Жажда искушения

Она согласно кивала головой, кусая губы, чтобы не расплакаться.

— Он еще и очень хороший человек. Где вы его нашли?

— Меньше чем в ста футах от дома, — ответил Жак. — Он наверняка звал на помощь, но ураган заглушал крики. Мы ничего не слышали. А сегодня на Маму Лили Маэ снизошло прозрение, и мы нашли его, но не смогли вдвоем поднять дерево. Тогда Мама Лили Маэ сказала, что Марк может быть у себя в домике, потому что, если он узнал, что вы сюда отправились, он пошел за вами. — Жак окинул ее наряд выразительным взглядом и едва заметно улыбнулся. — Она оказалась права. Вместе с Марком мы подняли дерево и принесли Грегори сюда. — Он усмехнулся. — Марк угадал, что Джимми утром явится за ним, — профессиональная интуиция!

Энн, слушая его, кивала головой, не отрывая, однако, взгляда от Грегори. Цвет лица у него был пепельным.

Лучше бы она в свое время выучилась на медсестру, чем отдавать все время живописи.

Мотор яростно взревел. Правил лодкой Марк. Энн ухватилась за скамью, на которой сидела, моля Бога, чтобы они не врезались в какой-нибудь корень и не перевернулись.

Но Марк хорошо знал Дельту.

Конечно, ведь это его дом.

Они развили неправдоподобно высокую скорость и быстро двигались против течения. Когда лодка причалила, на поле за дорогой их уже ждал вертолет. Санитары бегом ринулись к лодке, положили Грегори на носилки и тут же погрузили в вертолет.

Энн, Марк, Джимми и Жак проводили глазами взмывшую в воздух машину, уносившую Грегори.

Когда вертолет скрылся из виду, Марк обернулся к Энн:

— Садись в свою машину и следуй домой. Я поеду за тобой. У меня тоже здесь машина.

Она, не в силах вымолвить ни слова, повиновалась. Это ее вина. Если бы ей не вздумалось во что бы то ни стало поговорить с Мамой Лили Маэ…

Грегори придавило упавшее дерево. Что это? Знак небес? Или чей-то другой?

Или именно так?

Она с трудом забралась на водительское место и тупо уставилась на руль. Марк стоял у окна и наблюдал за ней.

— Что случилось? — спросил он.

— Ключи, — в отчаянии ответила она.

Он ругнулся.

— Подвинься.

Энн перелезла на пассажирское место. Марк пошарил пальцами под приборным щитком.

Она с интересом наблюдала, как быстро ему удалось соединить провода напрямую. Мотор завелся. Он заметил ее недоумение.

— Ну да, когда имеешь дело с жуликами, невольно кое-что у них перенимаешь. — Он погладил ее по щеке. — Грегори выкарабкается, Энн.

Она опустила голову и сглотнула комок в горле.

— Да, я буду молиться за него. Так же, как и за Джона. А двух женщин уже нет на свете.

— Езжай домой.

Она кивнула.

Марк вылез из машины.

— Я буду ехать за тобой, пока не удостоверюсь, что ты вошла в квартиру.

Она снова кивнула.

Он отошел и махнул рукой остальным.

— Езжай домой, — еще раз предупредил он ее. Он стоял на дороге, босой, в джинсах, обтягивавших его сильные бедра, в красной клетчатой рубашке, очень красивый.

Да, лучшее, что она могла сейчас сделать, это поехать домой. Нужно принять душ.

Переодеться.

Надеть туфли.

Выпить кофе. О Господи, как ей хотелось кофе!

— И оставайся там! — еще строже приказал Марк.

Оставаться там…

Несмотря на все случившееся, этот его приказ ей будет выполнить труднее всего.

Глава 15

Энн приняла душ, выпила три чашки кофе и слонялась теперь по квартире: три чашки кофе только усилили ее беспокойство.

Потянувшись, она села в кресло, свернулась клубочком и стала вспоминать прошедшую ночь.

Она закончилась так внезапно. Может быть, иначе сейчас и быть не могло.

А она страстно желала продолжения.

Чтобы не дать чувствам снова захлестнуть ее, она встала и опять заходила по квартире. Глупо, решила она, маяться без дела, нужно поработать. Поставив на мольберт чистый лист рисовальной бумаги, она набросала несколько эскизов. Нужно сделать фотографии, подумала Энн. Когда не было возможности рисовать с натуры, она пользовалась фотоснимками. Чтобы нарисовать, как она хотела, портрет Синди, ей придется вооружиться полароидом. Интересно, позволит ли Синди сфотографировать себя? Энн была почти уверена, что позволит.

Хотя в течение двух часов Энн была полностью поглощена работой, это ей не помогло.

В полдень она решила поехать в больницу. Но прежде попыталась справиться о здоровье Грегори. Ей сообщили, что он по-прежнему в критическом состоянии, хотя оно и стабильно.

Энн зашла в часовню и присела на скамью. Она пыталась молиться, глядя на цветы у алтаря. Но нужные слова не приходили в голову, она чувствовала себя обессиленной.

Покинув часовню, Энн направилась в отделение интенсивной терапии, где лежал Джон, села у его постели и стала разговаривать с ним.

Медсестры снова заверили ее, что его жизненные показатели не внушают опасений, и обратили ее внимание на вполне здоровый цвет его лица, после чего удалились.

Энн не просто разговаривала с Джоном, она взывала к нему, умоляла его подумать о себе, быть осторожным. Ведь у него дочь, Господи, скоро она позвонит. Что Энн сможет сказать ей? «Не волнуйся, солнышко, если папа выйдет из комы, его тут же арестуют по подозрению в убийстве»? О Джон, ты просто обязан поправиться и помочь разрешить все сомнения!

Даже здесь, в больнице, Энн не могла сидеть спокойно. Через некоторое время она позвонила своему консьержу, чтобы узнать, нет ли для нее сообщений, но Марк не объявлялся.

Наконец она решила, что нельзя больше бездействовать. Выйдя из больницы, она остановила такси и отправилась в клуб.

Было рано, и в клубе царила тишина. Диск-жокей ставил записи с компакт-дисков.

На сцене танцевала Синди.

Стройная девушка, сидевшая у бара, узнала Энн и приветливо улыбнулась ей. Энн подошла, заказала бокал вина и, потягивая его, наблюдала за Синди.

Та действительно была красива. Высокая, не менее пяти футов девяти дюймов ростом, и каждый дюйм — великолепно вылеплен. Кроме розовой помады и светлых теней на веках, на «Делайле Делайт», актрисе, танцевавшей на сцене, больше почти ничего не было. Она извивалась, наклонялась, приседала, делала волнообразные движения всем телом, вращалась вокруг шестов фаллической формы, расставленных на сцене. Ее блестящие длинные волосы обвивались вокруг лица. Потом к ней присоединился партнер — красивый мужчина с мощными, стальными на вид мускулами. Движения, которые они вместе выполняли, были грациозными: светловолосая, белокожая Синди и ее темнокожий партнер составляли удивительно гармоничную пару. Танец был в высшей степени эротичным. Энн поймала себя на мысли, что теперь эта пара кажется ей гораздо более возбуждающей, чем еще вчера казались все здешние танцовщики.

Это потому, призналась она себе, что за этот короткий период ей открылась истинная сексуальная жизнь.

Неожиданно на табурет рядом с ней вспорхнула стройная чернокожая женщина.

— Вы Энн Марсел, — сказала она.

Энн утвердительно кивнула, разглядывая соседку. Та была очень хороша. Энн узнала в ней еще одну танцовщицу, которую видела здесь на сцене прежде.

— Меня зовут Эйприл Джэггер. Там, с Синди, танцует мой муж Марти.

— О! — воскликнула Энн, пытаясь изобразить улыбку. Она была смущена.

Эйприл рассмеялась.

— Не смущайтесь. Они абсолютно безобидны друг для друга.

Энн покраснела.

— Я только…

— Ничего.

— Но это так красиво. На самом деле красиво.

— Надеюсь. Марти — прекрасный хореограф. Он поставил несколько музыкальных видеоклипов, и, естественно, многие из нас в них участвовали.

— Вы все очень талантливы.

Эйприл снова рассмеялась.

— Это совсем не сложно. Мы можем научить и вас. Смотрите, номер заканчивается. Синди будет очень рада вас увидеть, она так беспокоилась за вас сегодня утром.

— Да, я ведь знала, что она вернулась, мне следовало ей позвонить.

— Все в порядке, полиция нам сообщила, что с вами ничего не случилось. Но, конечно, мы знаем, что Грегори держится на волоске.