Страница 46 из 50
— общий принцип датировки событий в заимствованных эпизодах — слепое копирование хронологии источника;
— два принципиально различных, несовпадающих хронологических ряда, возникающих при описании событий, один из которых соответствует заимствованному тексту, а другой — основному;
— выраженная общая тенденциозность при обработке вставляемых фрагментов в соответствии со стандартами советской пропаганды 20-х годов, которая вступает в явное противоречие с духом и внутренним пафосом основного текста.
Использование исторической мемуарной литературы в художественных произведениях общепринято. Можно назвать множество примеров от «Войны и мира» Льва Толстого до «Красного колеса» Александра Солженицына. Однако «Тихий Дон» — особый случай. Он выделяется уже тем, что распределение заимствований крайне неравномерно. Появляясь лишь с середины четвертой части, они исчезают в конце седьмой. На предшествующих первым заимствованиям страницах рассказывается о событиях не менее масштабных и значительных, но ни одного случая прямого заимствования здесь обнаружить не удалось. Если автором и использованы какие-то источники, то характер их введения в повествование иной: они полностью «переплавлены» и растворены в ткани романа, «пропущены» через главных героев.
Как правило, заимствованные фрагменты не несут самостоятельной художественной нагрузки, а подчас они не имеют даже прямого отношения к основному повествованию. В качестве примера можно сослаться на эпизоды из книг Деникина («бригада Туземной дивизии...»), Краснова («смотр Гундоровского полка в Бутурлиновке»), Какурина («устье реки Икорец»). В последнем случае «вставной» эпизод не только хронологически ошибочно помещен, но одновременно вступает по смыслу в прямое противоречие с основным текстом.
Изучение композиции романа подтвердило сделанные нами выводы. До появления заимствований действие романа развивается последовательно, без скачков, образуя единый поступательный временной ряд событий. Вставные эпизоды приводят к изменению принципов их соединения. Произвольное «сближение» разнородных фрагментов в одной главе сопровождается значительными хронологическими скачками при переходе повествования от одной главы к другой. В первых частях романа такой практики не наблюдается.
Результаты проведенного текстологического исследования привели нас к принципиальному выводу о существовании в тексте «Тихого Дона» двух в корне отличающихся друг от друга слоев. Первый из них можно условно назвать «казачьими» главами «Тихого Дона» (поскольку на их страницах разворачивается трагическая судьба донского казачества), а второй слой — «вставными» главами, связками, которые выполняют вспомогательную роль и заметно выделяются из общего повествования. Эти части текста различаются по генезису, действующим лицам, по той роли, которую они играют в реализации замысла автора «Тихого Дона». Еще раз напомним об условности разделения текста на такие главы: «вставные» эпизоды, как правило, не совпадают полностью с границами глав романа.
Проблема авторства. Небольшое отступление
Говоря о заимствованиях, нельзя пройти мимо следующего, бросающегося в глаза факта. Большинство эпизодов заимствований хорошо известно советским шолоховедам. Однако по труднообъяснимым причинам ни систематизации, ни анализа этой проблемы в их работах мы не находим.
Характерным примером их подхода к изучению романа и всего связанного с ним круга проблем может служить книга В.В.Гуры, одного из ведущих советских исследователей творчества Шолохова. Посмотрим, как он трактует наличие в тексте заимствований в своем весьма подробном исследовании творческой истории создания «Тихого Дона» на примере одного из эпизодов, рассмотренных нами выше, — описания атаманом Красновым встречи в Новочеркасске союзнической миссии.
«Восторженно и слащаво описывая прибытие союзников как
«торжество политики Атамана»,
ожидая
«речи глубокого политического значения»,
мемуарист никак не желает понимать комический характер создавшейся ситуации. Как раз это обстоятельство использует писатель. Перечисляя чины и фамилии офицеров довольно скромной миссии,.. Шолохов тут же вводит свои оценки и характеристики, и они, сразу же обнажая комизм ситуации, приобретают иронические и даже саркастические оттенки... Вносятся и весьма существенные уточнения в описания мемуариста... Далее Шолохов заимствует у Краснова конкретный факт о том, как плакал растроганный старым гимном епископ Гермоген, и после этого кладет уже свой штрих, завершающий комической деталью всю эту комическую ситуацию:
«Кто-то из сановитых гостей... по-простецки рыдал, уткнув бороду в салфетку, измазанную раздавленной зернистой икрой...»[70]
Приведенный отрывок наглядно показывает, насколько автор этой книги далек от непосредственной работы исследователя-текстолога: ни одного вопроса к тексту, его содержанию, обработке мы не встречаем. Не поставлена проблема исторической достоверности вносимых Шолоховым исправлений. Спрашивается, на основании каких сведений, источников он взялся исправлять и дополнять свидетельства одного из главных действующих лиц исторической драмы на Дону? Один лишь этот вопрос вполне достоин специального исследования. Впрочем, в том и только в том, случае, если исследователя интересует поиск и обнаружение истины. А этого-то и не находим мы в книге, посвященной творческой биографии «Тихого Дона». Фактически В.В.Гура взял на себя задачу лишь «благоприятного» комментирования шолоховского текста, не поднимая и не рассматривая ни одной проблемы по существу.
О комичности ситуации осенью 1918 года на Дону, да и во всей России никаких оснований говорить нет. Развал и разгром родины, кровь и слезы тысяч и тысяч русских людей, надвигающиеся новые страдания и жертвы — что может быть во всем этом комичного?
Один из выдающихся русских писателей, современник этих событий Михаил Афанасьевич Булгаков для того же самого «комического» времени нашел в начале 20-й главы «Белой гвардии» иные слова:
«Велик был год и страшен год по рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней».
Отношение Шолохова в этом эпизоде к освободительной борьбе казачества, да и остальной России, борьбе смертельной и кровавой, его равнодушие к ней рождает сомнения в его авторстве. Читая страницы, выдающиеся по силе эмоционального воздействия, по глубине переживания автора за своих героев, за их судьбы, за судьбу всей родной для него земли, просто по-человечески невозможно представить, чтобы эти страницы и «комические» вставки были написаны одной рукой.
Что же касается ученых, выполняющих определенный социальный заказ и в той или иной мере лакирующих и подновляющих фасад «советской литературы», то представляется бесцельным вести диалог и обсуждение с ними проблемы по существу. Слишком отличаются наши представления о том, что есть истина на Земле и каковы могут быть к ней пути. Для тех, кому гражданская война не «комический эпизод», а трагическая эпоха в жизни нашего народа, поиск истины важнее бесплодных попыток с помощью подтасовок и замалчиваний, извращения логики и нарушения здравого смысла подменить исследовательскую работу пустыми словесными упражнениями.
70
В.В.Гура. Как создавался «Тихий Дон». М., 1980, с. 362-363.