Рождение Шотландии

Давид получил возможность наделять своих друзей крупными владениями в этих провинциях. Среди них был младший представитель семейства из Котентина, короткое имя которого поражало разнообразием вариантов написания, но к тому времени обычно писалось как де Брюс: Роберту де Брюсу было даровано пограничное поместье Аннандейл, находившееся в той области, где шотландская Кумбрия теснила своих английских соседей. Младший сын Алана, шерифа Шропшира, сына бретонского рыцаря из войска Вильгельма Завоевателя, получил Ренфрью и Кайл. Также Давид назначил его Главным Сенешалем (Стюардом, Стюартом). От названия этой должности и получили свою фамилию его потомки. Оба они стали родоначальниками семейств, получивших позднее широкую известность. Другой друг короля, де Морвилль, был назначен коннетаблем, то есть главнокомандующим: как 500 лет спустя осознали ковенантеры, назначение на должность начальника смешанных шотландских вооруженных сил человека со стороны устраняет предмет зависти. Де Морвилль владел Каннингемом. Были и многие другие — Сомервилль, Умфравилль, Линдси, Балиол, Комин, Гордон, Синклер. К этому же списку можно отнести первого Фрезера, хоть и не норманна, а фламандца (как первые Стюарты были бретонцами)[63].

Многие из них получали фьефы от самого Давида. Другим они доставались в качестве приданого. Норманнские рыцари были заядлыми охотниками за богатыми наследницами, и случилось так, что на протяжении следующего века некоторые благородные гэльские династии прерывались и наследственные владения переходили в женские руки: некоторые ярлства в начале Трехсотлетней войны оказались под властью отпрысков подобных союзов. В этой системе было заложено зерно будущих неприятностей, так как некоторые из этих людей приобретали или наследовали другие фьефы во Франции или в Англии и таким образом становились вассалами нескольких государей, что создавало очень щекотливое положение во время войны, что довелось узнать и самому Давиду при Норталлертоне. Тем не менее в основном замысел оправдался. Эти новые вассалы и другие их новые товарищи — ибо англы из Лотиана и гэлы также наделялись вакантными или конфискованными угодьями — составили ядро феодальной системы, поставившей знать в прямые и законные отношения к короне, с одной стороны, и к более мелким помещикам — с другой. А так как король был в состоянии сам подбирать себе людей, он мог следить, чтобы новые фьефы доставались тем, кто умел на практике исполнять публичные обязанности, военные и гражданские, которые теоретически были заложены в статусе крупного ленника. Он укреплял связи вассалов с короной, настаивая на подписании письменных хартий. Хартии были нововведением в закреплении светских земельных владений, хотя в данном случае Давид, возможно, всего лишь продолжал практику, введенную Александром I, а в отношении церковных фьефов они применялись еще во времена Дункана II.

Вводя новую организацию в светскую сферу королевства, Давид придал сходные черты церковной структуре. Его брат уже многое сделал для восстановления церковной дисциплины и провел новые континентальные реформы, пригласив в свое королевство монахов-каноников. Теперь эти реформы энергично проводились и за границей. В конце XI в. (в детские годы Давида) св. Бруно в Гранд-Шартрезе заложил основы нового правила, суровые установления которого были столь хорошо спланированы, что орден, хотя никогда и не добивался широкой популярности, избежал упадка, в то или иное время настигавшего все остальные. Иногда происходили попытки возродить в полной чистоте Устав св. Бенедикта, с его упором на принцип «трудиться и молиться». Замечательным примером может служить деятельность Тирона в Бургундии, но гораздо большего влияния добились цистерцианцы, или белые монахи. Этот орден был основан в 1098 г. в Сито, также в Бургундии, и вскоре из его рядов вышел св. Бернард, один из величайших людей своего времени, в 1115 г. заложивший знаменитый монастырь в Клерво. Цистерцианцы отличались строгим следованием правилам дисциплины, чрезвычайной простотой постройки и отделки своих обителей, вели столь же простую и непритязательную жизнь и придавали большое значение духовной ценности тяжелого труда. В отличие от тиронцев, по большей части обратившихся к ремеслу, они специализировались на сельском хозяйстве. Пустынные места, где они закладывали свои монастыри, в скором времени становились плодородными, а так как их орден, подобно клюнийскому, следовал интернациональному принципу, его идеи быстро распространялись от одного монастыря к другому. Все бенедиктинские ордена высоко ценили также умственный труд, и восстановление Устава св. Бенедикта способствовало великому возрождению учености. Церковные школы были заполнены толпами студентов, общавшихся, естественно, на интернациональной латыни, и они собирались со всех стран вокруг кафедры того или иного знаменитого учителя. Лаон был крупным центром теологии, Шартр — литературы, Париж вобрал в себя цвет новой схоластической философии, а одним из знаменитейших ученых своего времени был шотландец Ричард из аббатства Сен-Виктор. Именно в период правления Давида Абеляр (умерший в 1142 г.) вел интеллектуальную войну со св. Бернардом. Эти великие школы, заложившие основы университетов, на самом деле уже были университетами, правда, еще беспорядочными и неорганизованными, но живыми и жадно стремившимися к учению.

Давид был полностью открыт новым веяниям. Он страстно желал влить в Церковь новую кровь, и когда он реорганизовывал монастырь своих родителей в Данфермлайне, он пригласил туда нескольких бенедиктинцев из Кентербери, школа которых под руководством ученого бургундца Ансельма Бекского завоевала себе высокую репутацию. (В 1140 г. коннетабль де Морвилль привез оттуда монахов, чтобы основать Килвиннинг.) Впрочем, он следил и за трудами новообразованных орденов, и большинство новых монастырей передавал именно им, а среди них особо покровительствовал тем, кто больше всего стремился влиять на жизнь мирян не только в духовной, но и в интеллектуальной и материальной сферах. Уже в 1113 г. Давид призвал монахов Тирона из их материнской обители в Селкирк, а 15 лет спустя переместил их в Келсо, поближе к важному городу Роксборо. Цистерцианцы также привлекли его внимание. Монахи из Клерво основали монастырь в Рьево в Йоркшире; в 1136 г. Давид пригласил их на север и отдал им Мелроз, давно находившийся в запустении[64]. Мелроз колонизировал Ньюбаттл в 1140 г. и Кинлосс 10 лет спустя, и именно из Мелроза принц Генрих привез монахов в основанный им монастырь в Холмултраме в Камберленде. Давид основал еще один монастырь в Берике для монахинь этого ордена. Цистерцианцы привлекли к себе внимание и других покровителей, так как в 1142 г. Фергус, принц Голуэя, пригласил монахов из Клерво и поселил их в Дундреннане, чтобы цивилизовать свое дикое княжество, которое испытывало в этом острую нужду.

Давид не забывал и об орденах, уже действовавших в Шотландии. Его брат выделял на общем фоне августинианцев, а сам Давид в 1118 г. поселил их в Джедборо. В 1128 г. он перевез их из Сент-Эндрюса в Эдинбург и построил для них аббатство Святого Распятия за стенами города у подножия Холма Артура. В 1147 г. он основал для них Камбускеннет неподалеку от Стерлинга, хотя в этот монастырь он привлек их собратьев из Арраса в Пикардии. У августинианцев была младшая, реформированная ветвь, основанная в 1120 г. св. Норбертом в Премонтре близ Лаона: она быстро разрасталась, основав, наряду со множеством других, монастырь в Анике, на территории обширного английского фьефа принца Генриха, откуда в 1150 г. Давид привез монахов, чтобы поселить их на Твиде в Драйборо. По-видимому, этот орден особенно понравился Фергусу Голуэйскому. Несомненно, он привлек симпатии князя своей активной миссионерской деятельностью, ибо тот привез монахов из самого Премонтре в Соулсит. Монахи из Соулсита основали Тунгленд, Дерконгал и новый Уитхорн. Во времена Давида образовывались новые крестовые военные ордена, ордена воинов-монахов: тамплиеров — в 1128 г. и госпитальеров — в 1130 г. Хотя они отличались высоким воинским духом, вскоре у них появились и женские ответвления. Оба возникли в завоеванном крестоносцами Иерусалиме. Следовало ожидать, что они станут очень популярны в Шотландии, но этого не произошло. Тем не менее при Давиде в Шотландском королевстве у обоих орденов появились свои дома: у тамплиеров — в Темпле в Среднем Лотиане, а у рыцарей св. Иоанна — в Торфихене, средневековая церковь которой до сих пор привлекает к себе внимание, больше походя на замок, чем на храм Божий[65]. Эти подробности не столь бесполезны, как может показаться на первый взгляд: они раскрывают интернациональное сознание той эпохи и показывают, как новые веяния проникали в шотландскую культуру[66].

63

Прежде отмечали, но это часто упускается из виду, что имя, образованное от названия поместья, с французской частицей не является доказательством того, что его носитель — норманн. Фамилии получили распространение, когда правящий класс почти целиком говорил по-французски, а идентификация помещика и его поместья существовала чуть ли не до наших дней, хотя мы и выражаем это по-английски. Очевидно, Дугласы происходили из другого племени, но их средневековые представители называли себя де Дуфглас. Выше мы отмечали сочетание французской фамилии Вильгельма Фиц-Дункана и его норвежско-саксоно-гэльского происхождения.

64

В 1148 г. младший пасынок Давида, мягкий и любезный св. Вальтеоф, стал его аббатом.

65

Крестоносная Палестина пережила серьезный удар в 1144 г., когда на нее накатилась новая волна турок-сельджуков, отвоевавшая Эдесское графство. Св. Бернард проповедовал новый крестовый поход, и король Франции Людовик VII с императором приняли крест, отправившись в Палестину в 1147 г. Поход закончился неудачей: Эдесса больше никогда не вернулась под власть крестоносцев, и с этого момента начался упадок их государств.

66

Мисс И. Ф. Грант отмечает любопытную деталь: к тому моменту калди, монахи древнейшего шотландского ордена и преемники колумбовских монахов, включали в свой состав норманнов, и последним настоятелем монастыря калди в Сент-Эндрюсе был Комин.