Страница 15 из 49
— Потом я ещё подтирался, — продолжал Гаргантюа, — головной повязкой, думкой, туфлей, охотничьей сумкой, корзинкой, но все это была, доложу я вам, прескверная подтирка! Наконец, шляпами. Надобно вам знать, что есть шляпы гладкие, есть шерстистые, есть ворсистые, есть шелковистые, есть атласистые. Лучше других шерстистые — кишечные извержения отлично ими отчищаются.
Подтирался я ещё курицей, петухом, цыпленком, телячьей шкурой, зайцем, голубем, бакланом, адвокатским мешком, капюшоном, чепцом, чучелом птицы.
В заключение, однако ж, я должен сказать следующее: лучшая в мире подтирка — это пушистый гусенок, уверяю вас, — только когда вы просовываете его себе между ног, то держите его за голову. Вашему отверстию в это время бывает необыкновенно приятно, во-первых, потому, что пух у гусенка нежный, а во-вторых, потому, что сам гусенок тепленький и это тепло через задний проход и кишечник без труда проникает в область сердца и мозга. И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что подтираются они гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта[1].
Приведенный ниже случай свидетельствует, что подтирка — дело глубоко творческое. И даже такой великий знаток вопроса, как Франсуа Рабле, не мог исчерпать всех возможных вариантов.
…19 мая 1717 года Петр Великий прибыл с визитом в Париж. Как пишет составитель хроники Жан Бюва, на следующий день после Пасхи Его Величество посетил Гостиницу ветеранов, где, как рассказывают, почувствовал потребность облегчиться. Уже сидя на стульчаке, Петр попросил слугу, проводившего его к клозету, подать туалетной бумаги. Бумаги у того не оказалось, тогда царь вынул из кармана банкноту в 100 франков, подтерся ею, после чего протянул слуге. Однако тот извинился, объяснив, что ему строго-настрого запрещено принимать от царя чаевые. Петр попытался все же всучить обгаженные деньги слуге, но, поняв бесполезность этого, бросил банкноту. Узнавший о том консьерж посоветовал слуге достать деньги: «Отмой их — и сможешь хорошо напиться».
В оправдание Рабле заметим, что ассигнаций в его времена не существовало (первые в Европе бумажные деньги появились только в 1661 году — в Швеции, в России — в 1769). Не знал он и радости подтираться кусками старой газеты — газеты тоже появились позднее, и стали популярнейшим подтирочным средством в Европе начиная с XVIII века. О такой роскоши, как специальная туалетная бумага фабричного производства, дерзкий на выдумки Рабле не мог и помыслить — это изобретение уже XIX века. Впервые она была изготовлена в 1860-е годы британским промышленником Джеймсом Олкоком. Его великое изобретение чуть было не погибло и не разорило самого первопроходца: товар шел плохо. Чопорные сыны и дщери Альбиона стеснялись спрашивать в магазине столь низменную принадлежность.
И тем более не мог предвидеть Рабле пропагандистского потенциала, который таит в себе туалетная бумага. До него додумался Дидрих Гесслинг, герой фильма Вольфганга Штаудте «Верноподданный»[2], родивший на свет великое изобретение, названное им «Мировое могущество» — был ли у героя жизненный прототип и как он звался, нам доподлинно неизвестно. Изобретение же представляло собой рулончик туалетной бумаги, на коей были напечатаны афоризмы, являющие высочайший взлет истинно немецкого духа. «Высокая миссия изобретения заключена в возможности легко и без труда мысли всех великих людей Германии, мудрые и возвышенные, донести до самых далеких уголков страны». Герой был прав: изобретение поражало своей простотой и гениальностью. Конкуренция заведомо исключалась.
Вчитайтесь:
«Империя наша в мире всех краше».
«Главное знать — как воевать!»
«Разнесись по миру весть: у нас великий кайзер есть!»
«Немцы — избранный народ, остальные — грязный сброд». И т. д.
Российские патриоты! Берите за образец творческие озарения немецких единомышленников! Впрочем, иногда вспоминайте, к чему эти озарения привели. А ведь казалось, «мировое могущество» — прямой путь к мировому господству…
Кажется, я был несправедлив, коря соотечественников за инертность мысли в вопросах подтирки. Оказывается, и у нас мысль в этом направлении не дремлет, и мы тоже кое-чему можем поучить мир. Об этом я узнал из радиовыступления некоего патентоведа, сетовавшего, что мало приносят дельных заявок, а все больше какую-то ерунду. Вот кто-то даже пытался запатентовать туалетную бумагу с портретами политических деятелей. Ох, как недальновиден уважаемый патентовед! Да это же грандиозная идея (и, кстати, с огромной культурной традицией, в чем уважаемый читатель уже мог убедиться — см. главу о горшках)! Представляете, как раскупали бы зюгановцы бумагу с портретами Чубайса! А правые и яблочники — с портретами нет, не Зюганова, бери выше — Ленина! А Жириновский, так тот вообще, не сомневаюсь, потребовал бы, чтобы выпускали бумагу именно с его портретом. Да это ж только подняло бы боевой дух его партии, сплотило б её ряды!
Нет, такая идея явно нуждается в патентной защите. Как раскупали бы эти рулончики! А главное, какой тут простор для бизнесовых и политических идей! Да я бы ещё выпускал особую подарочную серию, перевязанную золотой ленточкой. Как подняло бы это уровень народной гигиены! Как бы это оживило и украсило, каким свежим ароматом обогатило бы нашу политическую жизнь! Не говорю уж о том, сколько могли бы заработать на ней толковые предприниматели, пополняя налогами казну Отечества! Нет, верю, истинно творческая мысль пробьет себе дорогу к признанию!
P.S. Не запатентовали мы великую идею неведомого автора — и вот результаты. Американцев-то жареный петух в темечко клюнул, и, оправившись от пережитого 11 сентября шока, они для поднятия духа нации стали выпускать туалетную бумагу с портретами Усамы бен Ладена. А если бы был патент? Вот и прикиньте упущенную выгоду…
В связи с отсутствием туалетной бумаги прошу завести в местах общего пользования книгу жалоб.
В авиаконструкторском бюро встревожены: при испытаниях в трубе все время ломаются крылья самолетов. Пробуют так и эдак, перепроверяют расчеты — опять ломаются.
Рабинович говорит:
— Я все понял: по месту излома надо прошить крылья перфорацией.
— Ну, это вообще чушь! Сечение и так не выдерживает, а вы хотите его ещё ослабить…
— Нет, нет… Вы все-таки попробуйте!
Попробовали — действительно, получилось. Крылья больше не ломаются.
— Как вы до этого додумались?!
— Очень просто. Сколько я ни отрывал туалетную бумагу, по перфорации ни разу не получилось…
Объявление в газете:
Отныне, по многочисленным просьбам читателей, наша газета будет выходить в рулонах и без текста.
А в нашем туалете ввели безбумажную технологию.
Американца, приехавшего в некую страну третьего мира, сильно приперло по большой нужде. Еле-еле отыскав сортир и успев сделать свои дела, он обнаружил, что туалетной бумаги нет — есть отверстие в стене и рядом таблички на разных языках, в том числе и на родном английском: «Подотрись пальцем, затем введи его в отверстие для чистки». Подтерся, ввел в отверстие, получил по пальцу удар молотком, заорав… сунул палец в рот.
Осторожный стук в стену кабинки туалета.
— Простите пожалуйста, бумаги у вас там нет?
— К сожалению, нет.
Через минуту тот же вежливый стук.
— Еще раз простите, полсотни десятками не разменяете?
1
Иоанн Скотт Эуригена (Эригена) — мыслитель IX века, богослов, схоласт. Его учение осуждено церковью как еретическое. Перевод Н. Любимова, стихотворные переводы — Ю. Корнеева.
2
Экранизация романа Генриха Манна. ГДР, «ДЕФА›, 1951.