Сладкий запах крови

Да что же это такое! Может, три — слишком много? Я повторила ту же процедуру с одной конфетой, и на этот раз она сдвинулась дюймов на шесть. Я заскрежетала зубами и предприняла третью попытку. Конфета, окутанная магией, ответила на зов и понеслась прямо ко мне. Я радостно улыбнулась и протянула руку, чтобы схватить ее, и тут конфета взорвалась, обсыпав меня тончайшей сладкой пыльцой. Я вздрогнула и отшатнулась.

Плечи у меня поникли сами собой. Измоталась я так, словно пробежала миль десять, не меньше, а гордиться нечем — ничего не получилось. Что ж, значит, мне не по зубам то, с чем справляются маленькие ведьмы, первый урок окончен, и на второй у меня просто не хватит сил — я и так уже как выжатый лимон. И почему, почему это так трудно? Не иначе, все-таки придется прибегнуть к магическому кругу. Выбора нет. Я открыла холодильник и сунула водку обратно.

Пластиковая коробка терпеливо поджидала меня на полке.

Внутри у меня все сжалось. Ох, не надо этого делать, особенно после таких снов, особенно учитывая, что порожденные ими тени не желают отступать. Я медлила, а из холодильника веяло стужей, и кожа у меня покрылась пупырышками, я ведь так и стояла голышом. «Ладно, решила так решила, давай, Дженни, а то передумаешь». Я взяла коробку с полки, и, прикусив губу, открыла плотную крышку.

Внутри лежал нераспечатанный кусок мыла с ароматом гардении, в вощеной бумажной обертке. Рядом с ним на листке папиросной бумаги покоилась тонкая косичка, сплетенная из синевато-белых волос.

Ни к тому, ни к другому я не притронулась, лишь наклонилась и втянула ноздрями трепещущий и сладкий аромат мыла.

Закрыв глаза, я увидела Тильди — такую же, как во сне: длинные белокурые локоны, встревоженные синие глаза и колье из черных опалов, прикрывающее след от укуса на шее.

Я была графской дочкой, русской малюткой-принцессой, что ждала своего принца, как и полагается в сказках. И когда принц наконец явился за мной, счастью моему не было предела, ведь он казался таким юным и могучим. В свой четырнадцатый день рождения мне предстояло принять от него Дар, связаться с ним кровными узами, получить вечную жизнь и магическую силу, которой он будет впредь повелевать, и навеки стать его спутницей.

Я всем сердцем ждала этого дня и старательно готовилась к торжеству. У меня даже имелась подружка невесты, Салли, — просто загляденье какая хорошенькая со своей голубоватой кожей и синевато-белыми волосами. Прабабушка Салли была Синей Каргой из Кайлиак Баэр. Но Салли недоставало магии, чтобы считаться одной из нас, и в ее жилах текло слишком много крови волшебного народа, чтобы сойти за человека. Она никому не была нужна, кроме вампиров, а уж те охотно приняли ее.

Тильди подарила мне Салли на двенадцатилетие. Предполагалось, что мы станем неразлучными подружками и будем расти вместе, но Салли была на три года старше меня и не желала дружить, по крайней мере со мной, — разве что ей требовался слушатель, чтобы похвастаться очередной амурной победой.

А потом прибыл мой принц, и Салли решила, что наконец-то получила главный охотничий трофей. Но когда принц прознал, что Салли разболтала мне все кровавые подробности того, что случилось между ними, исход был предсказуем и неизбежен.

Мой принц убивал ее целых пять дней.

А меня заставил стоять рядом и смотреть, как он это проделывает.

И в его глазах я прозрела свое будущее.

Он пытал Салли потому, что был облечен властью, и потому, что ему нравилось ее терзать, но, хотя в ней было больше от фей, чем от человека, Салли оказалась слишком хрупкой, и надолго ее не хватило. Однако для принца Салли была всего-навсего пикантной закуской; мне, и только мне предстояло превратиться в его главное яство, в вечное пиршество, ведь я сида, а значит, никогда не умру, даже если очень захочу, и уж тем более не умру и не угасну после того, как по собственной воле свяжусь с ним кровными узами.

Острая боль полоснула меня по нервам. Я распахнула глаза и уставилась на свою окровавленную ладонь. А, понятно, я раздавила стакан и порезалась. Резкий запах алкоголя и крови заглушил аромат гардений. Я отшвырнула стакан и сунула руку под струю холодной воды. Подождала, пока тонкий порез не затянется и не зарубцуется. К вечеру он бесследно исчезнет. Затем, стараясь не встряхнуть содержимое, я плотно закрыла крышку коробки и задвинула ее поглубже на полку холодильника.

Я вся взмокла от усилий, и к тому же кожа у меня покрылась липкой сахарной пудрой от взорвавшейся конфеты. В ванную, в ванную! Стоя под душем, я попыталась поразмыслить об уговорах, убийстве и вампирах и прикинуть, как быть дальше. Но страхи и сомнения, загнанные в дальний угол сознания, норовили выплыть обратно, и, в отличие от мыла и косички, их в коробку не запрешь и в холодильник не упрячешь.

Верно ли то, о чем говорил сон? Неужели и впрямь он всколыхнул во мне самые давние воспоминания и самый главный страх, который я старалась забыть все эти годы? Что тогда случилось? Что означало мое бегство — что Тильди и отец погибли? На глаза навернулись слезы. Я запрокинула голову и понадеялась, что вода смоет не только слезы с лица, но и тяжесть с души.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Я распахнула дверь в нашу контору сразу после полудня. Интерьер был выдержан в нейтральных тонах: кремовые стены, светлое дерево и хром в сочетании с толстыми коврами песочного цвета — все это было призвано помочь нашим клиентам-людям избавиться от неловкости и напряжения, которые, как правило, сопутствуют неприятностям магического толка. Девизом Стеллы были спокойствие и профессионализм, и безмятежный фон это подчеркивал. Даже в вазах у нас вместо цветов стояли сухие коричневые веточки.

Тони, наша администраторша, захлопала на меня из-за стойки новенькими накладными ресницами, розовыми с лиловым. Наряд ее полностью соответствовал броским ресницам: серовато-лиловый костюм, ярко-розовая блузка, лиловые замшевые лодочки и розовые, лиловые и фиолетовые пряди в длинных светлых локонах. Эта прическа живо напомнила мне фейерверк на тролльем празднике Новолуния.

Я бы так ни за что не оделась — на меня и так все пялятся из-за сидовских глаз, — а вот на ней наряд смотрелся просто отлично. Моя одежда была куда консервативнее: обычные черные льняные брюки и любимый зеленый льняной пиджак. Пиджак был для вящей уверенности в себе при неизбежной встрече с Финном. Правда, я не представляла, что мне при этой встрече говорить.

— У тебя классный новый имидж, Тони. — Я поправила веточки в вазе. — Шестая радикальная перемена за год.

— Седьмая! — разулыбалась Тони. — Я решила, что образ Ледяной Блондинки очень уж сливается с обоями.

Если учесть, что образ Ледяной Блондинки предполагал палевое льняное платье на пуговках, она была права.

— А что сказала Стелла, когда тебя увидела?

— Да ладно тебе! — Тони разулыбалась еще шире. — Сказала, все лучше, чем Кельтская Поселянка.

Я не без труда сумела сохранить серьезное лицо:

— Что ты говоришь!

— Ага. На самом деле она сказала, что согласна на что угодно, лишь бы я не разрисовывалась синей краской с ног до головы.

— А, я так и думала. — От ее шевелюры у меня рябило в глазах: мелированные пряди блестели, будто стеклянные. — Опять бегала к гоблинам?

— Эта мадам Метанида просто чудо! — Тони кокетливо потеребила розовый завиток. — И берет недорого. Сходи к ней!

— Чтобы я подпустила гоблинов к своим волосам?! — Я поежилась. — Да они же все подряд мажут этой своей улиточьей слизью — фу, гадость!

— Тебе все равно придется нарастить волосы. Зря ты их не отпускаешь, честное слово, было бы просто шикарно! — Она пригляделась ко мне повнимательнее. — А ты у нас похорошела, пчелка-лапочка. Вид у тебя не такой надутый. А зеленый пиджачок отлично смотрится с твоим цветом лица. — Тони отмахнулась от моих благодарностей и сменила тему: — Я тебе тут звонила, но сразу попала на автоответчик.