Первый человек в Риме

— Брюзга, — сказала Мария.

— Ханжа, — не остался в долгу Цезарь.

— Бывают минуты, когда мне хочется, чтобы ты не нравился мне так сильно, — сказала Марсия.

— Бывают минуты, когда мне хочется того же, — отрезал Цезарь.

В этот момент вошла Юлилла. Она очень похудела, но еще не превратилась в ходячий скелет. В этом состоянии она находилась уже два месяца. Юлилла нашла компромиссную диету, которая позволяла ей вызывать своим видом острую жалость к себе, но при этом не умереть — ни от голода, ни от болезней. Смерть в планы Юлиллы никак не входила.

У нее было две цели: первая — заставить Луция Корнелия Суллу признаться, что он любит ее, а вторая — довести семью до отчаяния. Она знала, что только тогда у нее появится шанс уговорить отца разрешить ей выйти замуж за Суллу. Очень молодая, но уже сильно избалованная, она тем не менее не переоценивала свою власть, не ставила ее выше власти отца. Гай Юлий Цезарь любил свою младшую дочь до безумия, потакал всем ее прихотям, не жалея денег. Но когда дело коснется ее замужества — будет так, как решит он. И еще она знала, что он выберет ей в мужья того, в ком будет уверен. Но Луций Корнелий Сулла в качестве ее супруга? Никогда, никогда, никогда Гай Юлий Цезарь не согласится на это. Никакой аргумент — ее или Суллы — не заставит его передумать. Она могла бы рыдать, умолять, могла говорить о вечной любви, могла вывернуться наизнанку — и все равно ее отец не даст своего согласия. Особенно теперь, когда помещенное в банк ее приданое составляет почти сорок талантов — миллион сестерциев! Это делает ее желанной партией и лишает Суллу последней возможности когда-либо убедить ее отца в том, что он хочет жениться не из-за денег. Когда, конечно, Сулла признается себе, что все-таки хочет жениться на ней.

Еще ребенком Юлилла никогда не показывала, что обладает огромным терпением, но сейчас, когда это стало необходимо, она продемонстрировала его. Терпеливая, как птица, высиживающая пустое яйцо, Юлилла приступила к выполнению своего главного плана. Она была уверена, что если хочет добиться своего, то должна ждать и все вытерпеть. Переждать и перетерпеть всех — от своей жертвы, Суллы, до своего надсмотрщика, Гая Юлия Цезаря. Она даже сознавала, что на ее пути к успеху могут возникнуть ловушки: Сулла, например, мог жениться на ком-нибудь, уехать из Рима, заболеть, умереть. Но она делала все, что могла.

Главный план развивался медленно. Началом ему послужил результат той первой встречи, когда он обозвал ее толстухой и прогнал прочь. Она перестала объедаться сладостями, немного похудела, а он даже внимания не обратил. Потом, когда он вернулся в Рим и был еще грубее с ней, она утвердилась в своем решении и стала отказываться от еды. Сначала приходилось очень трудно, но потом она обнаружила, что после долгого соблюдения полуголодного режима аппетит существенно уменьшился, и голодные спазмы прекратились.

Итак, с того времени, как Луций Гавий Стих умер от своей продолжительной болезни, прошло восемь месяцев, и главный план Юлиллы был почти в полном разгаре. Осталось разрешить некоторые досадные проблемы. Например, требовалось добиться, чтобы Сулла непрерывно думал о ней; нужно было поддерживать себя в правильной весовой категории и при этом не отдать концы.

Проблему Суллы она решала с помощью писем.

Я люблю тебя и никогда не устану говорить тебе об этом. Если письма — единственный способ заставить тебя слушать меня, тогда пусть это будут письма. Десятки. Сотни. Тысячи, если будут проходить годы. Я завалю тебя письмами, утоплю тебя в письмах, раздавлю тебя письмами. Что еще остается римлянке, кроме писем? Я насыщаюсь ими, когда пишу тебе. Ведь ты отказываешь мне в той единственной пище, которой жаждет мое сердце, моя душа!

Мой самый жестокий, самый безжалостный и беспощадный возлюбленный! Как можешь ты оставаться вдали от меня? Разрушь стену между нашими домами, проберись тайком в мою комнату, целуй меня, целуй, целуй меня! Но ты этого не сделаешь. Я так и слышу, как ты говоришь мне это. А я лежу здесь, слишком слабая, не в состоянии покинуть эту ужасную, ненавистную кровать. Что я сделала такого, чтобы заслужить твое безразличие, твою холодность? А где-то там, под твоей белой, под твоей молочной кожей свернулась клубочком крохотная женщина — моя суть, данная тебе на хранение. Та Юлилла, что живет по соседству с тобой, — лишь выжатое, высушенное подобие, и оно становится все слабее и призрачнее. И однажды я исчезну, и все, что останется от меня, — это та маленькая крошечка под твоей белой, под твоей молочной кожей. Приди, посмотри на меня, посмотри на дело рук твоих! Целуй меня, целуй меня, целуй меня. Ибо я люблю тебя.

Невзирая на все свои усилия поддерживать нужный вес, Юлилла продолжала терять его. Однажды врачи, которые в течение нескольких месяцев толкались в доме Гая Юлия Цезаря, пошли к хозяину и заявили, что больную следует кормить насильно. Но, как в обычае у врачей, эту неблагодарную обязанность они переложили на семью. Поэтому домашние собрались с духом и мобилизовали все силы, начиная от недавно купленного раба и заканчивая Марсией и самим Цезарем. Это была пытка, о которой никто потом не хотел вспоминать. Юлилла кричала, словно ее убивали, а не пытались спасти. Она слабенько отбивалась, плевалась, давилась. Наконец Цезарь приказал прекратить этот ужас. Семья удалилась на совещание и приняла решение — при одном голосе против: что бы ни ждало Юлиллу в будущем, насильно кормить ее не будут.

Но шум, поднятый Юлиллой во время принудительного кормления, раскрыл тайну дома Цезаря. Все соседи теперь были осведомлены о неприятностях в этом доме. Не то чтобы семья скрывала происходящее из чувства стыда… Просто Гай Юлий Цезарь ненавидел сплетни и старался не давать к ним повода.

Положение спасла не кто иная, как соседка — Клитумна. Она принесла рецепт еды, которую, она ручалась, Юлилла проглотит и ее не вырвет. Цезарь и Марсия горячо приветствовали советчицу и внимательно ее выслушали.

— Найдите, у кого есть коровье молоко, — важно начала Клитумна, радуясь необычному ощущению: она оказалась в центре внимания самого Цезаря. — Я знаю, это нелегко, но думаю, что такие сыщутся в Каменарии, за Капенскими воротами. В чашу с молоком надлежит вбить одно куриное яйцо и положить три ложки меда. Взбить до появления пены и потом добавить полчаши крепкого вина. Если вино влить прежде, то пены не получится. Если у вас есть стеклянный кубок, дайте ей напиток в этом кубке, потому что сквозь стекло он выглядит очень красиво — насыщенный розовый цвет с желтой пеной сверху. Если она выпьет и ее не вырвет — она будет жить и поправится, — сказала Клитумна. Она очень хорошо помнила, как голодала ее сестра, когда ей не позволяли выйти замуж за самого неподходящего человека из Альбы Фуцины — заклинателя змей, ни больше ни меньше!

— Мы попробуем! — сказала Марсия сквозь слезы.

— Это помогло моей сестре, — добавила Клитумна и вздохнула. — Она забыла своего заклинателя и вышла за отца моего дорогого, незабвенного Стиха.

Цезарь встал.

— Я сейчас же пошлю кого-нибудь в Каменарию, — сказал он, исчезая за дверью и тут же вновь просовывая обратно голову: — А какие яйца брать? Как можно крупнее или подойдет обычное?

— Мы брали обычные, — спокойно ответила Клитумна, развалившись в кресле. — Слишком крупные яйца могут нарушить соотношение частей в напитке.

— А мед? — опять уточнил Цезарь. — Обычный, местный, с горы Гимет, или хотя бы добытый без окуривания?

— Подойдет самый обычный латинский мед, — твердо ответила Клитумна. — Кто знает? Может быть, наличие дыма в обычном меду сыграло определенную роль. Не будем отходить от рецепта, Гай Юлий.

— Правильно, — согласился Цезарь и опять исчез.

— Только бы ее не вырвало! — дрожащим голосом проговорила Марсия. — Соседка, мы уж и не знаем, что делать!

— Представляю себе. Но не следует так суетиться. По крайней мере, не стоит, чтобы Юлилла слышала, — посоветовала Клитумна, которая могла быть разумной, когда это не касалось ее. С каким удовольствием Клитумна дала бы умереть Юлилле, знай она о письмах в кабинете Суллы! Лицо ее сморщилось, и она шмыгнула носом. — Мы не хотим второй смерти в наших домах.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.