Страница 73 из 85
А если Чокнутый Луи явился сюда за чарами, зачем ему тратить время на шуры-муры с Холли? Да, конечно, она — полукровка, у нее влиятельная мать, и на вкус она, наверное, хороша, но... Какое-то смутное воспоминание не давало мне покоя.
Я взяла снимок — а вдруг он поможет мне завоевать расположение инспектора Крейн? — и с фальшивой улыбкой спросила:
— Можно, я его заберу?
Луи восторженно закивал.
Я сунула фотографию в карман безрукавки и поднялась.
— Холли, скажи ему, что я отказываюсь. Вообще-то... — я взяла чек и разорвала его пополам, — тебе и переводить не потребуется.
Луи сдвинул брови и свирепо уставился на меня снизу вверх:
— Это быль ошибка. Большой ошибка.
Я подалась вперед и оперлась ладонями о стол:
— А по-моему, нет, дружок. — Посмотрев на Холли, которая вцепилась ему в руку, разинув рот, я добавила: — Надеюсь, твоя мама соображает, что делает.
Развернувшись, я зашагала в кухню:
— Агата, нам пора!
— Она вернется через минуту.
На полу, скорчившись, лежал Мик. Рыжие волосы обвисли мокрыми прядями, по шее текло, а одна щека и пола длинного плаща были перемазаны чем-то, к чему я решила не присматриваться.
— Мик, какого лешего ты здесь делаешь?!
— За тобой бегу, конечно. — Он шмыгнул носом. — Агги ушла навести порядок на одной из своих подопечных кухонь. Я там все раскурочил, когда проходил. — Он поплотнее запахнулся в плащ. — О го-о-осподи, ненавижу эти тропы домовых, от них меня всегда блевать тянет.
Нахмурившись, я присела рядом с ним:
— А зачем ты за мной бежишь?
Он покосился на меня:
— Помнишь, ты спросила у Фионы про чары?
— Только не говори, что она взяла и все вспомнила, — без всякого выражения произнесла я.
— Ладно, не буду. — Выпятив верхнюю губу, он обиженно добавил: — Лучше бы меня спросила, Дженни.
— Почему ты там ничего не сказал?
Мик с надутым видом пожал плечами:
— Ты говорила гадости про Шеймуса.
Я закатила глаза:
— Как хочешь. Мик, извини, что я была нелюбезна по отношению к тебе и Шеймусу. А теперь расскажи, что там с этими чертовыми чарами!
Он снова шмыгнул носом:
— Эти чары превращают фей во что-то вроде батареек для вампиров. Вампир от них здорово подзаряжается, и похоже, для этого ему не надо ни касаться заколдованных фей, ни даже пить их кровь. Особенно если это могущественная фея, например ты. — Он сглотнул, на тощей шее дернулся кадык. — Только с ними не все гладко. Например, на полукровок они не всегда действуют, некоторые от этого умирают. А морок на нас вампиры насылать не могут.
Вот нелегкая! Я правильно догадалась: чары определенно не имели отношения к беленьким пушистеньким кроликам.
И тут меня осенило, какое воспоминание о Холли не давало мне покоя.
Я огляделась. Дело было здесь, в кухне. Я приготовилась призвать чары домовых, те самые, которые наложили Агги с Финном. Холли стояла в дверях, за ее спиной горел неяркий свет. Только это был не свет — это были чары.
Холли носила чары в себе, а Луи, скорее всего, почувствовал их привкус, когда пил ее кровь, — привкус тех самых чар, за которыми гонялись все вампиры.
А я призвала чары к себе.
Я едва не расхохоталась: ведь мне не надо было искать чары. Они все это время были при мне.
В двустворчатые двери ворвалась Холли:
— Луи говорит, он удваивает сумму до миллиона!
И тут меня осенило снова. С тех пор я еще раз видела эти чары — не далее как сегодня, когда они дымкой вились вокруг Финна.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Вокруг меня прорисовалась и оформилась кухня «Рози Ли» — ультрасовременные духовки и сверкающие фритюрницы стали четкими, словно в фотообъективе. Ноги коснулись плиточного пола, и Агатина ладошка растаяла у меня в пальцах. Внутри все оборвалось, я разинула рот, хватая воздух. Шагнула вперед, не удержала равновесия и шлепнулась на четвереньки, уставясь в лицо, которое надеялась больше никогда не увидеть с такого близкого расстояния.
На меня снизу вверх щурился Газза, дешевый гот. На миг я испугалась, что снова оказалась с ним в переулке и у него в сломанном носу с английской булавкой вместо пирсинга булькают кровавые сопли. Газза застонал, и я от отвращения отпрянула и хотела встать. Но передумала.
Его тело было аккуратно, равномерно обмотано тонкой черной веревкой. От подбородка до самых щиколоток тянулся идеальный ряд узлов. Газза отчаянно выгнулся, снова застонал, но стон вышел приглушенный, и я поняла, что ему чем-то заткнули рот.
Какого ле... Кто-то увязал его, словно кусок говяжьей вырезки, перед тем как сунуть в духовку. Я была ошарашена настолько, что потрогала его пальцем.
Газза издал гневный рев, из носа показался-таки кровавый пузырь и лопнул, запачкав кожу.
Сзади послышался шум, я дернулась, обернулась и увидела, как в кухню вбегает Фредди с мясницким ножом в правой руке. Фредди метнулся ко мне, я пригнулась и спряталась под разделочным столом. Фредди кинулся туда.
— Спокойно, Фредди! — заорала я, не сводя глаз с ножа.
Я была практически уверена, что убивать меня он не собирается, но, когда на тебя несется корпулентный шеф-повар с футом сверкающей острой стали в руке, нельзя полагаться на случай.
— Дженни, слава богу, ты здесь! — просипел он. — Я не мог тебе дозвониться. — Он нагнулся, пыхтя и опершись ладонями о колени. — Ты не брала трубку.
— Фредди, я уже тут, — отозвалась я по мере сил хладнокровно, — так что положи ножик, договорились?
Фредди глянул вниз — зрелище ножа в собственной руке его явно огорошило. Нож со звоном упал на пол.
— Прости, Дженни. — Он хлопнул себя по лысой макушке. — Честное слово, уж и не знаю, что делать-то.
Я выбралась из-под стола и схватила его за плечо:
— Фредди, что происходит?
— Кэти сегодня не пришла на работу. Я позвонил ее маме, и она сказала, что вчера вечером Кэти ушла куда-то с подружкой и позвонила, сказав, что заночует у нее и чтобы мама не волновалась.
От ужаса мне стало нехорошо.
— Какое отношение он имеет к Кэти?
Фредди глубоко вздохнул и с омерзением глянул на Газзу, валявшегося на полу возле холодильника.
— Этот паскудник явился сюда с сообщением. — Мышцы у Фредди на плече вздулись под моими пальцами. — Для тебя.
— Что за сообщение? — закричала я, перекрывая ухающее в ушах сердце.
— Мне он не сказал, потому что должен был передать его тебе, и только тебе. — Фредди перекосило от гадливости. — Этот паскудник еще потребовал, чтобы я ему ленч приготовил, пока он тебя дожидается! — Он пнул Газзу в лодыжку, и из-под кляпа раздался сдавленный гневный писк. — Вот я и приготовил ленч — из него.
Фредди рывком наклонился и выдернул тряпку у Газзы изо рта.
— Чертовафеястарыйкозелчтобвас...
Фредди хлестнул Газзу по лицу:
— Говори, паскудник! — Он кивнул на нож, лежавший на полу. — Или я тебя ломтиками нарежу!
— Нечего меня запугивать, старый козел! Мне все по барабану, он так и предупреждал! Сказал, если что-нибудь мне сделаешь, он с тобой поквитается! — Он хихикнул. — Так что засунь себе это все знаешь куда?! А ты, уродина фейская... — Он уставился на меня. — У него на тебя большие планы, и он сказал, что...
Я припечатала ладонь к его лбу и соскользнула в перепутанную сеть его мыслей. В ней змеей извивался толстый черный шнур. Запустив в него золотой побег, я дернула и приказала:
— А ну говори, с чем пришел, чтоб тебя приподняло и шлепнуло!
— Господин барон шлет вам наилучшие пожелания. — (В голове у меня вспыхнула картинка: Алый Поэт на сцене в «Голубом сердце».) — Он желает дать вам главную роль в своем спектакле, — возбужденно тараторил Газза. — Однако на сей раз действие будет происходить не на кладбище, а в самом сердце, в кровоточащей ране. Господин барон говорит, если вы не явитесь к полуночи, он передаст роль вашей дублерше. Не вздумайте никого звать, вход на спектакль только по особым приглашениям.