Мулей

14 июня

Оказывается, Консуэло ревнует меня к Луису. Она догадалась, что происходит, ворвалась ко мне в номер, ломала руки и кричала, чтобы я выбирала между ней и Луисом. Я честно не догадывалась, что она к нему так неровно дышит, и постаралась объяснить, что для меня эта связь ничего не значит, ну просто так вышло, и что ей надо было сказать мне раньше, и что с этого дня Луис в ее полном распоряжении, но она не унималась, называла меня шлюхой и прочими приятными словами, потом поплакала и успокоилась и рассказала, что орлица так и не желает признавать собственного птенца и весь персонал боится, что он того гляди помрет, мне даже показалось, что она бесится из-за птенца, а Луис — это так, повод. Бешеные испанские страсти. Потом она обучала меня карточной игре, но я ничего не поняла. Потом она ушла. Мне совершенно непонятно, с какой стати кто-то ждет от меня понимания своих чувств и мыслей, которыми даже не готов со мной поделиться. Вот с этими заморочками мне точно не жаль расставаться.

17 июня

Начала бегать по ночам. Тренируюсь перелезать через заборы. Большой полет должен начаться с того, что я перелезу на аэродром через колючую проволоку. В кино я видела, что обычно на колючку кидают что-нибудь плотное, чтобы меньше пораниться. Думаю, гостиничное одеяло сойдет. Кроме того, шью себе камуфляж из палатки, купила ее в торговом центре. Там же купила геймбой и пару игр, причем исключительно поддавшись напору продавца. Я несколько раз проходила мимо него, и каждый раз он пытался что-нибудь мне впарить, карту памяти для фотоаппарата, бинокль, мини-телевизор, хоть что-нибудь, а когда я шла мимо в третий раз, он зазвал меня внутрь и подробно рассказал о каждом товаре, где он выпущен, кем, сравнил разные фирмы, это было так спокойно, так обстоятельно, так хорошо, а за стеклом лежали тысячи разных штучек, все чистые, аккуратные, и мне стало стыдно, что человек из кожи вон лезет, а я такая черствая, ну и купила какую-то мелочовку, и он не забыл упомянуть, что я плачу за нее гораздо меньше реальной цены и только потому, что это я, он не делает скидки всем подряд, но только мне, потому что у меня такой грустный вид. И добавил, что девушкам моего возраста не положено грустить и что, может быть, хорошая игра поднимет мне настроение.

18 июня

Отдала геймбой с играми девочке, с которой мы одновременно завтракали в отеле. Но ее отец вернул мне все и сказал на плохом немецко-английском, что девочка, ее зовут Анжела, не может принимать такие дорогие подарки от чужих. Я сказала, что подарила геймбой без всякой задней мысли и что мне будет приятно, если он останется у девочки. Но папаша упирался. И в конце концов мне пришлось наврать, что я купила игрушку в подарок девочке, которая внезапно заболела и не может больше играть и вряд ли доживет до конца недели, для пущего эффекта я несколько секунд смотрела на него своими ланьими глазами, и он конечно сломался, взял и долго благодарил. Но грустно, что приходится врать, чтобы сделать доброе дело. Так не должно быть. Но строго говоря, это ведь не совсем ложь. К сожалению.

19 июня

Меня умиляют близкие и друзья самоубийц, когда они говорят, что ничто не указывало на такой исход. Покойный до самого конца вел себя совершенно нормально, говорят они. Это особенно углубляет трагизм трагедии и превращает покойного в мистическую личность, которую никто не в состоянии постичь до конца. А родным и близким не остается ничего другого, как признать, что случившееся нельзя объяснить разумным образом. Причины, побудившие умершего выбрать смерть, навсегда останутся неясными для окружающих. Я бы вряд ли решилась на такое, будь у меня родные, ведь я бы знала, что их ждут годы ада, если я покончу с собой. Но поскольку семьи у меня уже нет, я могу позволить себе полностью игнорировать эту сторону проблемы.

Возможно, Кшиштоф задним числом будет утверждать, что он видел, что дело плохо, но его, скорей всего, никто не удосужится опросить. А Констанции с психогейром придется сказать, что они ничего подобного не ожидали. И Консуэло с Луисом тоже. Намекнуть им на то, что творится у меня в душе, равнозначно просьбе о помощи, но я не готова принять помощь, так что моя участь — носить маску и старательно посылать вовне сигналы «все хорошо», но не «отлично», иначе это вызовет подозрения. В общем, тут главное держать язык за зубами. Поэтому в ближайшие дни я собираюсь вести разгульную жизнь, по возможности в большой компании, трепаться с народом обо всем на свете и с жаром делиться планами на будущее, которые они потом будут обсуждать, не зная, как свести одно с другим и вообще с чем бы то ни было. И какого черта тратить время на то, чтобы морочить людям голову? Зачем? Ответить на этот вопрос я не могу. Но почему бы и нет? Раз мне это доставляет хоть какую-то радость.

20 июня

Сегодня на заре я добежала до аквапарка, перелезла через ограду и побыла там в одиночестве. Я села наверху самой высокой горки и смотрела, как первый слабый свет просочился со стороны Африки, и у меня возникло ощущение, будто я смотрю фильм о себе самой. Безлюдный парк развлечений внезапно стал мною. Я была запертым пустым аквапарком. Повсюду горки, они окрашены в яркие, манящие цвета, но сейчас, в полутьме, кажутся бледными и серыми. Вода отключена, поэтому кататься с них нельзя. Все вокруг создано для веселья, но сейчас бесцветно и безводно. Мне стало пронзительно жалко себя, и я подумала, что мечтаю, чтобы этот фильм поскорее кончился.

21 июня

Посреди ночи позвонила Консуэло и сказала, что мама-орлица вроде приняла своего малыша и что это надо отпраздновать. Еще бы! Я всегда готова поучаствовать во всем, что люди считают веселым, чтобы они потом говорили, что Юлия была очень компанейская и вроде бы вполне нормальная девчонка.

Потом позвонил Кшиштоф. Он сперва очень обрадовался, что птенец вроде бы спасен, но потом всерьез расстроился, когда я без обиняков заявила ему, что он, Кшиштоф то есть, не в моем вкусе. Мне показалось, что лучше сказать это прямо. Хотя говорить такие слова больно, особенно потому что это неправда. Он нравится мне все больше и больше, но это нечестно будет с моей стороны — подогревать наши отношения, раз я знаю, что скоро в живых останется лишь один из нас. Ему надо дальше строить свою жизнь. Пускай садится в свою красивую машину, едет в Польшу и найдет там себе зазнобу. Я думаю отписать ему денег за все, что я заставила и еще заставлю его пережить.

22 июня

Летала с Консуэло и получила разрешение взлететь самой, она не дотрагивалась до ручек. Даже вспотела, пытаясь на ветру удерживать самолет ровно, и в первый раз почувствовала, что это я лечу. Теперь я уверена, что справлюсь. И готова исполнить план в ближайшие дни. Мне надо только еще кое-что утрясти.

23 июня

Написала письмо папиному адвокату, попросила немедленно продать дом со всей начинкой и машинами за цену максимального предложения и на вырученные деньги учредить Фонд помощи суицидалам имени Юлии. Я распорядилась, чтобы деньги были пущены в рост с таким расчетом, чтобы ежегодно можно было выдавать восемь-десять стипендий размером в пятьдесят — сто тысяч крон. Я желаю, чтобы в комиссию по распределению денег вошел один бывший папин коллега и один экс-суицидник (его они пусть найдут сами). Эта комиссия должна рассматривать прошения по мере поступления. Устанавливать какие-то сроки подачи заявлений по-моему глупо, потому что желание жить или умереть возникает и проходит в любой момент в течение всего года. Я приложила список требований, которые должны быть выполнены для того, чтобы заявление могло быть рассмотрено. Например, недостаточно немного хандрить. Соискатель должен документально доказать, что находится в подавленном состоянии давно и обращался за помощью. Деньги из фонда могут использоваться как угодно, лишь бы суицидалу стало легче жить, на них нельзя только покупать орудия самоубийства. В остальном же человек волен исполнять все свои желания — путешествовать, покупать себе друзей, лошадей, собак, музыкальные инструменты, да что угодно. Разрешается обращаться за грантом несколько раз, через год после получения денег грантополучатель должен предоставить фонду небольшой отчет, на что они пошли и был ли от них прок. Проблемой такого фонда наверняка станет то, что некоторые суицидалы трудно воспримут отказ, возможно для кого-то он станет последней каплей, но тут уж что поделаешь, всех спасти невозможно. К тому же и нежелательно, наверное. Кто всерьез хочет умереть, пусть умрет. А тех, кто думает, что хочет смерти, но в глубине души мечтает жить, — а я убеждена, что таких большинство, — отказ вряд ли глубоко потрясет.