Горец-изгнанник

Схватка продолжалась на равных, пока тела противников не покрылись потом и мышцы рук и живота не стало ломить от напряжения. Удары становились все жестче, по мере того как братья теряли терпение от усталости и желания поскорее со всем покончить.

Патрик отразил очередной удар в голову, широко замахнулся мечом. На этот раз брат опоздал на долю секунды, и удар Патрика опрокинул его.

Этого он и ждал. Теперь с гневными криками Патрик обрушивал на своего брата удар за ударом. Грегор не мог противостоять такому напору и начал валиться назад, больше отбиваясь, чем нападая.

Патрик победил, и оба они это понимали.

Заключительный удар — и Грегор оказался на земле. Патрик кончиком меча уперся в его шею, прежде чем Грегор успел прийти в себя. Сердце у Патрика бешено колотилось от усталости, кровь кипела в жилах. Ему хотелось убить брата, он дрожал от желания сделать это. Злость, которую испытывал он, светилась и в глазах брата. И что-то еще — ненависть. Грегор хотел, чтобы он сделал это.

Господи, какое искушение. Но ведь это его брат, единственный оставшийся у него брат. Кроме Энни, единственный из оставшихся в живых членов его семьи. Он победил; этого достаточно.

— Сдавайся, — тихо сказал он.

Ответом ему был взгляд, полный ненависти, и Патрик понял, что Грегор не стал бы проявлять милосердие к нему. Он воткнул клинок глубже, показалась кровь.

— Сдаешься?

— Да, — прохрипел Грегор сквозь стиснутые зубы.

— Скажи громче, — потребовал Патрик.

— Я сдаюсь, будь ты проклят!

Патрик отвел свой меч, оставив Грегора валяться в грязи. Грегор разозлился, но он это переживет. Еще покажет себя.

Патрик вскочил на коня и развернул его, быстро преодолев небольшое расстояние до Лиззи. Он соскочил с коня и осторожно приблизился к ней, миновав людей, которые погибли, пытаясь защитить ее. Один, тот, которого протащил конь, лежал всего в нескольких шагах впереди. Лиззи наблюдала за Патриком расширенными от ужаса глазами, смотрела на него так, будто никогда раньше не видела.

— С тобой все в порядке? — спросил он. Она отступила назад.

— К-кто ты? Ч-что ты с-собираешься со мной с-сделать? В груди у него что-то шевельнулось. Она заикается, она волновалась за него.

— Я не причиню тебе зла.

Она недоверчиво вскрикнула. От боли в ее глазах сердце у него сжалось.

— Господи, что ты такое говоришь?

Патрик был так занят тем, чтобы успокоить ее, что не замечал ничего вокруг. Вдруг он услышал предостерегающий крик Робби и, подняв глаза, увидел нацеленное на него дуло.

Кэмпбелл, которого протащила лошадь, оказался жив.

Все происходило будто в замедленном темпе. Он услышал выстрел. Увидел дымок. Потом сильный удар свалил его на спину. Острая боль пронзила бедро.

Подскакал Робби и, издав боевой клич Макгрегоров, лишил жизни Кэмпбелла. Но беда уже случилась. Только плохой прицел стрелка спас Патрику жизнь.

В голове у него прояснилось, и последствия ею ранения предстали перед ним со всей жестокостью — не только свинцовая пуля, но и то, что будет дальше. Проявив милосердие к брату, он предоставил ему возможность действовать. И Грегор, не колеблясь, конечно, воспользуется ею. Он, Патрик, не может рисковать жизнью Лиззи, оставляя ее на милость брата.

Но пуля засела у него в бедре, он не может быть достойным соперником Грегору. А четверо его воинов не смогут противостоять бандитам Грегора и защитить Лиззи в случае его смерти.

Стиснув зубы, он подавил крик боли и встал на ноги.

— Придержи их, — сказал он Робби, взбираясь на коня. От боли, пронзившей ногу, он чуть не упал — только мысль о грозящей Лиззи опасности удержала его в седле.

Робби кивнул:

— Да, вождь.

— Пещера, — ответил Патрик на молчаливый вопрос. — Если сможешь, проберись туда сегодня ночью. В противном случае собирай людей у кирки в Балкухиддере, как планировали.

Робби коротко кивнул, и не успели остальные сообразить, что к чему, как Патрик подхватил Лиззи с ее лошади, посадил перед собой и исчез среди деревьев.

Глава 17

Лиззи отчаянно сопротивлялась, когда они скакали в темноте через лес. Ужас этого дня добил ее.

Патрик обхватил ее одной рукой и крепко прижал к себе. Она почувствовала знакомую мускулистую грудь, крепкую как гранит.

— Черт возьми, Лиззи, прекрати, — хриплым от боли голосом сказал он ей на ухо. — Я пытаюсь спасти нас обоих, но если ты будешь и дальше так бить меня по ноге, мы просто упадем.

Она затихла. Его нога. Господи, в него же стреляли. В ее глупом сердце все еще жив был тот страшный момент, когда он упал. Даже после того, как он бросил и обманул ее, она не хотела его смерти. Не сейчас по крайней мере. Сначала ей нужно узнать правду. Тогда она сможет уже сама убить его.

Она вспомнила, как была поражена, как стало больно в груди, когда он поднял меч на воина ее клана, помешав ему выстрелить в того самого Макгрегора, который напал на нее. Он присоединился к Макгрегору против членов ее клана, а потом повернулся и стал драться с ним. В этом не было никакого смысла.

Они знакомы, это очевидно. И не только знакомы. Переводя взгляд с одного на другого во время их схватки, она заметила что-то… Она закрыла глаза, борясь с подступающей тошнотой. Нет! Она не хочет это видеть. Она даже не хочет думать о такой возможности.

— Почему я должна ехать куда-то с тобой?

— А тебе бы хотелось, чтобы я оставил тебя с ними?

— Так ты из двух зол — меньшее?

Он издал звук, похожий на смех, но в нем было слишком много боли.

— В этом случае да.

Ей хотелось прижаться к нему, утешить его и потребовать объяснений, но это было слишком рискованно, лучше пока сдержаться. В одном она не сомневалась: злодей Мак-грегор намеревался причинить ей зло. И нравится ей это или нет, но между ней и гнусной бестией стоял Патрик. Раненый Патрик. Она попыталась выбросить из головы тревожные мысли.

Лиззи молчала, когда они неслись по лесу; стук сердца совпадал со стуком копыт бешено мчащейся лошади. Патрик вдруг натянул поводья своего огромного жеребца, останавливаясь у огромного камня.

— Что такое?

— Нам не удастся убежать от них, если мы будем верхом на лошади. Мы должны попытаться спрятаться, да и мне нужно найти укромное место, чтобы вытащить этот свинец из ноги.

— Куда мы пойдем?

— На север.

Она застыла на месте. Данун — на юге. — Почему?

— Нельзя теперь ехать в Данун, Лиззи. По крайней мере сейчас. Я доставлю тебя туда, но один я это сделать не могу. Особенно когда нас преследуют.

Он спешился, встав на камень, чтобы не оставлять следов, и, быстро сняв ее с лошади, поставил рядом с собой. Забрав сумки и плед, Патрик перекинул их через плечо, где и так уже висели лук и меч, и, хлопнув коня по боку, приказал ему что-то на языке горцев. Конь полетел пулей и скрылся среди деревьев во тьме, не успела Лиззи опомниться.

Стало очень тихо и очень темно. Слабый лунный свет не проникал сквозь густой полог леса.

— Если повезет, то пройдет некоторое время, прежде чем они поймают лошадь, — шепнул он ей на ухо. Потом спрыгнул на другую сторону камня и протянул ей руку. — Смотри, куда ступаешь. Они будут искать наши следы.

Лиззи неуверенно подала ему руку и спустилась с камня. Знакомый мужской запах окутал ее, и она испытывала самые разные чувства. Ей казалось, будто она так хорошо знает его. Она могла закрыть глаза и ощутить себя в его объятиях — прижаться щекой к его крепкой груди. Провести рукой по твердым мышцам. Смотреть в его глаза, когда он проникает в нее, заполняя дюйм за дюймом.

Она опять спутала чувственность с любовью.

Ей хотелось кинуться в его объятия и расплакаться, но в то же время — стукнуть кулаками по его груди, сделать ему так же больно, как он сделал ей. Он обманул ее — и ей очень хотелось узнать почему.

— Зачем они преследуют нас? Ты знаешь людей, которые на нас напали, не пытайся отрицать.