Решительный барон

Грейс до боли прикусила губу. В следующий раз она встретится с тетей Кейт, когда будет готовиться предстать перед алтарем в деревенской церкви, чтобы ее обвенчали с Джоном.

Грейс почувствовала себя так, будто над головой у нее нависла веревочная петля.

— Если ты даже ничего и не знала об Уилтонах, — продолжал папа, — то Кэтрин, безусловно, знала. Я возмущен тем, что она не предостерегла тебя от них. Ты же знаешь, что я выдал ее за Оксбери и тем самым уберег от дяди лорда Доусона. У этой женщины, как видно, в голове не все в порядке, если она решила, что я дам согласие на какие бы то ни было контакты между тобой и Уилтоном.

— Но, папа, я не понимаю… — Грейс пригляделась к отцу. Он вроде бы как-то съежился, стал меньше ростом и постарел за время ее отсутствия. Или это она изменилась. — Почему вы так ненавидите Уилтонов? Неужели потому, что леди Харриет предпочла отца лорда Доусона, а не вас? Но это было так давно.

Отец глянул на нее со злостью.

— Я не собираюсь распространяться об этом. С тебя достаточно того, что я их не переношу.

Грейс тоже разозлиться бы, но в душе у нее не осталось места ни для каких других чувств, кроме печали от разлуки с Дэвидом. Тем не менее она не намеревалась позволить отцу отделаться молчанием.

— Нет, папа, этого недостаточно. Ваша ненависть к Уилтонам управляла жизнью тети Кейт, а теперь управляет моей. Вы должны мне все объяснить.

Отец насупился и уставился на собственные руки. Он молчал так долго, что Грейс утратила надежду на то, что он заговорит. Она проглотила обиду и переключила внимание на проплывавший мимо окон кареты пейзаж.

— Я был молод и влюблен, — заговорил наконец отец так тихо, что Грейс с трудом разбирала слова, заглушаемые к тому же потрескиванием и постукиванием кареты.

— Да, вы были молоды, ведь это произошло более тридцати лет назад.

— Некоторые вещи не меняются с течением времени, Грейс.

Некоторые вещи… как, например, ее чувства к Дэвиду? Они не поблекнут со временем? Должны. Она не сможет всю жизнь провести с тяжелым черным облаком, окутавшим ее сердце.

— Я это понимаю, папа, но ведь это было не более чем короткой грезой, не так ли? Вы были знакомы с леди Харриет даже не весь сезон, а лишь часть его. Несколько танцев, обрывки разговоров. Вы же ее совсем не знали.

Так же как она едва знает Дэвида. И тетя Кейт едва знала мистера Уилтона, и все же их любовь не угасла.

Папа раскинул руки в стороны. Он выглядел почти беспомощным.

— Я любил ее.

— Вас охватила страсть. Вам тогда было… сколько? Двадцать пять?

— Сколько тебе сейчас.

— Да, но теперь вам пятьдесят шесть.

Будет ли она тосковать по Дэвиду, когда доживет до этого возраста? Грейс постаралась прогнать от себя страх, который грозил овладеть ею. Она справится со своими чувствами. Она выйдет за Джона, у них родятся дети. Но Дэвида она никогда не забудет.

— Это не имеет значения, — сказал вдруг отец. — Не имеет значения, насколько я стар. Все случилось как будто вчера.

О Господи! Грейс зажмурилась. Нет. Она опустила голову на туго набитую подушку и слегка отвернулась, чтобы отец не заметил слезы у нее на глазах.

Она не будет вспоминать Дэвида, не должна, и тем не менее памятью о нем только и полнилось ее сердце. Его глаза, такие лучистые, когда ему было весело; теплый глубокий звук; его голоса; прикосновения его губ. Но даже более, чем этими драгоценностями, дорожила она воспоминаниями о том, как он заботился о своем дяде, о его готовности забыть прошлые обиды во имя того, чтобы вернуть мир и покой душе его бабушки, и в особенности о том, что он ради ее, Грейс, спокойствия придержал язык во время объяснения на площадке лестницы в доме у лорда Моттона.

Он, как никто другой, понимал ее.

— Леди Харриет была всем, чем не был я, — снова заговорил отец едва слышно, словно обращался только к самому себе.

Грейс повернула голову, наблюдая за ним. Он смотрел в окно, и легкая улыбка изогнула его губы.

— Она была очень живой и находчивой. Быстрой в движениях и радостной. Все вокруг начинало сиять, когда она появлялась. Харриет была звездой, упавшей на землю, а я — темным куском угля.

Он вздохнул и покачал головой.

— Уилтон был точно таким, как она. Поэтому их и влекло друг к другу. Однако они были слишком сходны почти во всем. Уордем, отец Харриет, считал, что ей необходимо стать более спокойной, более сдержанной. Уилтон был слишком взбалмошным. Уордем хотел, чтобы Харриет вышла за меня. — Отец наконец-то взглянул на Грейс. Глаза его были полны боли. — Но Харриет хотела Уилтона.

Он наклонился к ней, голос его зазвучал более громко и напряженно:

— Если бы Уилтон не уговорил Харриет бежать с ним, она стала бы моей женой. И была бы теперь жива.

Грейс тоже наклонилась к отцу.

— Вы не можете этого знать, папа. Леди Харриет умерла во время родов. Если бы вы женились на ней, она могла бы умереть, когда рожала вашего ребенка… Как моя мама.

Отец выглядел удивленным, словно такая мысль никогда не приходила ему в голову. Грейс протянула руку и дотронулась до его колена.

— Вы совсем не любили маму?

Он откашлялся, явно огорченный и смущенный.

— Твоя мать была замечательной женщиной. Очень обаятельной. Мы с ней отлично ладили.

Грейс откинулась назад.

— Но вы ее не любили.

— Я был ей предан.

— Но вы ее не любили.

Папа дернул плечом.

— Любовь причиняет бесконечно много боли и беспокойства. Привязанность и уважение — наиболее благоприятные чувства для жизни в браке. Совместимость характеров между тобой и Паркер-Ротом обеспечит тебе нормальную жизнь в семье.

«Пока смерть их не разлучит». Эти слова непрошеными пришли на ум Грейс. Они всегда казались ей печальными, а теперь прозвучали как некое обозначение цели. Обходительное и скучное существование в супружестве — и так год за годом, пока не наступит освобождение.

* * *

— Я настоятельно прошу вас нанести визит Стандену, лорд Доусон. Поговорите с Грейс.

— Я не вижу, каким образом это можно было бы устроить, леди Оксбери.

Дэвид направлялся к леди Уордем с прощальным визитом, но в зеленой гостиной наткнулся на Алекса и леди Оксбери. К счастью, они всего лишь целовались и одежда их была в полном порядке.

— Не могу поверить, что Грейс дала согласие на брак с этим их соседом по имению. Это какое-то недоразумение.

— Поверьте мне, леди Оксбери, никакого недоразумения в этом нет.

Грейс была права. Они и в самом деле очень недолго были знакомы друге другом. Поддались чисто физическому влечению, которое могло бы исчезнуть через месяц или два.

— И все же стоило бы съездить и повидаться с ней, Дэвид, — сказал Алекс. — Похоже, Грейс говорила второпях и почти сразу пожалела о сказанном.

— Да, я уверена, что так оно и есть. — Леди Оксбери улыбнулась Алексу. — Грейс порой бывает излишне порывистой. Тем более что отец просто ошеломил ее, явившись в дом к лорду Моттону без предупреждения. Как знать, что за сумбурные мысли пришли в результате ей на ум?

| — Надо поехать, Дэвид. Что ты теряешь, по сути дела? Если леди Грейс останется непреклонной, ты по крайней мере убедишься, что она не хочет выходить за тебя замуж. Но если ; ты поймешь, что она сожалеет о сказанном, или узнаешь, что все это недоразумение, то выиграешь долгие годы счастья.

Закончив эту краткую тираду, Алекс обратил на Кейт бесконечно влюбленный взор, и Дэвид на секунду зажмурился, чтобы не добавить еще каплю страдания своей и без того исстрадавшейся душе. Не то чтобы он не радовался за Алекса и Кейт. Он просто не в силах был любоваться их взаимным счастьем именно в эти минуты, будучи столь подавленным.

— Да, хорошо, я об этом подумаю.

— Вы бы не раздумывали чересчур долго, лорд Доусон. Мой брат может быть весьма настойчив, если вобьет что-нибудь себе в голову.

Алекс кивнул и добавил: