Беда идет по следу

На окраине Нейшнл-Сити он рванул вперед. Задние огни взметнулись ввысь маленькими красными кометами, и ночь проглотила их. В эту минуту я осознал, что нахожусь на последнем отрезке долгого пути из Детройта в Тиа-Хуану.

Шофер гнал еще минут пять, мотор его машины дрожал, будто его плохо закрепили. Меня подбрасывало на заднем сиденье, пока мы взбирались вверх по прибрежным холмам и спускались по извилистой дороге вниз. В Палм-Сити шофер сбросил скорость и, не оборачиваясь, сказал:

– Я вытряс все кишки из этой малышки, но она не может бегать за «кадиллаком», будь он проклят!

– Это дорога на Тиа-Хуану?

– Да. Похоже, они и мчатся в Тиа-Хуану.

– Отвезешь меня туда?

– Вы – хозяин. Только придется взять с вас по специальному тарифу.

– Именно на это путешествие я и скопил денег.

Водитель снова прибавил скорость до пятидесяти и минут десять молчал. Преодолев новый подъем, мы увидели внизу огни Тиа-Хуаны и через несколько минут остановились на границе.

– Здесь проезжал несколько минут назад черный «кадиллак»? – спросил таксист у пограничника, проверявшего мое удостоверение. Под фонарем я впервые смог хорошенько разглядеть его лицо: круглое, сорокалетнее, курносое, с черными ирландскими глазами. Согласно прилепленной к переднему стеклу лицензии, фамилия его была Хэллоран.

– Проезжал. С шофером в униформе.

– Не знаете, кто эта дама?

– Нет. Она ездила тут и раньше, но я ее не знаю. А что? Стукнули вас?

– Нет, просто мне показалось, я встречал ее прежде.

– Ну и рожа, – не сдержался солдат, когда Хэллоран снова надавил на газ, – можно подумать, дамочка минуту назад встала из гроба и собирается улечься туда снова.

На первом же углу в Тиа-Хуане босоногий мальчишка в рубашке навыпуск кричал, размахивая картонной коробкой:

– Леденцы! Жвачка!

– Остановись, – попросил я Хэллорана.

– Вы приехали сюда купить леденцов? – ехидно поинтересовался он, тормозя.

Маленький мексиканец с голодными глазами налетел на нас, как пират.

– Жвачка! Десять за пару! – крикнул он. Зажав пятидесятицентовую монету между указательным и большим пальцами правой руки, я поднес ее к свету.

– Ты не видел, тут проезжал недавно «кадиллак» – седан?

– Да, сеньор.

– В какую сторону он повернул?

Мальчик указал направо, вверх по холму, к центру города.

– Ты уверен?

– Да, сеньор. Туда.

– Знаешь, кто был в нем?

– Нет, сеньор. Американская дама.

Мальчик не сводил напряженного и жадного взгляда с монеты. По его худому землистому лицу невозможно было определить, сколько ему лет: десять или шестнадцать.

Я бросил монету в его коробку, и он, отскочив от машины, умчался прочь, поднимая клубы пыли и двигая под рубашкой лопатками, напоминавшими крылья.

Минуя убогие деревянные жилища, прилавки с мексиканской кукурузой, одноэтажные конторы дешевых юристов, чьи вывески предлагали развод, быстро и без проблем, мы взбирались на невысокий холм, тот, на который показал мальчик. Когда мы остановились у бензоколонки в конце улицы, я спросил у служащего, не видел ли он черного «кадиллака» моей знакомой.

– Вы о сеньоре Тулузе? – спросил он. Рот его растянулся в угодливой улыбке, а тоненькие черные усики встопорщились. – Думаю, она поехала домой. Она ваша знакомая?

– Мы с ней познакомились в поезде. Она приглашала меня заходить, если буду в Тиа-Хуане, но я не знаю, где ее дом.

– Не знаете, где ее дом? Значит, вы не знаете Тиа-Хуаны! – Он ухмыльнулся, словно тот, кто не знал Тиа-Хуаны, не знал некоего не совсем приличного секрета.

– Верно, не знаю.

– А где найти девочек, знаешь? – обратился он к шоферу.

– Да.

– У сеньоры Тулузы самый большой дом на той улице. Увидите. Он каменный.

Я дал ему доллар, он сунул его за пояс и отошел, все еще ухмыляясь.

– Не понимаю, что все это значит? – недоумевал Хэллоран.

Мы свернули на оживленную улицу, ярко освещенную вначале, но убегавшую вниз, в темноту. По здешним тротуарам слонялись мужчины, а девушки поджидали их у порогов, словно отборные фрукты на блюде. Те и другие нарушали тишину, обмениваясь колкостями, сомнительными шуточками и приглашениями.

Мы остановились на первом же углу, и тотчас, будто из ниоткуда, перед нами вырос худощавый смуглый юноша в белой рубашке с открытым воротом.

– Хотите чего-нибудь получше? – живо спросил он.

– Я ищу сеньору Тулузу.

– Сеньора Тулуза – фу-у! – убежденно сказал он. – Они старые и очень дорогие. Пойдем со мной. Я покажу вам то, что надо. – Открыв заднюю дверцу машины, он наклонился и, положив руку мне на колено, прошептал: – Девушку!

Дав ему доллар, я спросил:

– Где найти сеньору Тулузу?

– Хорошо, сеньор, – ответил он услужливо. – Это вон там. Большой дом посреди квартала. – Он снова наклонился: – Скажете ей, что вас прислал Рауль? Поняли – Рауль?

Я захлопнул дверцу прямо перед его вытянутой заискивающей физиономией.

Мы проехали чуть-чуть вперед и остановились напротив большого дома. Это было внушительное строение из серого камня, нехарактерное для этих мест, больше похожее на старый фермерский дом в Огайо. В доме было три этажа, и окна светились на каждом, а занавески были задернуты. Входная дверь была закрыта, девушки не стояли у порога, зато изнутри доносились звуки музыки.

– Я зайду, – сказал я своему таксисту. – Если через полчаса меня не будет, езжай в полицию.

– Бесполезно ехать в полицию. Вы же поняли, что это за дом? Такие заведения охраняют местные полицейские.

– Поезжай в приграничную полицию. Потом вернешься в Диего и найдешь в отеле «Грант» Мери Томпсон, ясно? Скажешь ей… погоди минуту, я напишу записку.

Вырвав листок из записной книжки, я написал Мери записку, где просил ее связаться с Гордоном, и отдал Хэллорану.

– Это на случай, если я не выйду через полчаса. Сейчас десять.

Я расплатился с ним, дав немного сверху, и вышел из машины. Поднявшись по ступенькам, я постучал в тяжелую резную дверь, ощущая на своей спине взгляд Хэллорана, и отчего-то почувствовал себя немного необычно и легко.

Пара глазок появилась в дверном окошке. Глазки оглядели меня с головы до ног, окошко захлопнулось, и дверь отворилась.

– Чем могу помочь? – спросил привратник со свинячьими глазками. Он был сложен как японский борец и едва умещался в двери. По выговору в нем можно было узнать уроженца Миннесоты с норвежскими корнями. Я невольно прикинул, насколько глубоко утонет мой кулак в мягком тесте его жирного живота.

Я сказал, что хотел бы повидать мадам Тулузу.

– Ее нет дома. Но если вам надо скоротать вечерок, то мы договоримся. Если нет, то нам не о чем договариваться.

Я сказал, что буквально сгораю от желания весело провести время, и он провел меня через раздвижную стеклянную дверь в просторную комнату с высоким потолком, где играла музыка. В дальнем углу музыканты, двое юношей с изможденными лицами и лоснящимися черными волосами, играли на пианино и гитаре. Вдоль стен комнаты, занимавшей практически весь первый этаж, были расставлены столики, за которыми выпивали мужчины, причем на коленях у некоторых расположились девушки.

Середина комнаты служила танцевальной площадкой для остальных девушек, вынужденных обходиться без партнеров. Все они были без одежды, если не считать крашеных перьев, прикрывавших напудренные ягодицы. Перья на всех были разные – красные, синие, зеленые, но колыхались однообразно, как вялые хвосты, пока девушки исполняли надоевший им танец. Заполучившие партнеров счастливицы казались менее скучными, по крайней мере на первый взгляд.

– Сами видите, какое у нас разнообразие, – объяснял привратник. – Белые, черные, смуглые, блондинки, брюнетки, рыжие, толстые, тощие, мексиканки, китаянки. На любой вкус. Расплачиваетесь с официантом за выпивку, и с девушкой, если поднимаетесь наверх. А выбираете сами. Так лучше всего.

Я сел около двери за столик с железными ножками, а мой провожатый важно удалился, закрыв за собой стеклянную дверь, тревожно звякнувшую ему вслед. Ко мне подошел официант в опрятной белой куртке, что свидетельствовало о высоком классе заведения, и я заказал мексиканского пива. Свободные девушки столпились около меня, точно курицы у кормушки. Их подрагивающие груди с подрумяненными сосками уставились на меня, словно застывшие зрачки.