Любимая женщина Кэссиди

— Ты хочешь сказать, рисовую водку. Это неплохо. Я пробовал.

— Я говорю о его жене. Как у тебя язык поворачивается? Как ты можешь называть ее его женой? Что она хоть когда-нибудь для него сделала? Что она хоть когда-нибудь ему дала? Я скажу тебе, что она ему преподнесла. Чистый ад.

Дверь открылась, вошел Спан с бутылкой бесцветного напитка. Откупорил бутылку, Полин протянула стакан, он ей налил, налил Шили, плеснул ровно столько же в свой стакан.

Полин поднесла стакан к губам, сделала несколько долгих глотков. Грохнула полупустой стакан об стол, повернулась к Шили и объявила:

— Вот что ты наделал. Вместо того чтоб сказать Дорис, где он, сказал его жене.

Спан обогнул стол, подошел к Полин, осведомился:

— Продолжаешь в том же духе?

— Я хочу, чтоб он знал, что наделал. — Она опять подняла стакан, снова сделала длинный глоток. — Шили, я просто давно тебя знаю. Просто очень тебя люблю. А то расколотила бы эту бутылку об твою морду.

Шили встал из-за стола, направился через всю комнату к двери, открыл и вышел.

— Ты меня почти достала, — ласково вымолвил Спан, наклонив голову, словно намеревался боднуть Полин. Взял ее руку, будто хотел поцеловать, и сильно укусил. Полин вскрикнула и отдернула руку.

— Посмотри, что ты сделал, — проговорила она, показывая следы от зубов. — Смотри, смотри!

— Я сказал тебе, оставь Шили в покое. Зачем ты пристаешь к людям?

— Смотри, что ты сделал с моей рукой.

— Это задаток. Еще раз прицепишься к Шили — получишь остальное.

— Давай прямо сейчас, — предложила Полин, пятясь и отгораживаясь столом от Спана. — Ну, давай прямо сейчас.

Спан начал поворачиваться к ней спиной, она наклонилась, схватила бутылку, швырнула в него и едва не попала. Он спокойно стоял, проследив, как бутылка разбилась об стену.

— Давай, — повторяла Полин, — давай, ящерица.

Маленькое гибкое тело Спана метнулось вокруг стола, он, как мелкий зверек, точно рассчитал атаку, налетел на Полин сбоку, схватил, впился зубами в плечо. Полин снова вскрикнула, принялась вырываться.

— Ой, мамочка, — кричала она, — ох, Иисусе!

Она дрожала, очень громко визжала, вертя головой, и стояла на месте, а Спан все кусал ее за руку.

— Кусай! — во все горло вопила она. — Смотрите, что он делает. Загрызет меня насмерть. Да вы только взгляните! Он откусит мне руку.

Потом она превратилась на миг в заинтересованного зрителя, наблюдающего, как Спан кусает женское плечо. Глаза ее чуть расширились, потом вдруг закрылись, крепко зажмурились, она сжала свободную руку в кулак, сильно двинула Спану в лоб. Зубы Спана разжались, он отлетел назад, наткнулся на стул, упал на бок. В руках у Полин очутился другой стул, она замахнулась, прицелившись в Спана. Тот скорчился на полу, загораживая лицо руками, беззвучно упрашивая не бросать стул. Она подняла стул повыше, швырнула, Спан метнулся в сторону, но недостаточно быстро. Стул ударил его по ребрам, и он издал нечто вроде собачьего воя. Полин бросилась на него, а он снова завыл, продолжал выть, катаясь по полу, уклоняясь от мелькающих кулаков.

На мгновение она одолела его, но он вырвался, бросился к двери и выскочил прочь.

Полин рухнула на колени, грозя кулаком в сторону двери, с широко разинутым ртом, хрипло всхлипывая. Упала на пол лицом вниз, принялась колотить кулаками по шершавым доскам и колотила до тех пор, пока не услышала скрип, который заставил ее поднять голову.

Этот скрип издавали пружины койки. Кэссиди медленно принимал сидячее положение.

Полин уставилась на него и простонала:

— Ой, мамочка!

— Дай мне выпить, — сказал Кэссиди, хмуро глядя, как она поднимается с пола. — Давай, спустись, принеси мне бутылку. И не эту вонючую белую дрянь. Ржаное виски.

Полин радостно улыбнулась, утерла ладонями заплаканное лицо.

— Скажи Ланди, пускай запишет за мной, — добавил он и тут вспомнил про пачку денег в брючном кармане. Сунул руку под тонкое одеяло и обнаружил, что брюк на нем нет. Только хлопчатобумажные трусы.

Полин быстро выскочила из комнаты. Кэссиди неподвижно и прямо сидел на кровати, гадая, что стало с его штанами. В них, черт возьми, было долларов восемьдесят. Крепко и мрачно сжав губы, он сказал себе, что эти восемьдесят долларов ему нужны, больше у него ничего нет. И вдруг припомнил кое-что поважней денег. Сильная боль миновала, осталась тупая, ноющая, и та утихала. Он чувствовал, как опять обретает рассудок и ясность мыслей. Поднял руку, ощупал шишку на голове. Прикосновение вызвало резкую боль, но это был просто ушиб, не глубокая рана. Шишка сухая, стало быть, кожа не порвана, просто серьезная шишка, и все.

Дверь открылась, вошла Полин с бутылкой ржаного виски и пачкой сигарет. Раскурила две сигареты, почти доверху налила два стакана, пододвинула к койке стул, села и протянула Кэссиди сигарету и выпивку.

Кэссиди хлебнул виски и покачал головой:

— Полин, не хочу тебя утруждать, но мне надо воды. Желудок совсем пустой, придется запивать.

— Ну конечно, мой сладкий, пожалуйста. — Она снова выскочила из комнаты и вернулась со стаканом воды.

— Спасибо, — сказал Кэссиди и быстро проглотил большую порцию виски.

Полин улыбнулась ему:

— Теперь глотни воды, милый. Запей.

Он хлебнул воды. Повторил операцию с виски и водой. Затянулся сигаретой, очень глубоко вдохнул, медленно выпустил дым, ухмыльнулся и объявил:

— Вот теперь лучше.

— Замечательно, дорогой. Просто чудесно.

Он выпил еще виски.

— Теперь слушай, милый, — сказала Полин. — Если я что-то могу сделать, ты только скажи. Все, что хочешь.

— Просто сиди здесь, — попросил он. — Просто сиди, пей со мной.

Они подняли стаканы и выпили, глядя друг на друга. Потом в небе внезапно сердито треснул электрический разряд, и Полин тихо взвизгнула. Кэссиди быстро глянул в окно, увидел почти кромешную тьму. В высоте вновь прозвучал резкий треск, за ним глухой басистый раскат.

— Вот, — сказала Полин, — пей еще.

Она снова наполнила его стакан, протянула ему, налила себе. Кэссиди отхлебнул виски, запил водой. Поднял стакан, чтобы снова хлебнуть, и тут заметил, как Полин сидит и смотрит на него. Ее очень худое, очень бледное лицо было бледнее обычного, взгляд необычайно острый, глаза необычайно яркие.

— Не подумай ничего такого, — сказала она, — будто Спан мне не нужен. По-моему, мне всегда нужен Спан.

Кэссиди опустил стакан на пол, закурил другую сигарету.

— Только если ты захочешь увести меня у Спана, — продолжала Полин, — я думаю, сможешь.

Он криво усмехнулся и покачал головой.

— Ну, в любом случае, — добавила она, — можешь попробовать.

Снова треснуло, грянуло, раскатилось высоко в воздухе над “Заведением Ланди”, Полин сильно вздрогнула и пролила немного виски на одеяло на ногах Кэссиди.

— Ох, Боже, — вздохнула она. — Иисусе.

— Это просто погода, — сказал он, кладя ей на плечо руку, чтобы подбодрить.

Но она все дрожала, и губы тряслись.

— Ты только послушай. Я до смерти боюсь таких звуков. Думаю, будто пришел конец света.

— Вполне возможно.

— Ой, нет, — поспешно спохватилась она. — Нет, пожалуйста, Кэссиди, не надо так говорить.

— Ну, просто допустим. Какая разница?

— Ох, ради Бога. Пожалуйста, милый, не говори так. Прошу тебя, пожалуйста. — Виски из ее стакана лилось на одеяло, потом она бросила стакан, он скатился к изножью кровати. Она опять принялась всхлипывать, обняла ноги Кэссиди под одеялом, стиснула, поднялась выше, к коленям, еще выше.

Он схватил ее за руки:

— Эй, куда?

— Поверь мне. Не скажу, будто мне Спан не нужен.

— Так чего ж тебе нужно?

— Разве нельзя нам всего разок? Только раз?

— Нет, — сказал он. Ему было жалко ее, но никак нельзя было ни говорить, ни показывать это, и Кэссиди сердито рявкнул: — Не можешь как следует удержать стакан с виски — катись отсюда ко всем чертям.

— Я не пьяная, милый. Не злись на меня.