Страница 9 из 12
У сердобольной продавщицы еще и пластырь нашелся, чтобы залепить Лесину стертую ногу.
Словом, из магазина девушка вышла донельзя довольной. И преображенной.
Витрины тихого переулочка, по которому она отправилась в сторону центра, отражали уже не секретаршу-отличницу, которая вчера предприняла робкую попытку стать, хотя бы на один вечер, раскованной соблазнительницей. Теперь в стеклах бутиков и продмагов, мимо которых шла Леся, мелькала Девушка в Черном. Стиль то ли байкерши, то ли скейтерши, то ли «оторви и брось», то ли «я вся твоя»…
Когда Леся очнулась от эйфории покупок, то обнаружила, что находится в той части столицы, где, кажется, еще ни разу в жизни не бывала. Для Леси, осваивавшей Москву, практически не осталось «белых пятен» внутри Садового кольца (как и на «Коломенской», где она снимала квартиру, и близ «Университета»). Однако участок, где она шла, пока оставался для нее табула раса, чистым листом. Генеральное направление – в сторону Кремля – девушка выдерживала, а вот переулки казались совсем незнакомыми.
Людей по случаю солнечного воскресенья на улицах встречалось мало. Одинокая старушка протащится в продуктовый, неопохмеленный собаковод выведет свою питомицу, пронесется с загнанным видом парочка абитуриентов…
На перекрестье двух улиц Леся наткнулась на вывеску: «Салон красоты „Огюст Ренуар“. Судя по громадным копиям картин одноименного художника в витринах (одна – „Портрет Жанны Самари“, вторая – „Танец в городе“), салон был не из дешевых. Однако свое преображение Леся отнюдь не завершила, после покупок дизайнерских вещей в крови бурлила здоровая наглость, поэтому девушка смело толкнула дверь внутрь.
Разумеется, салон оказался куда богаче, нежели цирюльня в окраинной многоэтажке, где обычно приводила себя в порядок Леся.
От стойки немедленно поднялась холеная девушка в форменной блузке с бейджем и с заученной улыбкой спросила:
– Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
Чем наглее обращаешься с подобными барышнями, тем больше они тебя уважают – это столичное правило Леся уже успела усвоить. Она небрежно молвила:
– Вот, решила опробовать ваш салон. Мне нужно сделать стрижку и покраситься. Прямо сейчас.
Кресла в парикмахерской пустовали. Летнее воскресенье – совсем не горячее время в салонах красоты.
– Одну минуту, я узнаю, – рецепционистка углубилась в компьютер. После глубокомысленного изучения проговорила: – Мастер освободится через пятнадцать минут. Будете ждать?
– Подожду, – снисходительно бросила Леся.
«Интересно, от чего освободится мастер? – подумала она, оглядывая пустой зал. – От сна?»
– Присаживайтесь, – выдавила улыбку рецепционистка, – принести вам чай или кофе?
– Кофе, пожалуйста, – милостиво кивнула девушка, – только без сливок и сахара.
Дежурная испарилась. В соревновании понтов – обычном московском спорте – они с Лесей пока, пожалуй, сыграли вничью.
Вскоре явился кофе (хотя и не эспрессо, однако гораздо лучше, чем из пластикового стаканчика на Курском вокзале). Следом подтянулась парикмахерша. Она с первого взгляда показалась Лесе совсем иной, чем рецепционистка: теплой и уютной, словно булочка. В голове мелькнуло: «Могу держать пари, родом она не из столицы».
– Здравствуйте, – радушно молвила мастерица. – Присаживайтесь, свой рюкзачок можете поставить сюда. Пойдемте теперь головку помоем.
Когда парикмахерша выслушала пожелания Леси, она искренне огорчилась.
– Ох, зачем, деточка? У тебя такой модный цвет волос, практически натуральная блондинка, да ты и не красилась никогда, верно?
– Нет, но хочу! – весело заявила Леся. – Есть идея измениться, кардинально и радикально.
– Экспериментов хочется? Дело хозяйское… Впрочем, вы, молодые, как над собой ни издеваетесь, все вам к лицу. Что ж, головка у тебя красивая…
В глазах мастерицы, заметила Леся в зеркале, сверкнул огонек вдохновения.
Ближайший час был заполнен милой болтовней двух женщин. Только Леся, повинуясь внезапно накатившему вдохновению, наврала о себе практически все. Ее теперь звали Кристина, и училась она не на юрфаке, а в «Щуке», и приехала в столицу не из Сибири, а из «Владика», то есть Владивостока.
«А что, – думала Леся, – когда-то я мечтала стать артисткой, и у меня получалось, я даже в студии в Доме культуры блистала… А имя сменить вообще раз плюнуть: говорят, проститутки, что в Москву приезжают, все поголовно переименовываются. Они себе внушают, что на время работы другими людьми становятся, поэтому все, чем они занимаются, происходит как бы не с ними…»
Плавное течение их с мастерицей разговора затормозилось лишь единожды, когда роскошные светлые волосы упали на черную простыню, в которую была укутана Леся, и на шее у нее обнажилась татуировка: небольшой жук-скарабей, вгрызающийся в основание черепа.
– Ой, деточка! – непосредственно воскликнула мастерица, узрев скарабея. – А ты непростая!
– Люди все непростые, – философски ответствовала Леся. А что она могла еще сказать? Ведь не сообщать же случайной собеседнице, что она сделала татушку, пытаясь первый раз перемениться, когда в десятом классе влюбилась в наглого рокера Макса. Макс так и не догадался о ее чувствах, и Лесино стремление изменить свой характер и судьбу окончилось тогда ничем. А скарабей, надежно прикрытый волосами, стал ее талисманом, тайной, о которой не знала даже мама. И вот теперь татушка впервые является свету…
В конце стрижки Леся зажмурила глаза и открыла их только, когда парикмахерша удовлетворенно сказала: «Ну, вот и все».
Преображение оказалось полнейшим. В первый момент Леся даже не узнала себя в зеркале. Очень короткий, мальчишеский ежик, к тому же выкрашенный в черный цвет, обнажил высокий лоб, аккуратные ушки, длинную шею. Карие глаза еще больше потемнели, смотрели упрямо, с вызовом.
Девушка дала цирюльнице огромные (в ее понимании) чаевые – сто рублей и спросила, откуда та родом.
– Из Екатеринбурга, – был ответ.
Интуиция Лесю не обманула: мастерица оказалась не москвичкой.
Парикмахерша добавила с оттенком грусти:
– Шестнадцать лет, как приехала пробиваться – с тех пор и бьюсь. Как рыба об лед.
Стрижка обошлась примерно во столько, сколько Леся тратила на пропитание в неделю, но она не жалела. Результат того стоил. Отовсюду из зеркал смотрело на нее эффектное отражение. Она стала совсем иной.
Однако стрижка оказалась не последним этапом на пути ее преображения. Продвигаясь дальше в сторону центра по пустынным уличкам и переулкам, Леся углядела в неприметном подвальчике тату-салон.
Через полчаса она вышла оттуда с небольшой стальной сережкой в правой брови.
Серьга довершила ее новый облик. Она придала измененному лицу восхитительную асимметрию. К тому же что теперь запомнит любой свидетель, посмотревший на Лесю? Первым делом – серьгу. Далее – очень короткую стрижку. А если он вдруг оглянется вслед, то в глаза ему бросится скарабей на обнажившемся беззащитном затылке. Ничего общего с блондинкой в офисном костюме и на высокой шпильке, что вышагивала вчера рядом с продюсером Брагиным.
В новом обличье Леся чувствовала себя, словно в шапке-невидимке.
Она вышла на Маросейку, дошлепала пешком до «Китай-города» и спустилась в метро. Многие встречные, и мужчины и женщины, обращали на Лесю внимание – но замечали они, главным образом, сережку в брови и короткий ежик волос. Леся осталась довольна своей маскировкой.
Она вышла из метро на Пушкинской и тут же нырнула в арку в Большой Палашевский переулок.
На мгновение ей стало страшно. Оттого, что вчера она тем же путем шла в ресторан на прием, организованный Брагиным. Или потому, что с каждым шагом Леся приближалась к месту преступления. К тому же день клонился к вечеру, а ей до сих пор не позвонил Ник. А вдруг он так и не появится? Или скажет, что ничем не может помочь ей? Вдруг она останется один на один со своей бедой и ей придется решать самой, где прятаться?