Книга цены

Фоме было жаль этого человека и вместе с тем… сам виноват. Ильяса никто не заставлял идти на предательство, так чего же он хочет? Попросить прощения? У кого? Фома простит, но остальные-то мертвы. Или прощение ему не нужно? Что тогда? Поговорить?

- Ты, главное, помни. В Империи все равны. - Ильяс поднялся и, отряхнув одежду, сказал. - Опасно выделяться среди равных.

Глава 4.

Вальрик

Жить в Саммуш-ун было страшно, во всяком случае, людям. Вальрик видел этот страх так же ясно, как картины на стенах. О, в Восточном дворце было много картин, а еще статуи, ковры, неподъемные мраморные чаши, совершенно на взгляд Вальрика бесполезные и зеркала в массивных золоченых рамах. Вся эта роскошь медленно, но верно зарастала пылью, потому что слуги попросту не справлялись с уборкой. Мало их было, слуг, всего-то пятеро - бСльшее количество людей в замке раздражало Карла.

В результате два крыла из трех пустовали. Вальрику нравилось находиться здесь: тихо, пусто, спокойно, а главное, нет того давящего на виски страха, который серой пеленой висит в обитаемом крыле. И людей тоже нет. Это тоже плюс.

Странные у него отношения с обитателями Саммуш-ун. Да-ори вежливы, но чувствуется, что присутствие Вальрика их тяготит, причем, что странно, Рубеуса тяготит гораздо сильнее, чем Карла. Люди… люди считают Вальрика предателем. Нет, конечно, они учтивы и предупредительны, потому что не хотят вызвать гнев вице-диктатора небрежным отношением к «гостю», но за этой вежливостью таятся ядовитые ароматы: полынный дым, забродивший виноградный сок и мокрая кошачья шерсть. Запахи привычно порождают образы: презрение, непонимание, страх, приправленный ненавистью.

Презрение ранило гораздо сильнее, чем ненависть или страх, он же ничего не сделал, чтобы его презирали, равно как и ненавидели. Во всяком случае, в Саммуш-ун. Попытки заговорить с людьми разбивались на стену молчания, максимум, что получал Вальрик - выверено-вежливые ответы, а потому принял решение, которое самому казалось мудрым, - держаться от людей подальше.

В левом крыле он еще не бывал, и потому заглянул за первую же дверь - светлое дерево, золоченая ручка. Темно, воздух свежий, но все равно чувствуется запах, свойственный заброшенным помещениям. Выключатель на стене, лампочка вспыхивает подобно маленькому солнцу, и Вальрик жмурится, он не ожидал, что свет настолько резкий. Обычно да-ори предпочитали мягкое, приглушенное освещение, вроде вечерних сумерек.

Но здесь явно жил человек. Женщина. Затянутые розовой тканью стены блестят зеркалами, вычурная мебель кажется игрушечной, а из углов с упреком смотрят пыльные мраморные красавицы. В шкафу - шелк, бархат и еще какие-то неизвестные Вальрику ткани, наряды пахнут лавандой и немного странно, что эта блестящая, мягкая гора пылится без надобности.

Хотя… кому здесь нужны шелка? Вот если бы Коннован… впрочем, представить себе Коннован в платье, в этой розово-зеркальной комнате Вальрик не мог, а потому закрыл шкаф и уже собирался выйти из комнаты, когда дверь с легким скрипом приоткрылась и…

Испуганные глаза, прижатый к груди поднос и нервный звон разбитого стекла.

- П-простите, - девушка сделала шаг назад. - Я… я не думала, что кто-то…

Она так дрожала, что Вальрику стало стыдно. У незнакомки яркие синие глаза и желтые веснушки на носу. Кажется, ее зовут Илия, но Вальрик не уверен, опять становится стыдно, уже за то, что он смеет чего-то требовать от людей, когда сам не удосужился запомнить имя девушки.

- Илия?

Она кивнула.

- Проходи, не бойся, - Вальрик посторонился, пропуская девушку, но та не шелохнулась. Изящный поднос, прижатый к груди, тонкие пальчики с розовыми полукружьями ногтей, простое платье невзрачного коричневого цвета. Ей не идет коричневый, подобная красота требует ярких красок и нежных тканей. Например шелка или бархата… в шкафу много нарядов, которые никому не нужны. Конечно, брать чужое без спроса нехорошо, но вряд ли Карл догадывается о существовании этой комнаты, да и зачем вице-диктатору женские платья?

И Вальрик принял решение.

- Илия, зайди сюда.

Она подчинилась, ей было страшно - Вальрик явственно видел все ее мысли - но ослушание прямого приказа противоречило самой сути Илии. Да, вице-диктатор серьезно подходил к выбору слуг.

- Не надо бояться, я тебя не съем.

Она коротко кивнула.

- Положи поднос, да, вон на тот столик.

И снова Илия подчинилась. Она двигалась медленно, словно во сне, и постоянно оглядывалась на приоткрытую дверь. На Вальрика девушка старалась не смотреть, и это обижало. Ну ничего, сейчас она увидит содержимое шкафа… да ни одна женщина не устоит перед подобной роскошью.

- А теперь иди сюда, вот, смотри, - Вальрик распахнул резную дверцу. - Померяй что-нибудь.

Илия не шелохнулась. Да черт побери, она даже не глянула в сторону платьев, она стояла, потупив взгляд, вся ее фигура выражала молчаливую покорность, готовность выполнить любой приказ… только приказ.

На самом деле она его презирает, так же, как и остальные. Презирает и боится, а предложение померить что-либо из шкафа сочла оскорбительным. Вальрика же оскорбляло подобное отношение. В конце концов, почему все вокруг относятся к нему как к парии?

Слово из старинной книги было скользким и неприятным, зато подходящим. Вальрик почувствовал, что закипает. Он никогда раньше не испытывал такой холодной, расчетливой злости, желания отплатить болью за боль, небрежением за небрежение. Эта синеглазая кукла не желает иметь с ним ничего общего? А придется. Не хочет по-доброму? Что ж, если ей нужен приказ, Вальрик прикажет.

- Илия, сейчас ты снимешь то, что на тебе надето и выберешь что-нибудь из этих нарядов. Яркое. Красивое. Подходящее. Понятно?

- Нельзя, - голос у нее тихий, Вальрик с трудом расслышал сказанное. - Повелитель будет против.

- Не будет. Я улажу проблему, честно. И вообще, это приказ, понятно? Ты же не хочешь оспорить этот приказ? - Вальрик испытывал непонятное самому удовольствие, ломая чужую волю.

Она не ответила, она начала расстегивать пуговицы лифа. Она что, прямо здесь собралась раздеваться? Ну да, он же приказал, и что теперь делать? Выйти? Отвернуться?

Черта с два. Он останется и… коричневой платье мятой неопрятной грудой упало на пол, Илия осталась в тонкой рубашке, которая почти ничего не скрывала, она по-прежнему не решалась поднять глаз, и Вальрик был благодарен за это. Ему стало стыдно. Он ведет себя, как последний подонок, пользуется властью, чтобы поизмываться над беспомощной девчонкой, тогда как власть - это прежде всего ответственность.

- Т-ты… - в горле пересохло, а сознание словно бы раздвоилось. Одна его часть говорила, что ничего страшного, если он воспользуется ситуацией, а другая протестовала. Другая половина требовала немедленно отпустить Илию, или самому уйти, но как тут уйдешь, когда кровь стучит в висках… ну и не только в висках.

- Илия? - Дверь открылась резко и сразу. - Ты здесь?

А вот этого парня с рыжими волосами и наглыми веснушками Вальрик узнал. Парня звали Титом, и в замке он появился относительно недавно и не успел привыкнуть к отведенной ему роли. Во всяком случае, Вальрик как-то обратил внимание на то выражение лица, с которым Тит смотрел на оружие.

А оружия в замке хватало, большей частью холодное - причудливо изогнутые ятаганы, шамширы, палаши, мечи, булавы, кинжалы… на любой вкус, стоит протянуть руку и… странно, что мысль об этой доступности оружия пришла в голову именно сейчас. Возможно, виной тому был кинжал в руке Тита. И ярость, которой полыхнули глаза.

Илия, тихо всхлипнув, наклонилась за платьем, а Вальрик вдруг понял, что совершенно не желает драться. Ну чего ему делить с этим рыжим? Илию? Так Вальрик к ней пальцем не прикоснулся, а что до мыслей, так мало ли у кого какие мысли возникают.

- Идите отсюда. Оба. - Вальрик толкнул дверь шкафа, и та захлопнулась с громким стуком.