Повелитель волков

Конар привел Мелисанду в роскошно убранную комнату, в которой ей как новобрачной полагалось спать в одиночестве накануне свадьбы и которую она назавтра должна будет разделить со своим супругом.

В первый момент Мелисанде показалось, что, несмотря ни на какие обычаи, Конар не намерен оставить ее одну. Он вошел следом за ней, плотно захлопнул дверь и привалился к ней спиной, не сводя с Мелисанды настороженного взгляда.

— Итак, я желаю знать, что ты собираешься делать дальше, Мелисанда? Неужели ты действительно рада той пропасти, что возникла между нами в эти дни?

— Возможно, — отвечала она, по обыкновению потупив взор, но тут же заставила себя прямо взглянуть в лицо мужу, принимая его вызов.

— Не собираешься ли ты опять поторговаться со мной? — спросил он.

— Мне гораздо приятнее думать о том, как завтра перед алтарем я во всеуслышание заявлю, что не желаю выходить замуж за викинга, — ехидно улыбнувшись, ответила она.

Он улыбнулся не менее язвительно, двинулся к ней, схватил ее за руки и притянул к себе.

— У тебя никогда не хватит на это духу! — поддразнил он ее.

— Почему ты так уверен?

— Среди гостей наверняка будет крутится и Жоффрей. Услышав твои слова, он тут же примется преследовать тебя.

— Для меня нет большой разницы между вами.

— Ну уж нет, сударыня, какой бы ничтожной тварью я ни был, я не убивал и не предавал твоего отца!

— На свете найдется немало других мужчин! — не сдавалась Мелисанда.

— Но ни у кого из них нет моих преимуществ. Ведь я уже предъявил свои права на нашу крепость и на тебя. Она гневно прищурилась.

— Эта ночь должна была стать моей последней ночью без тебя…

— О да, это действительно твоя последняя ночь… — весело рассмеявшись, перебил ее Конар.

Мелисанда прикусила губу, стараясь вырвать у него свои руки.

— Не хочешь же ты сказать…

— Нет, Мелисанда, — покачал он головой, — тебе да же не придется торговаться. Сегодня я не прикоснусь к тебе, ведь и у меня могут быть кое-какие понятие о чести! Но я не устану повторять тебе снова и снова: я позволю тебе сбежать от меня, никогда! И я овладею тобою всякий раз, когда у меня возникнет на то желание.

— Если только ты перестанешь цепляться мои руки…

— Но ведь ты можешь упустить такую возможности. Неужели нет ничего, что ты хотела бы выторговать у меня, ни одного желания, которое я бы выполнил взамен тех обетов, что тебе придется произнести завтра?

Она застыла, не спуская с него загоревшихся глаз.

— И ты пообещаешь мне все, что я захочу?

— Конечно.

Она задумалась, опустив ресницы. От возбуждения била дрожь, а во рту пересохло.

— Ну же? Выкладывай, что у тебя на уме, я ведь чувствую, что ты что-то задумала.

Она снова не в силах была поднять на него глаз Мелисанда попробовала освободиться, и его пальцы разжались. Она отошла в глубину комнаты, к кровати, и конец решительно обернулась.

— Я хочу…

— Да?

— Я хочу, чтобы ты больше не спал с Бренной.

— Что? — переспросил он донельзя удивленным голосом.

Мелисанде же показалось, что сердце ее вот-вот выпрыгнет из груди. Но она смело продолжала:

— Я хочу, чтобы ты поклялся, что больше не будешь проводить свои ночи с Бренной.

— Спать с ней?

— Разве ты никогда не проводил с нею ночей?

— О, да, и не одну.

— Клянись!

— Так ты ревнуешь!

— Меня не устраивает, что любовницы моего мужа постоянно путаются у меня под ногами.

— Ты ревнуешь.

— Конар, ты ведь сам начал этот разговор. Так я дождусь твоей клятвы или нет?

Скрестив руки на груди, он стоял возле двери и довольно улыбался. Потом он приблизился к ней, взял ее за подбородок и заставил поднять лицо, несмотря на ее слабое сопротивление, а потом запечатлел на ее губах нежный поцелуй.

— Я клянусь. Если только ты пообещаешь мне кое-что взамен.

— Да, да, завтра я отправлюсь в церковь и во всеуслышание назову тебя моим мужем и повелителем по праву, — с отчаянием выпалила она. — Ты получишь это.

— Но этого мало.

— Что же ты хочешь?

— То, что я хотел всегда. Тебя.

— Ты ведь только заверял меня, что овладеешь мной всякий раз… — стыдливо потупившись, начала она.

— О да, и я непременно это сделаю. Но хотя бы одну ночь — а может быть, и не одну — я бы хотел обойтись без борьбы и пререканий. Окажи мне такую милость в честь наших обновленных брачных обетов. Не торопись, я скажу тебе больше. Я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне. Ласкала меня. Возбуждала и заигрывала со мною.

— Ты издеваешься!

— Я требую! А, кроме того, я требую, чтобы ты не вела себя со мною, словно монашенка.

Она попыталась отвернуться от его горящего взгляда. Он погладил ее по спине, а потом развернул к себе лицом.

— Свежая, благоухающая… — едва слышно прошептал он. — И ты будешь с готовностью ждать меня. Ты будешь готова ласкать меня, дразнить меня, а после покоришься мне.

Ее щеки полыхали от стыда.

— Я жду твоего обещания, Мелисанда.

— Обещание недолго и нарушить…

— Но не по отношению ко мне. — Напомнил он их недавний спор, победоносно улыбаясь. Неожиданно отвесил ей низкий поклон и исчез прежде, чем Мелисанда собралась с духом ответить.

Она торопливо заперла дверь на щеколду. Кое-как добравшись до кровати, она рухнула на нее, дрожа, как в лихорадке.

Боже, что за бесстыдство он требует от нее!

И все же, снова лежа в постели без сна, она мысленно пыталась подгонять время, чтобы поскорее минула и наступил новый день.

А его сменила другая ночь.

Наутро все были поражены пышным убранством церкви, залитой светом множества факелов.

На празднество собралась вся округа.

Жоффрей, конечно, тоже не преминул явиться сюда, Мелисанда успела заметить краем глаза его постную физиономию, когда Одо вел ее сквозь толпу зрителей к Конару, ждавшему у алтаря.

Сердце замерло у нее в груди. Он напомнил юного Бога в белоснежном костюме, отделанном мехом белой лисицы, и небесно-голубой мантии, украшенной тем же мехом.

Казалось, силы оставили ее, когда он преклонил колени перед Бишопом ле Клерком. Священник внятно и неторопливо напомнил им, что они явились сюда, муж и жена, чтобы обновить данные когда-то друг другу обеты перед лицом собравшегося здесь народа и их небесного Владыки, чтобы еще раз заверить Господа в своей любви к нему. Таинство брака между мужем и женой свершается на небесах, и нельзя относиться к нему легкомысленно.

И не в силах смертных разрушить сей союз.

Затем он приступил к богослужению, и Мелисанде показалось, что эта месса длится целую вечность, что она не дождется ее конца.

Но вот Бишоп ле Клерк обратился к Конару, и произнес свои обеты ясным, звонким голосом.

Теперь пришла пора говорить Мелисанде, но от волнения она не могла выдавить из себя ни слова.

Она почувствовала, как рядом с ней Конар напрягся всем телом. Увидев сегодня свою жену, когда ее вел к алтарю граф Одо, он словно впервые был поражен в самое сердце ее неотразимой красотой.

На ней было серебристое шелковое платье. Конару оно показалось легким облаком, колыхавшимся вокруг ее точеной изящной фигуры. Нежно позванивали чудесные серебряные украшения. Бриллиантовая диадема сверкала в ее черных, цвета эбонита, волосах. Нежный овал лица, обрамленного воздушной вуалью, был безупречен. Живо блестевшие глаза-фиалки сегодня казались особенно темными и бездонными.

И вот, перед лицом всей Франции, она застыла подле него на коленях в напряженной тишине собора.

Невольно он сжал ей руку чуть ли не до боли.

Она перевела дыхание.

И наконец нашла в себе силы нарушить молчание, довольно громко повторив данные ему когда-то клятвы.

Он снял с ее большого пальца свое старое кольцо, которое она носила в течение всех лет их супружества, и снова надел его на свою руку. Вместо этого на среднем пальце ее левой руки засияло золотым блеском гладкое обручальное кольцо, заказанное у ювелира. Их глаза встретились. Довольный, счастливый взгляд Конара резко отличался от внезапно потускневшего взгляда сузившихся глаз Мелисанды.