Страница 16 из 34
" За что?: Что им я — Серёга Гаранин — такого сделал? Будто я от ихнего куска хлеба горбушку отломил? Будто я в ихний борщ помочился!"
Потоптался у жаркого огня.
— Ну, братцы, я пошёл!
Молчание. Даже между собою не переговариваются. Лишь потрескивание сухих стволов, изгибающихся в жарком полыме.
Гаранин двинулся вперёд, в голову застрявшей колонны, прояснить обстановку: долго ли загорать придётся?!..
Трактор тарахтел где-то наверху, на продуваемом всеми чукотскими ветрами плато, затащив на верхотуру очередную машину — её ещё и потихоньку опустить вниз нужно!..А где же — бульдозер?..Бульдозер стоял внизу, слегка попыхивая выхлопной трубой. Бульдозерист, — "тоже мне — турецкий султан!" — расселся в утеплённой кабине, попивая густой кофе из термоса.
Бульдозерист устал от осаждающих: " ну, последнюю машину?!" Пристают и пристают, будто он, как и его бульдозер, железный! Вот и Гаранин туда же. И в ответ, даже не в ответ, — бульдозерист в упор не видит Гаранина, а если и видит, то видеть не хочет! — разговаривает сам с собою:
— Попью кофею и всё мне по…, — подмурлыкивает сам себе, но в рифму, — Эх и посплю я у Маньки под боком! — бульдозерист зевнул, да так, что скулы чуть не вывернул. — Высплюсь, а там хоть трава не расти!
— Ну, корешочек, если Россия потребует, после кофею одну машину вон на эту горочку поднимешь? А?
— Эта одна машина, небось, твоя? — сощурился в усмешке бульдозерист. — Все вы одним миром мазаны, под себя гребёте!
— Моя, — засмеялся Гаранин, — догадливый. А, насчёт, «гребёте», так где ты видел, браток, грабли, которые бы от себя гребли? От себя — то уже будут не грабли, а твой бульдозер!
Бульдозерист устало вздохнул.
— Не могу — засну за штурвалом и… коньки отброшу! Сутки они и есть сутки!.. Да ты особенно не гоношись, на смену мне скоро сменщик на новом бульдозере пришкандыбает…
— Браточек, прошу, в смысле, умоляю!..
— Сказано — не могу! Понимаю, всё понимаю, подошла твоя очередь, а тут — как назло! — бульдозерист пошабашил. Да?
— Так да не так! — усмехнулся Гаранин. — Очередь моя в самом хвосте — это ж сутки ждать придётся!
Бульдозерист усмешливо взглянул на него. Зевнул.
— Я то тут при чём?
— Послушай, браток, — Гаранин протиснулся в кабину, слегка подтолкнул разомлевшего водителя, высвобождая себе место на кожаном сиденье, — у тебя баба есть?
— Это в каком смысле? — брови бульдозериста поползли кверху.
— Так и понимать: зазноба имеется? Любимый человек с сиськами. Лапочка в тапочках на босу ногу!
— Допустим, есть.
— Отлично, корешман! Презент ей сделаем!
— Это каким же образом?
— Ты в своей жизни соболя хоть раз видел?
— На местном прокуроре! Лекцию он у нас читал. О браконьерах. Так на нём не только шапка, но и шуба была соболья.
— То-то! Затяни машину на перевал, спусти её на другую сторону — получишь соболя!
— Врёшь! Откуда у тебя соболь? Покажи!
— Есть соболёк. В кабине. Чтоб мне с места не сдвинуться…
Дожжал всё-таки Гаранин бульдозериста!..Заурчала железная машина, крутанулась на месте, пугая своим ревом всё живое окрест и, круша обледенелую трассу, выскрёбывая траками торф из-под утрамбованного льда, двинулась к гаранинской машине…
— Держи трос, шоферюга!..
Лёгкий рывок — опытный бульдозерист! — и машина Гаранина поползла вперёд…
— Лугаюца, очена-очена шибко лугаюца! — чуткое ухо чукчи уловило матерный взрыв. — Очена нехолосо лугаюца.
— Лугаца нехолосо! — передразнил его Гаранин.
— Нехолосо, — согласился чукча.
И всю дорогу — верх-по прямой-спуск! — осторожно передвигалась гаранинская машина, обложенная матом.
Перевал и огромные кострища, возле которых дневала и ночевала шоферня, четырёх-пяти-шестиэтажный мат остались позади. Гаранин отцепил трос и приоткрыл дверцу кабины.
— Отец!
— Я отечь, я отечь, — закивал головою чукча.
— Выдай-ка, отец, моему лучшему другу, — Сергей Гаранин подмигнул бульдозеристу, — зайчика!
— Ты ж говорил, — начал было возмущаться бульдозерист, но Гаранин жестом остановил его.
Чукча пролез за пазуху и вытащил соболя. Боже! Ну до чего красивый мех у зверька…
БИЛИБИНО ИЛИ ВТОРЧЕРМЕТОВСКИЕ ДЕВОЧКИ
Полуторачасовой день или та серая прослойка между днём и ночью окончилась и посёлок Билибино погрузился в темноту. Гаранин просигналил фарами и встречная машина остановилась.
— Здорово, красавец! — Гаранин приоткрыл дверцу. — Не подскажешь ли, где здесь "Вторчермет"?!
— Подскажу, красавец, — в тон ему ответил водитель встречной, — но предупреждаю, попутных грузов ты в Билибино не найдёшь. Нет металлолома и всё! Сам только что с базы, так что, времени понапрасну не трать. Откуда ты, хлопец?
— С Зелёного Мыса.
— А я — с Певека!
— Эк куда тебя занесло!
— Нас по всему шарику носит.
— Как в Певеке заработки?
— Нормальные. Жирные заработки. В зимник, конечно.
Гаранин усмехнулся: хорошие! Да тут он больше зашибает!
— Так где тот "Вторчермет"!?
— Упрямый ты… Вон смотри: трубы видишь?.. Это атомная электростанция. А от неё идут трубы теплоцентрали… Дуй рядом с ними, потом подвернёшь под трубы — дорога выведет! — проедешь с полкилометра прямо, а потом свернёшь налево… Там тебе и будет «Вторчермет»! Желаю удачи. Только, помяни моё слово, бесполезно.
— Будь! — сказал Гаранин и «Урал» двинулся в путь, держа курс на кирпичные трубы Билибинской атомной…
Вторчерметовские девочки были заняты важным делом — пили чай. И в это время их трогать было небезопасно.
— Привет, красавицы! Привет, раскудрявицы! — выдал Сергей Гаранин одну из своих многочисленных улыбок.
— А не пошёл бы ты или тебя послать?..Небось, за металлоломом приканал?
— Да мне бы хоть полмашинки, — униженно протянул Гаранин, — ну вот столечко, — он отмерил полмизинца.
— Много вас таких шастает!
"Хорошие девочки — сразу же определил Гаранин. — Не успел появится, а они уже успели матом обложить." Этого Гаранин в женщинах не приветствовал, хотя приходилось терпеть.
— А когда будет?
— К весне приезжай!
Гаранин оглянулся. То там, то тут из-под снега выглядывали заржавленные куски железа.
— Вон же металлолом. Целая куча!
Девушка посмотрела на Гаранина с усмешкой.
— Углядел, щоб тебя приподняло и шлёпнуло! Слёзы это, бля, а не железки! Тут больше десятка машин не наскребёшь.
— Мне бы только одну. А? Девочки, миленькие, сладенькие, вкусненькие, рассыпчатые…Одну машину, одну…А?
Девушка из «Вторчермета» фыркнула, будто Сергей Гаранин ей сказал невесть что необычное.
— Раскатал, бля, губу! Да эту труху-шелуху и без тебя сегодня заберут!
— Знакомый?
— Что?!
— Твой приятель, говорю, заберёт?
— А хошь бы и так! Проваливай! У нас — обед! «Приятель» — фыркнула вторчерметовка.
Нет, что бы там ни говорили-писали, но этих девочек с дипломатической миссией ни в одну страну пускать нельзя. Особенно — в капстраны. После их визита — быть войне. Их речи мог выдержать только такой «дипломат», каким считал себя Сергей Гаранин.
— Обед, — протянул он, — обед из котлет! Какое совпадение, и у меня — обед. Издалека волоку я своё презренное тело и измучился до самой крайней степени. Может, стакан чаю нальёте утомленному страннику?
— А ху-ху не хо-хо!?
— Не хо-хо, раскрасавицы.
— Да плесни ему, Клавка! Привязался, как банный лист к жопе!
Молча проглотил оскорбление Гаранин и натянув на свою морду соответствующую маску, не повышая голоса, поинтересовался:
— А с чем чай пьёте, красавицы-раскудрявицы?
— С карамельками, жеребчик ты наш… Или глаза у тебя позастило!?
— С карамельками, — пропел Гаранин, — что так бедно? При ваших красотах и фигурах, да с простыми карамельками…Имею "Мишки на лесозаготовках", то бишь, "Мишки на севере" московского изготовления.