Страница 12 из 21
Как вы с Бадером погуляли?
Неплохо.
Ты не хочешь говорить об этом?
Говорить особо не о чем. Мы поднялись в кабинке. И спустились пешком.
Вы разговаривали?
Он говорил, мне показалось, о войне. А я старался поддержать разговор насколько мог.
Вы смеялись?
Нет, такого я не помню.
Жалко.
Но он купил мне мороженое.
Правда?
Большое такое мороженое.
Здорово.
Под конец мы даже сдружились. Оказалось, у нас есть общие интересы.
Какие?
Я не совсем уверен. По-моему, еда и готовка. Хотя это может оказаться чем-нибудь другим.
Чем?
Я бы не хотел говорить.
Не хотел говорить?
Нет.
Нина!
Да? Что случилось?
У меня заработал рептильный мозг.
Что?
Рептильный мозг.
Да?
Это было очень странно и казалось немного нереальным, но в то же время очень реальным, понимаешь, да? Почти как театр.
Угу.
Хочешь, расскажу подробнее?
Пожалуй.
Я сидел и думал о театре, как обычно, и даже собирался записать что-то, достойное записывания, когда уловил краем глаза некое движение.
У-у.
И мозг в ту же секунду приказал выбросить в кровь какое-то сигнальное вещество, не знаю точно, как оно называлось, мне известны лишь адреналин, серотонин или допамин, возможно, это одно из них и было. Я вдруг почувствовал в спине и во лбу какое-то молниеносное возбуждение, теплый импульс, мускулы напряглись, и я понял, что еще секунда — и я взмахну рукой, левой, кажется, и впаду в панику.
Господи!
Знаешь, что это было? Что я видел?
Нет.
Это был тот ярлычок от чайного пакетика, там где надпись «Липтон», хотя в данном случае это был «Teeka
Ого.
Бумажный хвостик дергался туда-сюда вдоль стенки чашки, и мой рептильный мозг, видимо, принял его за ядовитого паука и приготовился убить. Это был вопрос жизни и смерти, понимаешь?
Еще бы.
Решалось, кто кого — я его или он меня.
Как драматично.
Скажи, а? Театр в своем почти идеальном виде. Нина, мне нужно время, чтобы пережить это происшествие. Я пойду прогуляюсь, ладно?
Конечно.
Я хочу этажерку для цветов.
Да?
С большим папоротником сверху.
Твой день рождения только что прошел.
Я все-таки решил сказать, чтобы ты в следующий раз знала, что мне дарить.
Хорошо.
Этажерка должна быть примерно вот такой высоты, и папоротник тоже приличного размера.
Поняла.
Я поставлю ее дома, справа от письменного стола. У окна.
С чего вдруг ты стал думать об этом?
Не знаю.
Перестань говорить «не знаю».
А если я не знаю?
Знаешь отлично, это просто способ оборвать разговор и снова уйти в себя.
Понял.
Так почему ты стал думать об этажерке?
Я видел сотни фотографий людей театра на фоне этажерки. Актеров, режиссеров, драматургов. У каждого из них есть этажерка. Даже у Дарвина была.
Дарвина?
Да.
Разве он увлекался театром?
Это как посмотреть. Теория эволюции — некоторым образом тоже театр.
А некоторым образом — ничуть нет.
Ну, это зависит от широты мышления.
Ты серьезно думаешь, что этажерка, папоротник и театральное устройство мышления как-то связаны?
Одно предполагает другое.
То есть папоротник с этажеркой не существуют без театрального мышления?
И наоборот.
Наоборот тоже?
Так оно устроено. Вдруг взаимосвязь этого стала мне совершенно очевидна. Представляешь, раньше я ее не видел! Идиот.
Но это весьма радикальная мысль.
Возможно.
Ты радикал?
Возможно и это, но ждать до следующего дня рождения я не могу.
Не можешь?
Каждую минуту в моей голове гибнут впустую мысли, пригодные для пьесы.
С этим ты вряд ли можешь жить.
Не могу. Я рад, что ты меня понимаешь. Ты не будешь против, если я куплю этажерку и папоротник из своих денег?
Да нет.
Думаешь, это можно найти в Перемешках?
Я не знаю никаких Перемешек.
Телеман!
У?
Ты разговариваешь во сне.
Что?
И мешаешь мне спать.
Я разговаривал?
Да.
И что говорил?
А сам как думаешь? Я никак не думаю. Не знаю.
Перестань говорить, что ты не знаешь.
Я правда не знаю, что я говорил во сне. Потому что в это время спал.
Ты говорил о другой женщине.
Правда?
Да.
О какой?
Ты не сказал. Но ты должен был ее спасти. Ты сказал, что должен ее спасти.
Я так сказал?
Да.
Так это была... ты.
Нет, не я.
Слушай, наверно, мне лучше знать, что мне снилось.
Ты меня спасал?
Да. Тебя кто-то захватил в плен.
Кто?
Немцы.
Какие немцы?
Думаю, театральные. Мне они не понравились. А потом схватили тебя. А я тебя спас.
Ого. Да ты герой.
А ты как думала.
Еще поспим несколько часиков?
Давай.
Но Телеману не спится. Он чувствует, что едва не прокололся. Так дальше жить нельзя. Попробовать предложить Нине разъехаться по разным спальням? Но к этому надо тщательно приготовиться, чтобы не вызвать ненароком обиды. Придется свалить все на театр, сказать, что идеи приходят и днем и ночью и надо включать свет, чтобы что-то записать, уж не говоря о том, чтобы вслух побеседовать с самим собой или посмеяться, а иной раз и поплакать, невзирая на время суток. А ему не хочется никого беспокоить. Это не в его характере — мешать людям. Не Нине это рассказывать. Она-то знает, сколько лет он помогал другим драматургам. Бывало, и переписывал все за них. Вечно оставаясь в тени. Но теперь — хватит. Он их всех сделает. Они думают, их писанина — это театр. Ёшкин кот. Вот то, что он напишет!..
Телеман сжимает кулаки и, вскинув руки над головой, принимается лупить воздух. Он делает несколько выпадов, приговаривая «АХ!», а потом: «ТЕАТР». И он говорит: «АХ! ТЕАТР!» И говорит: «Черт! Ёшкин кот! ТЕАТР! АХ!»
Что ты делаешь?
Ничего.
Ты боксируешь с воздухом?
Уже нет.
Но боксировал?
Да.
Это не должно меня насторожить?
Думаю, нет.
Ты в порядке?
Более или менее.
А что ты говорил, когда боксировал?
Ничего.
Не говори «ничего». Я же слышала.
Ничего серьезного.
А если серьезно?
Я говорил: театр.
Театр?
Да.
Ты действительно помешан на театре, Телеман.
Да.
Ты любишь театр.
Да.
Когда ты начнешь писать?
Скоро.
Слушай, я вот о чем думаю.
Да?
Что-то мы давно с тобой не занимались любовью.
Разве?
Да.
У-у.
Чтобы этот отпуск мог считаться удачным, надо бы нам было этим заняться уже не один раз.
Ты не считаешь отпуск удачным?
Ну, не то чтобы.
Но не по-настоящему хорошим?
Нет.
А сколько раз нам надо было бы уже этим заняться?
Дюжину.
Ого. Двенадцать раз?
Да, если честно.
По-моему, отпуск и так идет отлично.
Я не спорю. Но чтобы все было совсем-совсем прекрасно, хорошо бы...
Не надо требовать от жизни нереального.
По-моему, это вполне скромные запросы.
Когда человек ждет слишком многого, он легко разочаровывается.
Я не жду слишком многого.
Телеман, тебе надо научиться любить простые радости.
Переспать с тобой и есть простая радость.
Не болтай.
Тогда в другой раз?
Угу.