Страница 46 из 50
— Могу только сказать, что ваше единственное появление в облике Фостины все всколыхнуло. Остальное можно объяснить лишь истеричностью, взвинченностью и отсутствием наблюдательности, и все эти качества раздувались книгами миссис Мейдстоун по исследованию психики человека, которые она держала у себя в кабинете.
— Ну а что же тогда произошло в Бреретоне?
— Вы, конечно, станете отрицать, что, обнаружив свою способность разыгрывать Фостину в Мейдстоуне, вы решили продолжать подобные действия в Бреретоне.
— Тогда скажите, ради Бога, почему я должен заниматься этим глупым и бесплодным делом? В прошлом году, когда я разыграл такой трюк в Мейдстоуне, то еще учился в Гарварде. Но в этом году я уже человек, способный заработать себе на жизнь и даже оказывать материальную помощь своей сестренке. Ради чего я должен тратить время на такую мрачную, изрядно затянувшуюся «практическую» шутку? Только ради того, чтобы перепугать до смерти маленьких девочек, учениц школы, включая и мою собственную сестру? Чтобы лишить несчастную Фостину работы, того единственного дохода, в котором она так нуждалась? Причем этой шуткой я ни с кем не мог поделиться!
— Вы могли довериться Алисе Айтчисон.
— Алиса отнюдь не пришла от всего в восторг. Слухи множились, росли, как снежный ком, и мы начали опасаться, как бы не стало известно о той моей первой выходке. В таком случае мы могли бы погореть вместе. Больше всего ее беспокоило, как бы Фостина сама не догадалась обо всем. Поэтому Алиса старалась запугать Фостину, заставить поверить в то, что это она сама разыгрывает различные трюки, находясь в бессознательном состоянии.
— В тот день, когда состоялся школьный вечер в Бреретоне, я ушел с него чуть раньше, так как Алиса назначила мне свидание в летнем домике в саду. Мы были уверены, что будем там совершенно одни. Было довольно холодно, и вряд ли кто-нибудь из гостей отважился бы в этот час на прогулку. Мы находились на почтительном расстоянии от здания школы, и поэтому никто не мог нас подслушать через открытые окна. Алиса была в том же агрессивном настроении. Она попросила меня встретиться с ней наедине, так как хотела выведать у меня, — продолжаю ли я до сих пор разыгрывать Фостину. Видите ли, она была уверена, что я завел интрижку с какой-то другой девушкой в школе. Она даже попыталась вызвать у меня приступ ревности, заявив, что намерена выйти замуж за Флойда Чейза.
— И что вы ответили ей на это?
— Что я мог ей сказать? Чем больше я понимал, что она говорит серьезно, тем больше нервничал. Там впервые я узнал о появлении двойника в Бреретоне. Больше у меня не было сил спорить с Алисой. Разозлившись, я оставил ее на том месте, где мы стояли, рядом с летним домиком, с самым решительным видом направился к своей припаркованной машине и уехал в Нью-Йорк. Можете представить мое самочувствие? Есть одна старая история о медиуме-шарлатане. Это в «Слякоти» Браунинга. В общем, один обманщик, который для своих клиентов каждую ночь вызывал стук привидений, однажды услыхал настоящий стук еще до начала своей фальсификации. Из всех присутствовавших на сеансе только он один понял, что на сей раз он имеет дело с настоящим привидением. Его гости считали любой стук настоящим, полагая, что это дело рук настоящих привидений. Но он не мог сознаться в подлоге, так как в таком случае ему пришлось бы выдать себя и свой обман. Стоило ему вызвать какого-нибудь скептика в качестве независимого свидетеля, как тот, несомненно, уличил бы его во лжи, — следы мошенничества были видны повсюду. Такая ситуация, вероятно, его сильно расстроила, не правда ли? Подумать только — знать, что на самом деле происходит, и не иметь возможности довериться кому-нибудь и рассказать обо всем! Можете себе представить, как он был напуган, когда осознал, что на самом деле существовало то, над чем он посмеивался, унижал своей грубой, коммерческой по характеру имитацией, то, что, может, с презрением относилось к его насмешничеству…
Однажды в Мейдстоуне, когда я еще был выпускником университета, я разыграл глупый трюк, и в результате последующие события приняли такой дурной оборот. Но кто поверит моему рассказу, куда более резонно признать меня лжецом, негодным выдумщиком. Я часто размышлял о коллективной галлюцинации, вызванной моим единственным появлением в облике Фостины в Мейдстоуне. Мне бы очень хотелось поверить, что все проделанное мной — всего лишь простой и невинный трюк. Но когда я услыхал историю, рассказанную Мэг, и ваш рассказ об Эмилии Саже, мне на ум пришло нечто иное… Вероятно, и сама Фостина испытала нечто вроде шока, когда впервые услыхала рассказы о другой Фостине в Мейдстоуне, особенно после того как она ознакомилась с книгами своей директрисы. Мог ли такой шаг стать чем-то вроде катализатора, указывающего на разлад в ее личности, который осуществляется каким-то неизвестным нам способом, что делает появление двойника психологически возможным?
Базил не спеша собирался с мыслями.
— Тогда каким образом вы объясните смерть Фостины?
— Сердечный приступ может произойти от шока, то есть от сильного страха. Она пришла сюда одна, и, вероятно, что-то увидела. Другое объяснение вряд ли может соответствовать всем известным нам фактам.
— Вы на самом деле хотите, чтобы я его привел? — спросил Базил.
— Несомненно. Любое ваше объяснение все лее лучше, чем тайна или сомнение.
— Хорошо, — торжественно, словно присутствуя на суде, сказал Базил. — Разберемся во всем постепенно, шаг за шагом. Предположим, что вы говорите правду по поводу вашей первой выходки в Мейдстоуне. Вы надели женское платье, чтобы тайно повидать Алису, которая училась в той же школе. Окружающие приняли вас за Фостину. Так как она не могла находиться там, где вас впервые увидели, какая-то суеверная горничная или ученица, воспитанная в детстве такой же суеверной нянькой, начала шепотом передавать всем старую легенду о «Doppelganger». Постепенно, исподволь истерический настрой охватил всю школу. Миссис Мейдстоун сама была не прочь заняться изучением непостижимой эзотерической загадки, и поэтому оказалась психологически неподготовленной к решительному искоренению подобных слухов, что на ее месте, конечно, немедленно сделал бы человек, не верящий в такие явления.
Обо всем этом вы узнали от Алисы. Вы вспомнили имя Крайль и решили, что ваше с ней сходство — результат кровного родства. От своего отца вы узнали, что можете наследовать рубиновые серьги и прочие драгоценности Розы Дайамонд при условии, что Фостина умрет, не дожив до своего тридцатилетия. Вам была хорошо известна их истинная стоимость. Вы, конечно, считали себя обиженным судьбой, — еще бы, законный наследник получил кое-какую недвижимость и обесцененные бумаги, а незаконнорожденная наследница должна получить драгоценности, которые заметно поднялись в цене. От своего отца вы могли слышать о том, что Фостина, кроме ювелирных изделий, унаследовала от вашего деда еще и слабое сердце. Тогда вы стали получать определенное удовольствие от мысли о возможной смерти Фостины. Но вы, само собой разумеется, не желали угодить на скамью подсудимых, а затем и в тюрьму за убийство. Именно тогда вас осенило, как можно воспользоваться таким шансом, когда ваши с Фостиной дорожки внезапно пересеклись, и убить ее, не вызывая никаких подозрений на свой счет. Если, конечно, улыбнется судьба.
— Убить? — глаза Вайнинга невольно расширились. — Это слишком сильное слово, доктор Уиллинг. Как же я мог убить ее, если меня здесь в ту минуту не было?
— Действительно, вас не было, когда умерла Фостина, но вы могли приехать сюда несколько недель тому назад или даже месяцев, чтобы изучить обстановку и познакомиться с интерьером комнат через окна, еще не закрытые ставнями.
— И для чего мне это было нужно?
— Для того, чтобы убедиться, что внутренняя планировка и расположение мебели остались без изменений до сегодняшнего дня. Я сразу это понял, как только увидел выцветшую мебельную обивку и старомодные низенькие табуретки из тика. Конечно, существует сотня способов узнать о первоначальной расстановке мебели, — для этого нужно обратить внимание на семейные традиции, поддерживаемые в доме, групповые фотографии, на которых запечатлен интерьер. В конце концов, этот дом принадлежал вашему деду до его встречи с Розой Дайамонд…