оказать давление на Испанию. Это так или иначе привело бы к окончанию нейтралитета Испа­нии. Германии ничего бы не оставалось, как организовать охрану побережья Пиренейского полуострова с согласия или против воли испанского и португальского правительств и одновременно взять на себя снабжение этого района. Необходимо было бы считаться с сопротивлением как в Испании, так прежде всего и в Португа­лии, которая считала, что ее колонии в этом случае будут вскоре оккупированы англичанами. Во всяком случае, Пиренейский по­луостров надолго поглотил бы значительную часть немецкой ар­мии. Насильственная оккупация стран Пиренейского полуостро­ва могла бы оказать катастрофическое для нас воздействие на США и латиноамериканские страны.

Если бы не удалось достичь действительного взаимопони­мания с Францией, что было почти исключено ввиду итальян­ских и испанских претензий на французские колониальные области, то в дальнейшем стало бы необходимым занятие фран­цузской северной Африки, если мы были намерены не допус­тить, чтобы Англия когда-нибудь вновь овладела районом Сре­диземного моря. [322]

Если бы мы изгнали англичан из Египта (а в случае, если бы они закрепились ив Греции, — то и оттуда), этот путь и в вос­точной части Средиземного моря в дальнейшем неизбежно при­вел бы к странам Ближнего Востока, особенно ввиду того, что требовалось бы отрезать пути снабжения Англии нефтью. Суще­ствовало мнение, что создание базы на Ближнем Востоке дало бы Германии два преимущества. Первое — возможность угрозы Индии. Второе — выход во фланг Советскому Союзу, что могло бы удержать Советский Союз от вступления в войну против Гер­мании. Я думаю, что такой ход мыслей является неправильным. Оставив в стороне размышления о том, какое влияние окажет укрепление немецкой армии на длительный период в странах Ближнего Востока на позицию этих народов, можно сделать два вывода: операции из района Ближнего Востока против Индии или против Советского Союза уже по одной причине использова­ния коммуникаций никогда не могли проводиться в том объеме, который гарантировала бы действительный успех; морская мощь Англии постоянно и этом случае играла бы решающую роль; по­явление Германии на Ближнем Востоке ни в коем случае не удер­жало бы Советский Союз от вступления в войну против Герма­нии, наоборот, скорее привело бы к этому.