Дом Зеора

— Кажется, здесь живут, — сказал Валлерой с сомнением.

— Ни одной живой души в округе пяти миль. Эта станция содержится департаментом дорог.

Клид провел лошадь под навес.

Валлерой последовал его примеру и обнаружил стойло, защищенное от ветра и дождя каменной стеной, отходящей от здания, как контрфорс. Проследив взглядом остатки строений на земле, Валлерой сказал:

— Похоже на восстановленные довоенные постройки.

— Так и есть. Мы многое реконструируем. Община Фрихилл специализируется в археологических раскопках и получает от них неплохую прибыль.

Насыпая зерно в корыто для лошадей, Валлерой спросил:

— Это они заново открыли фотографию?

— Да. Одновременно с еще несколькими исследователями… но нам еще многое предстоит тут узнать. Древние в области химии совершали чудеса.

Современные саймы тоже, подумал Валлерой. Но ничего не сказал. Незачем подчеркивать слабость технологии дженов. Он работал молча.

Позаботившись о лошадях, они ненадолго задержались, глядя на закат над долиной. Это был один из тех ясных осенних закатов, которые каждое серое облачко окрашивают в яркие цвета… великолепный конец великолепного дня. Они вместе смотрели, как уходит под горизонт солнце, освобождая небо для первых звезд. И только быстро падающая температура напоминала о том, что лето не будет тянуться бесконечно.

Немного погодя они занесли дрова и развели огонь в великолепном каменном очаге. На взгляд Валлероя, маленький дом был сооружен вокруг очага, рассчитанного на гораздо большее помещение. Вскоре в комнате стало тепло и уютно. Рис, которым их снабдили на кухне Имила, издавал аромат, от которого рот заполнялся слюной.

Клид разделил приготовленное блюдо надвое, а Валлерой тем временем поджарил ореховый хлеб.

— Хочется поменять Зинтера на главного повара Имила, — сказал Клид.

Валлерой посмотрел на жилистого темноволосого сайма.

— Вы серьезно?

— Нет, но хотел бы. Очень вкусно.

Валлерой рассмеялся и с аппетитом принялся есть. Несомненно, это один из лучших его обедов. Похоже на взбитые сливки в апельсиновом соусе, но одновременно хрустит, как яблоки, а на вкус остро, как с гвоздикой, и сладко.

— Вот что я вам скажу, — заговорил Валлерой, — может, за портрет нам удастся купить рецепт этого блюда.

— Прекрасное предложение. Как только вернемся домой, отправлю делегацию для переговоров.

Они ели с аппетитом, обостренным дорогой, и не разговаривали. Потом, опустив чашки в ведро с водой, вышли, сели на деревянное крыльцо и принялись грызть яблоки. Встала огромная медная луна и зачаровывала ночь своим сиянием. На фоне треска цикад и негромкого журчания ручья изредка слышался вой койотов, бросавших вызов господству луны. Валлерой набрал полные легкие воздуха, насыщенного ароматом недавно убранных полей, и глубоко вздохнул. Зачарованная ночь, словно не знающая времени.

— Знаете, — сказал Клид, — я никогда не был так счастлив.

— Я собирался сказать то же самое. Хотя Эйшу мы не нашли, а Стэйси, вероятно, развешивает плакаты с моим портретом и надписью «Разыскивается за дезертирство»… я чувствую себя счастливым.

Бросив яблочную сердцевину в сад, Клид ответил:

— Думаю, я знаю, почему счастлив. Это временное состояние. Оно долго не продлится, но… — он помолчал, с сомнением глядя на Валлероя. — Никому не скажете?

— Мои уста навсегда запечатаны! Так в чем секрет вашего счастья?

— В расписании. Вернее, в его отсутствии. Последние восемь ночей я сплю без перерывов, ем без срочных вызовов, и мне не требуется все время смотреть на часы.

По—английски Валлерой ответил:

— Мы называем это отпуском. Делайте так каждый год.

— Отпуск. — Клид произнес это слово, подражая интонации Валлероя. Потом произнес его эквивалент на саймском. — Теперь я понимаю, почему так много споров бывает из—за назначений.

— Вы хотите сказать, что у вас не бывает отпусков?

— Ни одного с самого перехода. В Зеоре всегда не хватает проводников.

— Вам нужно начать программу профессиональной подготовки, чтобы их было больше.

— Проводниками рождаются, их не просто готовят. И рождаются они очень редко.

— Тогда нужна программа набора новобранцев, призванная привлечь больше проводников.

— Большинство проводников даже не знают, что они проводники, если не проходят разъединение вскоре после перехода. И для проводника разъединение гораздо тяжелей, чем для обычного сайма.

— Неужели проводники настолько отличаются?

— О, да. И анатомически, и психологически. Отдельная мутация. Некоторые считают ее наиболее совершенной: если бы все саймы были проводниками, Зелеродов Рок не поджидал бы нас.

— Этого я никогда не понимал. Откуда такое апокалиптическое видение?

— Подумайте сами… джанкт совершает двенадцать—тринадцать убийств в год. Каждый год своей взрослой жизни. Сто лет назад средняя продолжительность этой взрослой жизни составляла двадцать лет. Большинство саймов погибало от патологических осложнений во время перехода. Сегодня уровень выживаемости восемьдесят процентов, и продолжительность жизни саймов возросла. Обычный сайм доживает до шестидесяти—семидесяти лет. А знаете, сколько лет дедушке?

— Нет.

— Сто пять. И за всю жизнь он ни разу никого не убил. Это более тысячи дженов, которые могли бы быть убитыми.

— Теперь понимаю. — Валлерой немного подумал, выстраивая в сознании все факторы. И каждый из них приводил к увеличению числа дженов, убиваемых ежегодно. — А что будет с саймами, когда исчезнут все джены?

— Они умрут.

Проводник негромко произнёс в ночи это слово. Треск цикад поднялся крещендо, потом неожиданно на мгновение смолк, как смолкают гости на приеме, смущенные слишком откровенной ремаркой.

Валлерой затаил дыхание. Он словно боялся, что насекомые сейчас произнесут приговор судьбы… как будто они что—то знают и понимают. Но треск возобновился, и Валлерой вздохнул: странное ощущение рассеялось.

— В таком случае Тектон должен усилить набор… провести мощную профессиональную кампанию… использовать массовую психологию…

Вытянув длинные ноги и полусклонившись на ступеньках, Клид смотрел на звезды.

— Все это не только незаконно у нас, но об этом никто не слышал. Общество дженов достигло высоких достижений в области, совершенно неизвестной у нас. У нас есть фотография, есть производство удобрений, остатки электроники и определенный опыт в химии. У вас промышленность, основанная на массовом производстве, математическая социология и разнообразные фундаментальные познания, абсолютно отсутствующие у нас.

— Прекрасная ситуация для союза?

— Ситуация, требующая союза. Иного выхода нет. Вопрос только в том, проживет ли раса до создания этого союза.

Валлерой по длинной дуге пустил яблочную сердцевину к луне.

— Если проводники будут стоять между обычными саймами и дженами, у вас есть шанс.

— Но лишь очень небольшой. — Клид подобрал ноги и повернулся к джену. Во всех линиях его подтянутой фигуры чувствовалось сдерживаемое возбуждение. — Союз саймов и дженов вначале будет основан на вере в проводников. Но со временем все саймы станут проводниками. И дженам больше не нужно будет опасаться любого сайма. Тогда проводники станут обычными людьми… а не рабами своих способностей, о которых они никогда не просили. — Он сделал жест. — Посмотрите на звезды и скажите, что вы видите.

— Тысячи точек.

— В старых книгах говорится, что это солнца… множество таких солнц, как наше, и вероятно, с планетами, такими, как наша. Может, даже с людьми, как мы, кто знает? Древние лишь начинали исследовать этот мир, когда началась мутация.

— Исследовать небо?

Валлерой не мог поверить, но могучее видение, в которое верил Клид, казалось необычайно важным в этот вечер.

— Хью, они на самом деле ходили по Луне и по Марсу! И посылали корабли еще дальше. — Клид взял Валлероя за руку, сжал его костлявые запястья, чтобы показать разницу между простотой рук джена и сложной гармонией контуров сайма. — Взгляните на наши руки и скажите: разве они не принадлежат друг другу! Объединившись, человечество достигнет звезд… и пойдет дальше… Не будет предела нашим достижениям, если мы прекратим убивать друг друга и научимся использовать свои сильные и слабые стороны.