Страница 45 из 61
Нельзя исключить и того, что биармам, как данникам Великого Новгорода, было известно о заключении накануне, в 1251 году, мирного договора между королем Хаконом и новгородским князем Александром Невским. Следует признать еще один момент: коренные жители Подвинья (биармы или летописная чудь заволоцкая) могли даже быть проводниками в морском походе княжеского посольства в Норвегию, так как это был самый безопасный путь к королю Хакону. Давайте вспомним, в каких «дружеских» отношениях в это время находились два правителя — Александр Невский на Руси и Биргер ярл в Швеции. Наверняка второй воспользовался бы возможностью захватить в Балтийском море посольские суда русского князя и отомстить. Причем Швеция, как выше упоминалось, в это время находилась в состоянии войны и с Норвегией.
Наверное, многих сразу же смутило то обстоятельство, что посольство Александра Невского, как в саге говорится, прибыло в Норвегию зимой. Как же можно добраться до Норвегии в такую стужу? А именно это сообщение саги как раз, наоборот, и подтверждает вероятность нашей гипотезы. Ведь посланцы Александра Невского могли спокойно добраться на санях и на оленьих упряжках по зимнику до Колы, а оттуда (из незамерзающего круглый год Кольского залива) уже на мореходных судах прийти во владения норвежского конунга Хакона.
Н. М. Карамзин через Тормода Торфея знал о приходе и крещении биармов в Норвегии. К сожалению, как сторонник отождествления Биармии и Перми, невольно ввел читателей своего бессмертного труда в заблуждение. Подводя итоги княжения Святослава Всеволодовича, Александра Невского и Алексея Ярославича в 4-м томе своего бессмертного труда, в заключении главы историк указал на распространение завоеваний татарской Орды. При этом, ссылаясь на «Историю Норвегии», он уверено написал, что «моголы более и более распространяли свои завоевания и чрез Казанскую Болгарию дошли до самой Перми, откуда многие жители, ими утесненные, бежали в Норвегию, где король Гакон обратил их в веру христианскую и дал им земли до поселения». Но в «Истории Норвегии нет упоминаний о Перми, там говорится о Биармии.
Ошибся великий историк, не было такого, — севернее Владимира и Суздаля татары земель не завоевывали (за исключением Великого Устюга, где иногда собирали дань) и до Перми никогда не доходили. Не могли исландские писатели указать в сагах и нашу летописную Пермь, так как они такого топонима и тем более этнонима не знали. Неверное отождествление Биармии и Перми привело Карамзина к ошибочному выводу, что татары так далеко проникали на Север и чуть ли не покорили Пермь, жители которой якобы убежали до самой Норвегии.
Если следовать хронологии походов скандинавов на Русь, то в летописях под 1284 годом отмечен приход шведского отряда на лойвах и шняках под начальством воеводы Трунда по Неве в Ладожское озеро для сбора дани с подвластных Новгороду корел. Новгородцы и ладожане под руководством посадника Семена заняли на ладьях устье Невы и, дождавшись возвращения шведов, напали и разбили последних, захватив добычу и пленных.
А в 1293 году был осуществлен последний третий шведский Крестовый поход на Карельский перешеек и в Новгородскую Карелию. Это произошло после смерти шведского короля Магнуса I, сына Биргера ярла, когда опекуном его маленького сына, тоже по имени Биргер, стал маршал Торкель Кнутссон, и правление страной фактически перешло в его руки. Он продолжил ту же захватническую политику, которую вел до него Биргер ярл. Для окончательного обращения финнов в христианство, а также распространения шведского владычества дальше на восток он и организовал этот поход. Сам маршал, естественно, в этом вояже участия не принимал.
Подробности Третьего крестового похода можно узнать из Хроники Эрика или Древнейшей шведской рифмованной хроники, составленной примерно в 1320–1335 годах. В ней говорится, как шведы ходили в языческую землю, захватили территорию части Карельского перешейка, построили в тех краях крепость из дикого камня и назвали ее Выборгом, по словам автора «Хроники», теперь «это — преграда, сдерживающая язычников». Шведским посадником в крепости сделали фогта, который «покорил карелов и всю их землю с 14-ю погостами, большими и малыми». Затем ими был взят город Корела (Кексгольм, ныне Приозерск), «много язычников было там побито и застрелено в тот самый день, а тех, что были взяты в плен, они увели к себе в Выборг». Но тут подошли новгородцы и стали атаковать город днем и ночью. Оставшись без пищи, шведы смогли продержаться всего лишь шесть дней. Потом вышли из-за стен города и стали биться с новгородцами, где все и полегли на поле боя, за исключением двух шведов, которым удалось каким-то чудом уцелеть. И как пишет автор Хроники далее, «после этого островом там владели русские и сильно укрепили его, и посадили там мудрых и храбрых мужей, чтобы христиане (шведы — католики. — Авт.) не приближались к этому месту».
Историки отмечают, что Выборг издавна был важным пунктом для карельских и приладожских (через Кексгольм) торговых путей. Кроме того, он имел также значение для связи с устьем Невы через Бьёрке в Финском заливе. Древнейший Выборг находился, как полагают ученые, на острове Линнасаари, к северу от того острова, на котором расположена крепость, поставленная шведами. Корела — карельский центр и торговый пункт на пути из ладожского озера в Финский залив мимо Выборга, здесь и было карельское укрепление, «городок», которое захватили шведы.
Тем не менее после Третьего крестового похода за Новгородом все равно осталась старая новгородско-карельская область Корела с городом Корелой (Кексгольмом) и Приладожьем, а также основная часть Карельского перешейка.
Прошло относительно спокойных два года, пока снова, по указанию неуемного маршала Торкеля Кнутссона, шведы не возобновили атаки на новгородские земли. В 1295 году шведский гарнизон крепости Выборг, а также набранное свеями финское ополчение после ухода русских сторожевых отрядов снова захватили в устье реки Вуокса город Корелу и основали здесь свою крепость Кексгольм.
Новгородцы оказали новому захвату очень слабое сопротивление. Хотя Н. М. Карамзин пишет, что они взяли приступом ту крепость, не оставив ни одного шведа живым, срыли вал и, «чувствуя необходимость иметь укрепленное место на берегу Финского залива, возобновили Kопорье», однако, на наш взгляд, В. Н. Татищев объективнее и несколько иначе рассказал об этой войне со шведами, все было не так просто. Когда великий князь Андрей Александрович узнал, что «свеи поставили град на Корельской земле», он отправил с новгородским ополчением князя Романа Глебовича, Юрия Михайловича и тысяцкого Андрея. Татищев пишет, что у града свейского много новгородцев полегло, многих ранили. А затем наступила оттепель, и «была нужда великая и людям и коням. И едва возвратившись, ушли восвояси, и многие мертвые остались».
Не всегда все складывалось удачно для наших предков, были и такие странные победы-поражения. Вероятней всего, в Новгороде не оказалось того человека, кто мог бы хорошо организовать поход против шведских захватчиков, великий князь Александр Невский к тому времени уже почти сорок лет как почил. А Матушку-Русь в очередной раз раздирали склоки и ссоры, причем каждое княжеское решение надо было принимать через Золотую Орду, и споры между удельными князьями разрешал тоже татарский хан. Кроме того, в 1299 году, вероятно, видя такую слабость и зависимость Руси, ливонские рыцари осадили Псков, а после взятия города разграбили монастыри и церкви, «убили много безоружных монахов, женщин и младенцев» у так сообщил Карамзин об этом бедствии.
Естественно, отсутствие достойной русской реакции на эти захваты территории вызвало новую волну шведской экспансии. Да и шведский маршал Торкель Кнутссон все никак не мог успокоиться, ему необходимо было укрепить свои позиции на востоке, поэтому в 1300 году он организует очередной поход в Заморье, в новгородские земли. О подробностях этого похода также можно узнать из «Хроники» Эрика.