Твой сладкий поцелуй

– И раньше свыше моих сил было держаться от тебя подальше, как обещал, и сейчас ты притягиваешь меня как магнитом. – Гарри прижал ее к своей груди. – С тобой все в порядке?

Мария чуть отодвинулась, чтобы посмотреть на любимого. Несколько мгновений она не могла шевельнуться, испытывая радость уже только оттого, что видит его. В одежде, которая была сшита по его фигуре, стройный и хорошо сложенный, он выглядел совершенно другим человеком, и только в карих глазах остался знакомый блеск. Сейчас он казался ей выше, крепче; ничто не напоминало ни того сгорбленного старика, ни тихого, почти незаметного секретаря.

– С тобой все в порядке? – с улыбкой переспросил Гарри.

– Конечно, – пылко ответила Мария. – Особенно теперь, когда ты рядом.

Гарри широко улыбнулся и снова прижал Марию к себе.

– Господи, как я скучал без тебя. – Однако вскоре он взглянул на нее вопросительно. – Но ты же не поэтому просила меня прийти?

Теперь, в объятиях Гарри, Мария чувствовала себя намного увереннее. Это не иллюзия и не каприз, о которых она будет сожалеть утром. Она хотела этого больше всего на свете.

– Ты больше не можешь пробираться в окно ко мне по ночам. И лордом Роутом уже не будешь, а значит, не сможешь приходить ко мне тайно. Значит, у нас остается только один выход. Мы должны сбежать вместе.

Гарри смотрел на нее во все глаза, потом выпустил из своих объятий и сделал шаг назад.

– Ты понимаешь, что мне предлагаешь?

Мария приблизилась к нему снова и приложила свой палец к его губам:

– Послушай. Отец никогда не разрешит тебе приходить ко мне, но если мы сбежим вместе, у него не останется выбора…

– О, у него будет выбор, – вздохнул Гарри. Он взял Марию за руку и рассеянно прижал ее к своей щеке. У Марии встрепенулось сердце. – Ты полагаешь, он уступит и все простит, если мы сбежим? Может, да, а может, и нет. А вдруг он решит отказаться от тебя, вырвать из своего сердца и никогда не видеть снова?

Мария думала об этом, но считала, что подобное развитие событий невозможно. Отец обожает ее и даже если подумает отречься от дочери, посоветуется с матерью.

– Нет, он так не сделает.

Гарри отпустил ее руку и отошел в сторону.

– Все может быть. Поверь, я кое-что повидал в жизни. – Он провел руками по лицу, у него был усталый вид. – Моя мать родилась в очень знатной семье. Отец был никто. Она сбежала с ним тридцать лет назад и с тех пор не виделась со своей семьей и ничего о ней не слышала. И с тобой, Мария, может случиться то же самое, независимо от того, насколько сильно твой отец любит тебя. Такие люди, как он, не терпят, когда им противоречат.

Мария задумалась на секунду. Будет ли она сожалеть, если ее родители откажутся понять ее порыв? Она ведь уже не представляла своей жизни без Гарри.

– Твоя мать пожалела об этом?

– Ты не такая, как моя мать.

– Я надеюсь, что не такая! – Мария сделала шаг к нему. – Твоя мать пожалела об этом? – повторила она свой вопрос. – Она по-прежнему счастлива с твоим отцом, с тобой, твоими братьями и сестрами?

– Знаешь, ей пришлось научиться готовить, убирать, стирать. Для нее это было нелегко.

– Значит, она несчастна и считает, что было бы лучше никогда не встречаться с твоим отцом?

– Нет, – вздохнул Гарри, – она по-своему счастлива. Но ты должна понять, что риск очень велик. Ты многого лишишься в жизни.

Мария сложила руки за спиной и с невозмутимым видом сделала еще один шаг в его сторону.

– Итак, чтобы отделаться от меня, ты рассказываешь о женщине, которая сбежала с любимым человеком. Он ее обожает, и она стала с ним счастлива. Действительно, ужасные последствия. Если только… – Мария сделала еще один шаг к нему. – Если только ты не пытаешься дать мне понять, что не любишь меня.

– Ты знаешь, что это не так.

Мария пожала плечами.

– Но ты никогда не говорил мне об этом. Может быть, это только мое воображение, может, ты предпочел бы, чтобы я вовсе не выходила на балкон в тот вечер, когда родители устроили бал. Может, ты все это время пробирался в мою комнату, потому что тебе было меня жалко…

– Жалко? – Послышался печальный смех Гарри. – Жалость – это самое последнее чувство, которое я мог бы испытывать к тебе, дорогая.

– В любом случае знай, что я влюбилась в тебя уже тогда, когда ты поцеловал меня в саду в Челси.

Гарри долго смотрел на нее. Если бы Мария не услышала бешеного стука его сердца, когда он прижимал ее к груди, она бы засомневалась в нем и подумала, что надежды ее напрасны. Но теперь она ждала, когда ее возлюбленный примет решение после долгих внутренних споров с самим собой. Он считает себя ниже ее по положению. Он будет стараться доказать ей, что он – никто, говорить еще какую-нибудь бессмыслицу, которую ей даже не хотелось слушать. Может, проще решительно и твердо отвергнуть ее? Но как он будет жить потом? Без нее? Какой бы ни был его социальный статус, для нее он – самый лучший мужчина в Лондоне. Даже если не принимать во внимание, что он бросился защищать ее от взрыва бомбы, спас от смерти.

Гарри резко оторвался от окна, взял одинокую свечу, которую Мария оставила гореть на туалетном столике, и принялся зажигать другие свечи. Когда комната стала наполняться светом, Мария окинула его жадным взглядом. Тени отступали, и его лицо и фигура материализовались в живую, трепещущую плоть.

Когда вся комната оказалась, освещена, Гарри поставил свечу и повернулся к Марии. Долгое время он просто стоял, опустив руки по швам, позволяя ей увидеть его без маскировки и всяких других ухищрений.

– Мое имя – Генри Синклер, – тихо начал Гарри. – Мой отец – Томас Синклер, директор театра в Бирмингеме… – Он сделал паузу, словно ожидал ее ответа, но она лишь слегка кивнула головой. – Он – простой человек, актер. Ни знатной семьи, ни состояния, ни связей. А я… – Он снова замолчал. – Я – тайный агент. Мария так и думала.

– На кого ты работаешь?

– На министерство внутренних дел. – Гарри прикоснулся к манжете своего тяжелого шерстяного камзола и достал длинный тонкий клинок, острый и блестящий. Он положил его на туалетный столик. Из кармана вынул пару небольших слесарных инструментов, а откуда-то изнутри – небольшой пистолет. Он сбросил камзол, и под ним обнаружились кожаные ножны, а в них нож, который она видела в ту ночь, когда он спас ее от Декстера. Все это Гарри сложил у нее на туалетном столике, потом повернулся к ней, широко раскинув руки.

– У тебя возникли вопросы, но я никогда не отвечал на них. Спрашивай, и я все расскажу тебе, даже безобразные и неприятные факты. Невозможно отдать свое сердце… – у Гарри на мгновение перехватило горло, – не зная, кто тот счастливец, которому оно предназначается.

Мария посмотрела на оружие, такое чужеродное среди ее женских туалетных принадлежностей и расчесок. «Смертельное оружие для опасного человека», – шевельнулась в ее голове мысль, но дрожь, которая прокатилась по спине, была вызвана не страхом.

– Ты кого-нибудь убил?

– Возможно, – пожал плечами Гарри. – Я серьезно ранил нескольких человек, они могли умереть. Но я лишь выполнял служебный долг.

– За кем ты следишь?

– За всеми.

– Почему?

– Так приказано. – Горькая усмешка сменила мрачное выражение его лица.

– А мой отец? Он тоже в сфере твоего наблюдения? – недоверчиво спросила Мария, во все глаза, глядя на Гарри. Многочисленные любопытные совпадения нашли свое объяснение. – Конечно… Ты был на балу у моей матери. Ты видел меня на балу у Спенсера. Музыкальный вечер тоже…

– Я следил и за другими людьми. – Гарри сложил руки на груди и смотрел в пол. – До недавнего времени я не знал толком, чем занимаюсь. Нам говорили, что это всего лишь охрана, а не наблюдение.

– Министерство внутренних дел следит за моим отцом? – повторила Мария. – Но почему? Разве он замешан в чем-то недостойном?

– Ни в чем! Что лишний раз и подтвердили мои наблюдения.

Мария открыла рот, чтобы выразить свое возмущение самим фактом, что ее отца могут в чем-то подозревать, но все же решила промолчать. Она увидела, что Гарри едва заметно кивнул, но при этом лицо его оставалось мрачным и замкнутым. Мария оперлась рукой о стену. Он уже не раз спасал ее, поскольку почти всегда находился где-то поблизости. Следил? Наблюдал? Защищал? Если бы не он, они с отцом могли погибнуть на днях по пути в Карлтон-Хаус.