Книга цены

- Прибавим? - Предлагает он. Смотрит в глаза, а ятаган в это время бьет снизу вверх - довольно подло, но эффективно.

- Больно?

Не очень. Подумаешь, царапина…

- Три - два? Может, сдашься?

Серб доволен и вновь прибавляет темп, хотя при этом осмысленные цельные связки полностью исчезают. Он слишком уверен в собственном превосходстве, чтобы задумываться над тем, что делает. Как раз то, что нужно. Руку в сторону и чуть вниз - ну же, смотри, я устала, я слаба, я - женщина, которая осмелилась бросить тебе вызов. Серб улыбается и вроде бы подается вперед, но… ятаган бьет слева, а не справа, не в брешь, не туда, куда должен, а в беззащитный левый бок. Удар-перевертыш, фирменный Марека… защититься нельзя, но… но я успеваю. Каким-то чудом… или не чудом, но… не знаю. Сталь со сталью… звон и боль в вывернутом запястье, пальцы сводит судорогой, а руку пронзает огнем до самого плеча…

Черт! Сабля, пробив преграду, летит вверх, и Серб, не успев увернуться, зарабатывает длинную рваную рану через все лицо.

- С-сука!

Дергается было за ятаганом, вон он, блестит в серой траве, но отступает - сабля у горла более чем веский аргумент.

- Ну ты и… - он произносит это почти с восхищением, а поднятые вверх руки - я не просила, он сам - говорят, что Серб сдается.

- Мир?

Мир… Не знаю, можно ли ему верить, но… но это же не поединок, а тренировка, полезная для нас обоих.

- Конни, детка, ты ведь не собираешься меня убить? - Серб пальцами отводит лезвие в сторону. - Ты ведь благоразумная девочка, к тому же мы договаривались… ты же помнишь, о чем мы договаривались?

Да помню я все, вот только слабо верится, что Серб воспримет все случившееся безболезненно. А если в спину ударит?

Вернее, не «если», а когда. Сейчас? Завтра? Или дождется финала нашего совместного похода? Карл говорил, что решение нужно принимать быстро. И я приняла.

- Мир. - сабля возвращалась в ножны не слишком охотно, а Серб так улыбнулся, что я моментально пожалела о своем решении. А впрочем, увидим, может, все не так и плохо, как кажется на первый взгляд.

- А ты быстрая, никогда бы не подумал. - Серб подобрал ятаган. - В следующий раз учту.

И я тоже кое-что учту. Например, тот факт, что с левой руки у него захват слабый. Или просто не успел? Ладно, будем делать вид, что все в пределах нормы.

- Сильно задела? Дай посмотрю.

- Не надо, - он резко отстраняется, - заживет. На нас ведь все быстро заживает, правда, Конни?

- Извини.

- А ведь три-три, - Серб рассмеялся. - Ничья выходит.

Фома

К упомянутой Ильясом базе добрались ближе к вечеру. Первое, что увидел Фома - высокий, метра под три, забор, поверх которого ровными кольцами щетинилась колючая проволока. Широкие ворота раскрылись с протяжным, раздражающим уши скрипом.

- Приехали, камрад Фома, - Ильяс сплюнул под ноги. - Здесь вам предстоит провести ближайшие несколько месяцев, надеюсь, вам понравится.

В голосе Ильяса прозвучала откровенная ирония. Фома лишь пожал плечами, поездка изрядно его утомила, хотелось спать, причем, желательно, чтобы кровать не подпрыгивала на каждой колдобине. Что же касается Ильяса и его советов, то… Фома не решил еще, стоит ли верить тому, кто однажды уже предал.

Сама база оставила странное впечатление: огромный двор, одинаковые приземистые здания, разделенные узкими дорожками, редкие пятна зелени, и вызывающе-яркое небо над головой. Алый, фиолетовый, золотой, нежно-лиловый и темно-фиолетовый, почти черный… подобных закатов Фоме не доводилось видеть прежде.

Длинные тонкие полосы серебра на стремительно налетевшей черноте… дрожащее покрывало воды… мелкая рябь на узкой лунной дорожке… звезды в воде и внизу…

Золото, золото и только золото… золотое небо, золотые облака, золотая тяжесть спелых колосьев и сам воздух тоже похож на полупрозрачное живое золото…

Воспоминания были неожиданными, противоречащими друг другу и чужими.

Фома споткнулся и едва не упал.

- Здесь лучше смотреть не вверх, а под ноги, целее будешь, - прокомментировал Ильяс.

Ночью, лежа на жесткой кровати, Фома попытался понять, что же с ним происходит и как избавиться от этой чужой памяти.

- Никак, - голос, раздавшийся прямо в голове, причинил боль.

- Ты кто? - почему-то Фома появлению голоса совершенно не удивился, голос вполне вписывался в происходящее с ним.

- Я? Я - это ты, точнее, ты - часть меня. Неудобно. Мало места, много мусора.

- Где?

Голос не ответил, голос презрительно хмыкнул, точно отвечать на вопросы Фомы было ниже его достоинства. Фома лежал, вслушиваясь в ночную тишину, здесь ему не нравилось: воздух стерильный, лишенный запахов и жизни, комната крошечная, совсем как его старая келья, темные стены, белый потолок, белый пол, и окон нет.

- Мне тоже здесь не нравится, - заявил голос, - хотя функционально. Надеюсь, ты прислушаешься к советам этого… человека. Забавно, что люди тоже способны анализировать ситуацию и делать на основе анализа выводы. Со многими я согласен, но твое негативное отношения к личности того человека дает основания полагать, что советами ты не воспользуешься?

Фома не ответил, а голос снова хмыкнул.

- Зря. Будет печально, если из-за недостаточной социальной адаптации пострадает физическая составляющая твоей личности.

- Отстань.

- Как скажешь.

Голос исчез, голос существовал, но вместе с тем его словно бы и не было, во всяком случае теперь, вслушиваясь в собственное тело, Фома не находил ни малейших следов присутствия другого существа. Наверное, он просто сходит с ума. Или уже сошел.

Утром комната выглядела еще более унылой, чем вечером. Встроенный в потолок светильник давал слишком мало света, отчего стены казались грязными, а углы - темными.

- Проснулся? - Ильяс вошел без стука и, окинув комнату придирчивым взглядом, заметил. - Собираться нужно быстрее. Кровать заправь. Умывальники и туалет - в конце коридора. Завтрак через пятнадцать минут, поэтому поторопись.

Фома торопился, как мог, хотя после вчерашней поездки ныла каждая мышца, а глаза слипались, в очереди к умывальнику Фома даже задремал. И теперь над тарелкой тоже дремал, во всяком случае, вкуса каши почти не чувствовал. Желтоватые скользкие комочки аппетита не вызывали, в стакане плескалась мутная жидкость, а хлеб был сизоватым и липким.

- Ешь, ешь, - подтолкнул Ильяс, - обед нескоро. И головой не верти.

Фома послушно склонился над тарелкой, стараясь глядеть прямо перед собой. Желтые стены столовой будто сложены из каши, такие же неаппетитно-невыразительные, глухие, лишенные окон. Узкие столы, низкий потолок, все тот же тусклый свет, и люди, похожие друг на друга, точно родные братья. Одинаковые бритые затылки, одинаковые серые костюмы, одинаково выверенные движения… голова кругом идет, а склизкие комки каши застревают в горле.

А снаружи солнце, до того яркое, что двор кажется белым, из окна Ильясова кабинета виден только крошечный пятачок, но все равно красиво.

- Господи, какой же ты невнимательный, - Ильяс хмурится, но как-то не зло, скорее устало. При дневном свете он вообще выглядит усталым и постаревшим, темные круги под глазами, ввалившиеся щеки, морщины на лбу. Нет, куда приятнее смотреть на двор, на желтые пятна солнечных зайчиков и хрупкую, точно нарисованную ветку с темной корой и глянцевыми зелеными листочками. Но отчужденно-строгий голос Ильяса выбивается из этого светло-солнечного мира.

-… на подготовку экспедиции уйдет от нескольких недель до нескольких месяцев, окончательная дата будет определена в ближайшее время.

- Какая экспедиция? Куда?

- Я же говорю, несерьезный ты, пора бы уже… в Проклятые земли.

- Зачем?

- Господи, Фома, ты вообще хоть что-нибудь слышал? Или ты нарочно?

- Я? Нет. Извини, пожалуйста, я просто отвлекся…

- Постарайся уж больше не отвлекаться, хорошо? У меня и без тебя проблем больше, чем времени, хоть ты не… усугубляй. Что касается экспедиции, то цели у нас сугубо мирные, научно-исследовательские. - Ильяс усмехнулся. - Ну и параллельно - выявление источников потенциальной угрозы. Информация секретная, разглашению не подлежит. Что касается тебя, то, во-первых, разговаривать с кем бы то ни было о целях экспедиции, равно как и о самом факте экспедиции запрещается. Во-вторых, заводить знакомства среди личного состава или персонала, работающего на базе, равно как среди лиц, появляющихся на территории базы временно, запрещается. В-третьих, покидать территорию базы запрещается. В-четвертых… просто совет. Фома, будь серьезнее.