Страница 45 из 73
Повисла тяжелая пауза.
Никита, пожал плечами и наверное, в сотый раз набрал номер Чирук, почти уже ни на что не надеясь, но трубку неожиданно взяли:
— Алле? — голос был детским, звонким, но гася вспыхнувшую было в душе Никиты надежду, пришло понимание того, что он отнюдь не девичий. Разговаривал мальчик лет шести.
— Здравствуй! — сказал Никита, стараясь, чтоб это прозвучало максимально доброжелательно. — А взрослые дома есть?
— Конечно! — важно подтвердил мальчишечий голосок. — Мама и бабушка.
«Отец с ними не живет… давно в разводе», — вспомнил Никита справку Березина.
— Пригласи, пожалуйста, маму.
«Мама! — закричал мальчишка. — Тебя к телефону!..Дядя какой-то… Нет, не дядя Саша».
— Слушаю… — женский голос был настороженным, — кто это?
— Здравствуйте! — повторил Никита. — Я разговариваю с Анастасией Чирук?
— Да-а… А я с кем разговариваю?
— Извините за беспокойство! Я из прокуратуры… следователь по особоважным делам, Иванов!
— Прямо таки Иванов?
— Вот именно! Хотел бы с вами побеседовать, по поводу обстоятельств исчезновения вашей дочери Анны.
На том конце провода возникла заминка.
— Со мной уже беседовали… — наконец сказала она, — неоднократно. Я рассказала все, что знала, — в голосе женщины зазвучала тревога. — Есть что-то новое?.. про Аню?
— К сожалению, пока нет… но мы работаем! Я понимаю, что вам сейчас тяжело… но все же… мне надо уточнить кое-какие детали. Это в ваших же интересах!
— И что… мне прийти в прокуратуру?
— Зачем же? Я сам могу заехать к вам. Прямо сейчас. У вас найдется немного свободного времени?
— Ну что ж… — женщина вздохнула, — куда от вас деваться… заезжайте, раз надо. Мы, собственно, с дачи только вернулись, заехали домой на полчаса… но раз надо, я подожду.
— Хорошо! — сказал Никита. — Мы будем… — он кинул взгляд в окно, проезжали Автовокзал, — минут через двадцать…
Семейство Чирук проживало, на улице Богдана Хмельницкого, там где ее пересекал первый Краснодонский переулок. Свернув в него, джипик тихо въехал во внутренний двор пятиэтажного дома построенного в виде буквы «П» с одной усеченной ножкой. Когда они остановились у подъезда, Никита еще раз, с сомнением, окинул взглядом свою спутницу:
— Ты уверена, что в прокуратуре именно так одеваются?
Мила пренебрежительно дернула плечиком:
— Какая разница? Внуши им, что я в прокурорском мундире.
— Я и не знаю даже как он выглядит, — усмехнулся Никита.
— Пофиг. Зажгу им фон доверия… примут, как родных!
Дом выглядел очень старым, хотя в подъезде виднелись следы свежего ремонта. Они поднялись по скругленным миллионами ног ступенькам, на второй этаж, и Никита позвонил в обитую лакированной рейкой дверь. Он не знал, включила Мила свой фон доверия или нет, но дверь открыли сразу, даже не спрашивая, кто там. На пороге стояла миловидная, довольно молодая еще женщина. Одета она была в розовую блузку с коротким рукавом, заправленную в светло-коричневые вельветовые джинсы. Светло-русые ее волосы, заплетенные в косу, гармонировали с серыми печальными глазами. Губы подкрашены розовой помадой, видимо, специально к приезду прокурорских. Из кухни вышла бабушка, в длинном цветастом халате и переднике, а из комнаты высунулась любопытная физиономия молодого человека. В определении его возраста по голосу Никита не ошибся, ему и в самом деле было лет шесть-семь.
Женщина кинула было изумленный взгляд на Милу, но тут же удивление в ее глазах погасло и она посторонилась сделав приглашающий жест.
— Проходите, пожалуйста, в зал! Там нам будет удобней.
Мила без лишних слов тут же скинула босоножки, повесила сумочку на крючок и последовала за хозяйкой в зал. Никита чуть замешкался с туфлями, пристроил возле них свою сумку с палкой и глянул на себя в большое, в полный рост, зеркало. Да-а, на прокурорского работника, какими он себе их представлял по многочисленным сериалам, он смахивал неважнецки. Ни тебе квадратного подбородка с ямочкой, ни волевого взгляда… ни безукоризненной прически — волосы на голове растрепались, как копна соломы. Он слегка их поправил, оглянулся и поймав внимательный взгляд светло-серых мальчишечьих глаз, улыбнулся, как ему показалось, ободряюще.
В зале хозяйка усадила самозваных прокурорских, в кресла, стоящие по обеим сторонам стеклянного журнального столика, а себе принесла из кухни стул. Села на него и замерла в ожидании. Никита отметил про себя, что у них даже не спросили служебные удостоверения. Так с чего начать-то:
— Анастасия Ивановна… позвольте представиться, следователь…
— Я уже поняла, что вы из прокуратуры… — прервала его Анастасия, — по каким вы там делам следователь, важным или особоважным, меня не интересует! Меня интересует, что с моей девочкой! И почему вы только ходите и говорите, а дел никаких я не вижу?…
— Успокойтесь пожалуйста, Анастасия Ивановна… — Никита старался говорить уверенным тоном, — Напрасно вы так… Для поиска вашей дочери предприняты все необходимые меры. Я не сомневаюсь, что в скором времени они принесут свои результаты!
Он смотрел в ее глаза и видел в них лишь отчаянье. Не верила она ему. Хотела верить, но не верила. В мыслях, она была не здесь, не с ними. Рассматривая смутные образы в ее голове, Никита видел постоянно повторяющиеся эпизоды: один прошлогодней давности, когда пасмурным летним утром она провожала дочку в тот злосчастный лагерь, а затем встречала ее веселую, отдохнувшую, загоревшую до черноты; и нынешний, особенно четкий, где она, утром тринадцатого июля, заплетала косу симпатичной светловолосой девчонке в том самом коротком голубом платьице с красными цветами.
— Так, и что вас интересует? — в голосе Анастасии послышались нотки раздражения. — Вы кажется, хотели что-то выяснить?
— Анастасия Ивановна, куда и с кем собиралась идти Аня накануне своего… э-э… исчезновения?
— Я уже тысячу раз говорила… с подружками Таней и Светой… они собирались идти в кино, на какой-то там «Дозор»…
— «Ночной дозор» — уточнил Никита.
— Да, кажется, так! Я фантастикой знаете, не интересуюсь… поэтому не в курсе.
— И?
— Что? Ну ваши же сотрудники сами мне говорили… и девочки говорили… Они не встречались и даже не планировали идти в это кино… То есть планировали, но на следующий день.
«Так… — подумал Никита с досадой, — этого я не знал».
— То есть, получается, Аня заведомо сказала вам неправду?
— Ну может она день перепутала… я не знаю… Да нет, не может этого быть. Они же с подружками по полдня на телефоне висят, все выясняют…
— И в тот день они тоже общались?
— Да конечно, все утро! Мне позвонить надо было… еле смогла телефон отбить. И живут, главное, в соседних домах. Лето… выйди, да общайся… нет, будут телефон обрывать по полдня.
— А вы уверены, что она общалась только с этими Таней и…?
— Светой Романовой… да нет, конечно, не уверена! Я же не сидела все это время дома… ездила в магазины, на рынок… Уходила из дому, она на телефоне… пришла, она все еще на телефоне…
— Скажите пожалуйста… с Анной какие у вас были отношения? Я в том смысле… была ли она с вами искренна? Рассказывала, к примеру, про своих подруг, друзей? Мальчик у нее, кстати, был? — внезапно Никита сообразил или просто услышал мысли Анастасии, что его упоминания Ани в прошедшем времени, доставляют ей боль и смутился от этого. — Я имею в виду… есть ли у нее друг?… она девочка симпатичная…
— Я поняла, что вы имеете ввиду. Не надо мне вашей деликатности! Вы сами не верите, что Аня жива! — в глазах у нее появились слезы, она закрыла лицо руками и отвернулась. Плечи ее задергались от беззвучных рыданий. Мальчик забежал в комнату и прижался к ней, испугано глядя на Никиту.
— Ну успокойтесь, пожалуйста! Не надо плакать… все будет хорошо… мы ее обязательно найдем… живой и здоровой! — Никита беспомощно посмотрел на Милу. Та встала и молча вышла из зала на кухню. Послышался шум льющейся из крана воды, и, через несколько секунд она вернулась, держа в руке полный бокал. За ней семенила встревоженная бабуся. Так же молча Мила присела на корточки рядом с Анастасией, осторожно отняла ее руки от лица и сунула в них бокал. Та послушно начала пить, руки ее дрожали, зубы стучали об стекло, но она продолжала судорожно глотать, пока не допила всю воду. Мила поднялась, забрала у нее бокал и погладив мальчика по голове, отошла на свое место. Анастасия встала, подошла к шкафу, достала из ящика носовой платок, высморкалась в него, утерла слезы и вернулась на стул. Выглядела она теперь вполне спокойно. Никита догадался, что дело было не только в воде и благодарно улыбнулся своей ассистентке.