Страница 47 из 85
Рио снова надулась, подскочила к нему и схватила его выше локтя обеими руками, а затем повернулась ко мне. Она была выше Графа на целую голову.
— Какая жалость. Я только собралась показать крошке-сиде наш клуб. Ей так наверняка больше понравилось бы.
— В другой раз, Рио, в другой раз. — Граф галантно улыбнулся мне. — Сегодня мисс Тейлор пришла по моему приглашению.
Рио выдернула у него из кармана платок и сунула за узел блузки между грудей.
— Может, мы покажем ей клуб вместе? — промурлыкала она. — Было бы весело.
Улыбка Графа ни чуточки не изменилась.
— Думаю, нет.
Это было все равно что смотреть на умственно отсталого ребенка-переростка, который тычет палкой в змею, и мне было совсем неинтересно находиться в пределах змеиного броска. Я собралась отойти и даже подняла ногу, но не успела поставить ее обратно, как воздух вокруг меня... зашевелился. На миг у меня закружилась голова, на затылок навалилась тяжесть, а потом я заморгала и уставилась прямо перед собой.
Вот нелегкая!
Рио нигде не было. Граф по-прежнему стоял рядом, словно и не двигался, но платок снова был у него в кармане, а в улыбке появился оттенок удовлетворения.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Граф, поганец, опять остановил время, как тогда, в полицейском участке, только теперь уже для меня, а не для других.
Я похолодела и с деланой небрежностью спросила:
— Рио вас раздражала, да?
Он наклонил голову:
— Предпочитаю проводить время в вашем обществе, дорогая. — И снова предложил мне руку. — Идемте.
— Мне кажется, это не такая уж хорошая мысль... извините, просто бронза меня, честно говоря, не очень интересует, понимаете? А ведь вы меня пригласили именно ради этого...
— Разумеется, — ответил он, не замявшись ни на секунду. — Но сначала, Женевьева, я должен сделать вам комплимент. — Он взял меня за обе руки. — Вы прелестны. Такая красота, как ваша, услаждает взор и бодрит сердце. — Он улыбнулся ехидно и лукаво. — Хотя в моем случае, пожалуй, ваша красота бодрит... другие мои части.
От неожиданности я рассмеялась. А я-то думала, Граф не склонен к скользким шуточкам.
— Что ж, по крайней мере, вы говорите честно.
— Как ни банально это звучит... — Он склонился над моей рукой, потом перевернул ее и поцеловал в ладонь. — Мне всегда казалось, что честность — лучшая политика.
Когда он поднял голову, рядом полыхнула фотовспышка.
— Но простите меня, я опережаю события. Думается, прежде чем переходить к таким интимным материям, мы должны познакомиться поближе.
Многообещающе. Впрочем, речь всего лишь о том, чтобы договориться о терминологии, не так ли?
— Да-да. — Я слегка улыбнулась, вздрогнув от следующей вспышки, — это японская туристка вскинула миниатюрную камеру.
Граф просунул мою руку под свой согнутый локоть.
— К сожалению, в наши дни не все разделяют подобное мнение. Мир несется вперед все быстрее и быстрее, и люди то ли не могут, то ли не хотят размышлять об отдаленных последствиях своих поступков, стремясь лишь к удовлетворению сиюминутных желаний.
— По-моему, в данный момент эти желания удовлетворяет целая толпа ваших подданных-вампиров.
— Чтобы по-настоящему понять, что готовит нам грядущее и что следует делать ради его безопасности, нужны время и опыт. — Граф сокрушенно вздохнул и отечески похлопал меня по руке. — Молодежь не способна осознать, что наша планета измучена хищнической эксплуатацией ее щедрых даров.
— Угу, — выдавила я.
Великолепно, то, что доктор прописал: экологически озабоченный вампир читает мне лекцию о несовершенствах современного мира.
Снова сверкнула вспышка, и рука Графа напряглась, а по лицу пробежала тень раздражения. Тогда рядом с туристкой возник вампир в местной униформе — темно-синие брюки и рубашка того же оттенка в серебряную полоску, — взял ее за локоть и вынул фотоаппарат из безвольных пальцев.
— Мои извинения, Женевьева, — прошептал Граф. — Служащие проследят, чтобы снимок был уничтожен. Иногда нашим гостям не удается уяснить себе некоторые правила, принятые в «Голубом сердце».
— Если вам не нравится, когда вас фотографируют, к чему вся эта реклама? — Я показала на плакаты с вампирами из календаря, которыми были увешаны стены фойе.
— Вы совершенно правы. В этом действительно видно противоречие. — Граф повел меня вглубь фойе. — Однако таковы коммерческие требования сегодняшнего дня и нынешнего века, а мы, как и любой биологический вид, непременно должны приспосабливаться к изменчивой среде, если хотим сохраниться.
Мы шли, и толпа расступалась перед нами, словно ей дали знак нас пропустить. Наверное, Граф расчищал нам путь при помощи каких-то легких вампирских чар.
— Некоторые из нас потратили долгие века на то, чтобы создать себе новый образ сообразно положению дел, — продолжал Граф. — С изобретением фотокамеры и появлением фоторепортажей нам стало все труднее избегать тех людей, которые поставили себе цель нас уничтожить. Именно поэтому у нас появилось обыкновение уклоняться от фотосъемки, и изменить эту привычку нелегко, как и любую другую.
Видимо, солировать в разговоре тоже вошло у него в привычку... правда, я все равно была не расположена болтать.
Зато была расположена выяснить, зачем я ему понадобилась.
Мы остановились у вертящихся дверей, которые вели во внутреннюю часть старого кинотеатра. По одну сторону на высоком хромированном табурете восседал сторожевой гоблин в синем комбинезоне, украшенном пятью одинаковыми значками — голубыми стеклянными сердечками, — наверное, это были какие-то знаки благодарности от начальства. Гоблин качнул залакированным голубым ирокезом в сторону Графа, поприветствовал меня, а потом с глухим стрекотом поднял ладонь.
— Вам придется показать ему приглашение, дорогая. — Граф говорил очень тихо. — И позволить ему до вас дотронуться. — Он выпустил мою руку, так что сам он теперь до меня не дотрагивался. — В нашей лицензии прописано условие, что все гости входят в клуб добровольно.
Я ответила на приветствие гоблина и протянула ему серебряное приглашение.
Гоблин поглядел на прямоугольник, а потом быстро пожал мне пальцы. Он постучал ногой по ножке табурета, и на кроссовках у него зажглись голубые огоньки.
— О'кей, мисс, желаю повеселиться.
Он протянул руку и нажал кнопку вызова частного лифта. Раздался звон, двери лифта раздвинулись, и Граф подтолкнул меня в спину.
Лифт был маленький, такой маленький, что между двумя телами почти не оставалось промежутка. Я помедлила. Не то чтобы я страдаю клаустрофобией, но ведь мы, как-никак, ввели в уравнение вампира, и соотношение сил мне не понравилось.
Граф сильнее нажал мне на спину:
— Мне бы хотелось показать вам наш бар для почетных гостей, дорогая. — Граф улыбнулся. — Лифт позволяет нашим избранным клиентам избежать толпы. Так легче скрыться от посторонних глаз.
Зар-раза! Я же сделала ставку на то, что Кэти правильно поняла, зачем меня пригласили, что дело именно в убитой девушке, а не во мне лично. Я стиснула зубы и шагнула в металлический ящик. Пол под ногами подался, и сердце у меня ёкнуло вместе с ним. Я отодвинулась в сторону и прижалась спиной к стенке.
Граф встал ко мне лицом, и, когда дверь закрылась, отгородив нас от шума фойе, глаза его остались бесстрастными. Внутри лифт был отделан темным металлом, покрытым узором из мелких трещинок, словно старое потускневшее зеркало. Множество отражений глядело на нас в жутковатом молчании. Потом я поняла, что странного в этом молчании: Граф не дышал, сердце у него не билось. Как будто его и вовсе не было. А у меня сердце заколотилось быстрее. Он что, проголодался? Я глянула в распахнутый ворот его рубашки, но увидела там только бледную кожу и дымку светлых волос, которые все равно были темнее кожи.
Словно уловив мои мысли, Граф улыбнулся с прежней веселостью, впервые показав мне клык: