Глаз Охотника

— Да-да, мама, именно эти слова не были поняты, — сказала Фэрил.

— О чем ты говоришь, дорогая? По-моему, мы все истолковали правильно, и пророчество исполнилось, — с недоумением произнесла Лора.

— Понять-то поняли, да не всё, — отвечала Фэрил. — Мы ведь думали, что словосочетание «последние из первенцев» означает тех перворожденных потомков Томлина и Пэталь, которые появятся на свет позднее всех и как раз вовремя, чтобы пророчество сбылось. Но эти слова значат гораздо больше, а именно то, что первенцы эти — самые последние из первенцев и после нас линия прервется… Мамочка, я никого не любила так, как Гвилли, и больше уж не полюблю никогда, — Фэрил опустила голову на руки и зарыдала.

Дибби чувствовал себя совершенно беспомощным и просто ума не мог приложить, что ему делать. Арло же достал из кармана платок и незаметно промокнул глаза: хотя никто из домашних не знал Гвилли и никогда не встречался с ним, все они видели, что сердце бедной Фэрил разбито, и скорбели вместе с ней.

Дибби наконец решился заговорить:

— Пап, я все равно не понимаю…

Арло снисходительно посмотрел на сына и пояснил:

— Видишь ли, Дибс, есть люди, которые, однажды полюбив, ни на кого другого больше и смотреть не могут. Твоя сестра — из таких, из однолюбов. Она никогда больше не выйдет замуж, и у нее не будет детей. На ней линия первенцев прервется, и они с Гвилли и вправду останутся навсегда последними из перворожденных потомков Томлина и Пэталь, как и предсказывало пророчество.

Дибби все понял и горько заплакал.

Фэрил наметила отправление в Арден на конец весны, когда станет потеплее, и отец обещал проводить ее. Добрый старик признался, что и в прошлый раз, когда Фэрил уезжала, долго стоял у окна и смотрел ей вслед, но выйти попрощаться не решился: ведь тогда он не выдержал бы и стал умолять дочь остаться, тем самым мешая исполнению предначертанного ей судьбой.

Фэрил была растрогана до глубины души и счастлива, что поедет с отцом. Но их планам не суждено было сбыться, ибо в начале апреля произошло нечто из ряда вон выходящее.

В один из неспокойных весенних вечеров, когда за окнами бушевала гроза и потоками лил дождь, семья собралась за ужином. Не было лишь старших братьев Фэрил, Финча и Холи, которые находились в отъезде. Только все приступили к еде, как сквозь раскаты грома и стук дождя по крыше до их слуха донесся пронзительный звук рога и топот копыт.

Дибби кинулся к запотевшему от сырости окну, наскоро протер его рукавом и вместе с Арло принялся тревожно всматриваться в непроглядную тьму, пытаясь понять, что стряслось.

Фэрил же с Лорой побежали в спальню, откуда вернулись опоясанные ремнями с метательными кинжалами. В руке Фэрил был зажат длинный эльфийский нож.

И вновь неизвестный всадник протрубил в рог. Дибби с беспокойством воззрился на мать и сестру, вооруженных до зубов:

— О Адон! Да что происходит? Нам что, грозит опасность?

— Все может быть, Дибс, — мрачно проговорила Фэрил, и в тот же миг брат ее исчез из комнаты, вернувшись через несколько секунд и неся в руках тяжелые боевые палицы с набалдашниками для себя и отца.

Всадник между тем уже подъезжал к дому. К седлу его лошади была привязана еще одна, на смену. Спешившись, он отбросил с лица капюшон и направился к дверям.

— Это человек, — удивленно пробормотал Дибби, от любопытства чуть не продавив запотевшее стекло головой.

В этот момент темноту прорезала молния, и Фэрил увидела лицо всадника.

— Нет, Дибс, это не человек, а эльф! — вскричала она. — Это Джандрел из Ардена! Наверное, что-то случилось!

И, не дожидаясь стука в дверь, она опрометью кинулась навстречу эльфу и, не обращая внимания на дождь, выбежала во двор.

— Джандрел! Что случилось? Что-нибудь не так?

Мокрое лицо эльфа расплылось в счастливой улыбке.

— Да почему же не так, славная моя Фэрил? Ну что плохого могло случиться? Я приехал за тобой, чтобы забрать тебя в Арден, где ты станешь свидетелем величайшего чуда! У дары Риаты — ребенок!

— Ты что, хочешь сказать, что у Риаты родился ребенок?

— Пока еще нет, но скоро родится! Она носит под сердцем ребенка Уруса! Ну разве это не чудо?

— Но, Джандрел, как это возможно? Ведь эльфийки не могут забеременеть в Митгаре. А если бы и могли, браки между ними и людьми всегда бесплодны.

— Но я ведь так и сказал: это чудо! — воскликнул Джандрел. — Риата послала меня за тобой, она хочет, чтобы ты была рядом, когда это произойдет. Ты сможешь выехать завтра утром?

На непокрытые головы обоих потоками обрушивался холодный дождь, но они не обращали на него внимания.

— А что, это произойдет так скоро? — От удивления и радости у Фэрил даже дыхание перехватило. — Когда должен родиться ребенок?

Джандрел звонко рассмеялся. Лицо его сияло от радости. Он воздел руки к небу и произнес:

— Да откуда же нам знать! Такого чуда никому из эльфов не приходилось видеть уже больше пяти тысяч лет, к тому же тот эльфийский ребенок родился в Адонаре, еще до Заклятия. А при том, что отец ребенка — Урус, мы и вовсе не знаем, что думать и когда ждать родов.

По мокрому, покрытому грязью двору к ним спешили Арло и Дибби с дождевиком Фэрил в руках. Набросив плащ на плечи дочери, отец пригласил Джандрела пройти в дом.

— Двери у нас, конечно, слишком малы для вас, но если постараться, то проползти вы сможете. А ужин уже на столе — только вас и ждет. Лошади в конюшне не поместятся, но в хлеву им тоже будет неплохо.

На следующее утро, десятого апреля 5Э993 года, Фэрил и Джандрел были готовы к отправлению. Прощание было долгим и сердечным. Арло сказал:

— Я бы и хотел просить тебя остаться, да снова не хочу мешать тебе, ибо, видно, так уж тебе на роду написано. Береги себя, моя маленькая.

Дибби обещал передать приветы Финчу и Холи, когда они вернутся домой, а Фэрил попросила его заглянуть еще и к Лейси — передать ей привет, а заодно и навестить девушку, которая была явно неравнодушна к младшему брату дамны.

Лора крепко обняла дочь:

— Твой отец прав — все это тебе предназначено судьбой. Ну а нам остается только сильно по тебе скучать и ждать писем.

— Я обязательно буду писать — так часто, как только получится. Эльфы не часто ездят в Боскиделл, но думаю, что раз в два года точно буду с кем-нибудь отправлять письмецо.

Фэрил в последний раз поцеловала родных и с помощью Джандрела взобралась на вторую лошадь, которая послушно поскакала за лошадью эльфа. Они торопились и, невзирая на отвратительную погоду, четыре дня спустя были уже в Стоунхилле, а следующую ночь провали на ферме Орифа и Нельды. Через день под приветственные крики они проехали под водопадом, а еще спустя сутки достигли эльфийского поселения на северной оконечности долины. Им удалось совершить практически невозможное — за одиннадцать дней проехать почти шестьсот миль и не загнать лошадей.

Риата и Урус буквально светились от счастья.

Фэрил окинула эльфийку внимательным взглядом:

— Джандрел сказал, что у тебя будет ребенок, но, честно говоря, по тебе не заметно…

Риата весело засмеялась:

— По самым приблизительным подсчетам, ребенок родится не раньше октября.

Фэрил прикинула в уме… Еще пять-шестъ месяцев.

— Но как же это получилось, Риата? Я всегда считала, что у эльфов Митгара не может быть детей, а уж тем более от человека.

— Это удивительно, но это правда. И нам с Урусом кажется, что причина кроется в его происхождении. Он ведь не совсем человек.

— Надо мной тяготеет проклятие, — пояснил Урус мысль дары. — По крайней мере, так я думал до сих пор.

Фэрил с удивлением посмотрела на Медведя:

— А что изменилось теперь?

— Теперь я думаю, что никакое это не проклятие, а благословение. — И человек нежно обнял Риату.

Фэрил снова поселилась в маленькой лесной хижине на берегу Тамби, где они с Гвилли провали самые счастливые дни своей жизни. Инарион предусмотрительно никому не передавал их домик, будто догадывался, что Фэрил непременно вернется в долину.